Жан-Франсуа Намьяс - Дитя Всех святых. Перстень со львом

• Название: Дитя Всех святых. Перстень со львом
• Автор: Жан-Франсуа Намьяс
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-14713-6

Европа, XIV век. Под вой волков в последний час ночи Всех святых в одном из французских замков рождается мальчик. По поверьям, дети, рожденные в этот час, перед самой заутреней, получают благословение Всех святых и живут сто лет… В этот же день, 1 ноября 1337 года, в Париже посланец английского короля объявляет войну Франции. Эта война продлится сто лет и войдет в легенды…

---

Штурм назначили на 18 июля, на утро. После того как через реку был наведен наплавной мост, к стенам бросились первые солдаты, неся осадные лестницы и щиты. Их раздавило камнями. У второй волны успеха оказалось не больше. Тогда приказ идти на штурм получил отряд, в котором находился Франсуа.

Перейти реку по мосту не составило труда. Все изменилось под стеной. Именно эту полоску земли защитники осыпали стрелами и камнями. Это был настоящий потоп. Франсуа де Вивре шел первым, за ним следом — Франсуа де Флёрен. Оба держали щиты над головой, оглушенные непрерывным металлическим грохотом. Время от времени какой-нибудь камень, более тяжелый, чем остальные, заставлял их упасть на колени.

Продвижение было медленным. Идти приходилось по трупам. У многих тел были расколотые головы с вытекшим мозгом, у других — распоротые животы с вываливающимися внутренностями. Некоторые еще корчились, безуспешно пытаясь встать на раздробленные ноги. Какой-то мертвец невозмутимо получил стрелу в глаз…

Франсуа и его оруженосец добрались до двух стоящих рядом лестниц, из тех немногих, что устояли и еще держались прямо. Франсуа встал перед одной из них и сделал юноше знак встать перед другой.

— Поднимайся!

Франсуа де Флёрен посмотрел на него с отчаянием во взоре.

— Я боюсь!

Крупный обломок камня упал между ними.

— Так и должно быть. Поднимайся!

Они одновременно поставили ноги на перекладины своих лестниц и начали восхождение. На Франсуа был шлем с опущенным забралом, но на юноше — всего лишь каска, поэтому его лицо оставалось открытым. Его черты утратили свою гармоничность и правильность. Лицо сделалось почти безобразным из-за исказившего его страха. Он поднялся ступеней на десять, потом остановился и крикнул голосом, исполненным отчаяния:

— Не могу!

Франсуа зарычал:

— Поднимайся!

Франсуа де Флёрен поднялся еще на две ступеньки и снова остановился.

— Не могу! Боюсь!

Казалось, он прилип к своей лестнице; он дрожал всем телом и мешал подниматься тем, кто шел следом. Франсуа знал, что в таких случаях солдаты иногда даже убивали своих товарищей, чтобы освободить проход. Требовалось что-то предпринять.

— Смотри на меня, Франсуа!

Резким движением Франсуа де Вивре вдруг отбросил свой щит и поднял забрало. Он остался без защиты, среди камней и стрел, и вперил взгляд в своего оруженосца.

— А теперь поднимайся!

Франсуа де Флёрен поднялся на следующую ступень, потом еще на одну, еще, еще… Вскоре он оказался на одном уровне с Франсуа, и они стали подниматься вдвоем, каждый по своей лестнице, неотрывно глядя друг другу в глаза, — к вершине. Вокруг них дождем сыпались камни и стрелы; они не видели и не слышали их. У Франсуа было впечатление, что он удерживает юношу единственно силой своего взгляда. Внезапно Франсуа де Флёрен крикнул:

— Я больше не боюсь! Я хоть умереть могу! Мне все равно!

И он тоже отбросил свой щит. Как раз в этот момент Франсуа де Вивре пришлось остановиться. Только что над ним убило стрелой солдата, и его тело, повиснув на перекладине, загородило путь. Прежде чем Франсуа сумел столкнуть погибшего в пустоту, прошли многие мгновения. Наконец он поднял голову и увидел… Юноше удалось! Франсуа де Флёрен только что поставил ногу между зубцами стены и, взмахнув мечом, бросился вперед. Франсуа де Вивре устремился ему вдогонку и вскоре тоже оказался на стене.

Он увидел, как его оруженосец рубится с тремя окружившими его защитниками. Оружием юноша владел еще неуверенно, разрываясь между страхом и безрассудством. Франсуа крикнул:

— Дождись меня!

И ужасными взмахами своего цепа пробил себе к нему дорогу. Это было последнее, что он успел сделать в том бою. Среди защитников по цепочке передали приказ: гарнизону Бурдейля сложить оружие. Некоторое время спустя прибыл дю Геклен, и Франсуа стал свидетелем уже привычного зрелища: англичан и французов разделили на две группы, одних взяли в почетный плен, других без разговоров повесили. Франсуа де Флёрен, который едва успокоился от пережитого волнения, содрогнулся, наблюдая эту сцену.

— Почему одних щадят, а других — нет? Это же несправедливо!

— Потому что англичане — наши враги, а французы — предатели.

— Не понимаю…

Франсуа де Флёрен не понимал! Франсуа вспомнил Луи, для которого все это было очевидно. Один следовал суждениям трезвого рассудка, другой — порывам горячего сердца. Он вздохнул.

— Я объясню тебе, Франсуа…

Вечером, на биваке, он не стал говорить с ним о политике. В первый раз он попросил его рассказать о себе.

— Какой у тебя герб?

— Серебряная кабанья голова на черном поле. Он мне не нравится, он отвратителен! Зато отец его просто обожал.

— Ты не любил своего отца?

— Нет. Он был груб и жесток. Ему нравились только война и охота. Однажды я видел, как он бил мою мать. Я совсем не плакал, когда он умер.

Была чудесная звездная ночь. Они сидели на пороге какого-то дома, выходящего на одну из улиц Бурдейля. Мимо них проходили подвыпившие французские солдаты, горланя песни.

В голосе Франсуа де Флёрена зазвучало волнение:

— Однажды мать призналась мне, что незадолго до возвращения отца, во время Жакерии, в замок явился какой-то рыцарь и защитил ее от жаков.

Франсуа резко встал.

— Пойдем. Мы славно бились и устали. Пора спать…

***

Поход дю Геклена по бордоским землям обернулся настоящим триумфом. Все замки Междуморья были взяты один за другим: Эйме, Креон, Сен-Макер, Дюрас. К концу 1377 года английским оставался только город Бордо.

После взятия Бурдейля Франсуа де Флёрен бился храбро. Во время передышек Франсуа де Вивре давал ему уроки политики. Ему трудно было преодолеть природное великодушие юноши и внушить жесткость, необходимую в дни войны. Франсуа де Флёрен признал, наконец, что его сеньор прав, но это не помешало непосредственным проявлениям его чувствительности. Когда Франсуа рассказывал ему о рейде Ланкастера и об эпизоде с мельничихой, тот не мог сдержать слез.

Зиму они провели в Бержераке. Весной, когда был отвоеван весь юго-запад, за исключением Бордо и Байонны, они перебрались севернее, на другой театр боевых действий. Карл Злой снова начал строить козни против Карла V, он даже пытался отравить его. Наконец король Франции решил, что настала пора нанести окончательный удар, и объявил о конфискации французских владений Наваррца: графства Эврё и Контантена.

Между мартом и маем коннетабль, и его армия отвоевали всю территорию. Население было полностью на их стороне, и крепости сдавались одна за другой. Вскоре сопротивление оказывал один только Шербур. Город защищали мощные укрепления и немалая английская армия. 20 мая Карл V решил снять осаду. За один год, исключая Бордо, Байонну и Шербур, король Франции уничтожил все, что еще оставалось от английской Аквитании и от владений Карла Злого. Он завершит свой успех в следующем году.

***

В течение некоторого времени в голове Франсуа де Вивре зрел один план. Как только войска были распущены, он поделился мыслью со своим оруженосцем.

— Есть у тебя доспехи?

— Да, монсеньор, во Флёрене. Но я надену их, только когда стану рыцарем.

— Значит, сначала мы наведаемся туда. А потом поедем в Вивре, где я посвящу тебя в рыцари.

Франсуа де Флёрен бросился на колени, не в силах произнести ни слова. Франсуа продолжил:

— Но сначала мы проедем через Мо. Мне нужно совершить одно паломничество. Хочу побывать на могиле моего оруженосца, который погиб, сражаясь с Жаками ровно двадцать лет назад.

Франсуа де Флёрен вздрогнул:

— Вы сражались против жаков?

— Все дворянство тогда сражалось против жаков…

***

Свое паломничество Франсуа начал с Парижа. Он прибыл туда 5 июня 1378 года, вечером. С тех пор как он покинул город в сопровождении Ариетты, он еще трижды возвращался сюда вместе с дю Гекленом, а в последний раз — совсем недавно, по вызову адмирала, но то были лишь краткие остановки, и у Франсуа не было ни желания, ни досуга прогуливаться по улицам.

На этот раз он захотел увидеть все. И для начала войти в столицу как когда-то, через ворота Слепых. Франсуа опять проехал мимо приюта Трех Сотен, которые после возведения Карлом V новых городских стен оказались в городской черте. Он не преминул дать монетку слепому, который проходил мимо в своем сером платье с нашитыми на него медными лилиями. Франсуа де Флёрен ехал позади, держа черно-красный флажок своего господина и храня благоговейное молчание. Он знал, что тот взволнован, и разделял его волнение.

Франсуа проехал по Скобяной улице. Была суббота, рыночный день, и вокруг царило неописуемое оживление. Никогда, казалось, улица не заслуживала больше своей славы самого многолюдного места в Париже… У Франсуа защемило сердце при виде вывески «Старой науки» с наивной игрой слов, которую Туссен разгадал раньше его. Он спешился. Ночь они проведут здесь, потому что дом у паперти собора Богоматери сдан каким-то горожанам при посредничестве Мардохея, управлявшего всем его добром…