Жан-Франсуа Намьяс - Дитя Всех святых. Перстень со львом

• Название: Дитя Всех святых. Перстень со львом
• Автор: Жан-Франсуа Намьяс
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-14713-6

Европа, XIV век. Под вой волков в последний час ночи Всех святых в одном из французских замков рождается мальчик. По поверьям, дети, рожденные в этот час, перед самой заутреней, получают благословение Всех святых и живут сто лет… В этот же день, 1 ноября 1337 года, в Париже посланец английского короля объявляет войну Франции. Эта война продлится сто лет и войдет в легенды…

---

Франсуа де Вивре заметил вдалеке белого коня, разглядел орифламму и прекратил бег. Окружавшие его пешие рыцари тоже никуда больше не бежали — они добрались до королевского полка, стремиться дальше незачем. В первый раз с начала отступления Франсуа огляделся. Туссена он заметил сразу же, а вот Ангеррана нигде не было видно. Франсуа кричал, звал, но все напрасно. Отсутствие дяди причинило ему острую боль. Без сомнения, с ним что-то случилось… В какой-то миг он чуть было не отправился назад, к англичанам, на поиски.

Но — не сдвинулся с места. Ведь так ему приказал это сам Ангерран. Он вспомнил один из уроков дяди, преподанных во время Битвы Тридцати. На войне нет места чувствительности. Перед лицом врага любая душевная слабость смертельна. Не должно более иметь ни друга, ни отца, ни брата, ни дяди. О них следует забыть и заботиться только о самом себе, чтобы разить и убивать. Франсуа сжал зубы и мысленно повторил: «Разить. Убивать!»

Глядя с высоты своего коня, король Иоанн Добрый имел довольно точное представление о положении дел. Несмотря на неудачи, которые следовали одна за другой, французские силы все еще бесконечно превосходили англо-гасконские — больше чем в два раза, это несомненно. Если дать доказательство хладнокровия, то все еще можно спасти.

Король Иоанн решил показать пример. Он спешился, велел увести своего коня и взял в руки секиру. Он как бы говорил тем самым, что об отступлении не может быть и речи. Потом разослал вестовых, чтобы передали полку герцога Орлеанского приказ атаковать. Без сомнения, его вступление в игру решит все дело, ибо он один многочисленнее, чем объединенные силы врагов.

Произошло же нечто совершенно противоположное ожиданиям короля. Прибытие полка герцога Орлеанского стало началом катастрофы. Даже еще не встретив противника, без всякой причины — точнее, без всякой другой причины, кроме чрезвычайно низкого боевого духа армии, — полк побежал. У этих рыцарей, которые шли в бой пешими, с укороченными копьями, имелось что угодно, кроме духа победителей. Слишком много отступлений видели они сегодня. Призрак бегства буквально витал в воздухе. Почему это другие бегут спасать свое золото, своих жен и детей, а они — нет? И вот все сразу, одновременно, словно получив приказ, они бросились врассыпную: одни — к лагерю и к своим лошадям, другие — как можно дальше от поля боя, назад, за королевский полк. В какие-то несколько минут полк герцога Орлеанского испарился, а королевский полк, который предполагалось держать в резерве, оказался в первых рядах.

Франсуа, конечно, ничего не мог знать об этом. Единственное, что он увидел со своего места, было то, что англичане показались, наконец, перед ним. То тут, то там появлялись рыцари, и гремел клич:

— Англия, святой Георгий!

Все произошло так быстро, что Франсуа даже не успел прокричать собственный боевой клич: он увидел, как трое вражеских рыцарей мчатся во весь опор прямо на него. Их кони держались бок о бок, копья были опущены наперевес, и все вместе представляло собой грозную сплоченную массу — неодолимую, неотвратимую. У Франсуа мелькнула мысль о Боге, но голос Туссена отвлек его от поспешной молитвы:

— Делайте, как я!

В самое последнее мгновение, когда копья уже едва не касались их, Туссен нырнул вперед, и Франсуа сделал то же самое. Трое всадников пронеслись над ними… Туссен поднялся, за ним — Франсуа. Оба остались невредимы.

— Я этому научился в Броонском лесу: лошади избегают наступать на тело, лежащее на земле.

Франсуа взял своего оруженосца за руку.

— Идем!

— Куда?

Франсуа не ответил. Вслед за другими беглецами он двинулся к лагерю. Туссен вспылил:

— Я дал клятву повиноваться вам. Так вот, сейчас я ее проклинаю!

Франсуа улыбнулся и прибавил шагу.

— Ты видел Битву Тридцати?

Туссен ответил тоном глубокого презрения:

— Нет! Я тогда был в Броонском лесу, и сам сражался, а не смотрел, как дерутся другие.

— Туссен, мы поступим так же, как Гильом де Монтобан.

— Пока что мы поступаем, как пара трусов!

— На этот раз ты судишь слишком поспешно, Туссен!

Они добрались до французского лагеря. Там царила суета, как в пчелином улье. Да и беглые сеньоры напоминали перепуганных насекомых. Одни орали на своих слуг, чтобы те быстрее грузили золото и ценности, которые привезли с собой, другие, рассудив, что дороже жизни сокровища нет, вскакивали на первую попавшуюся лошадь, нимало не беспокоясь о ее владельце, и мчались прочь, как можно дальше отсюда.

Восток по-прежнему оставался там, где его привязал Туссен. Завидев своего хозяина, он даже подскочил и исполнил от радости несколько безумных кульбитов. Франсуа сел в седло и направил коня туда, откуда они только что прибыли. Туссен, тоже оседлавший лошадь, спросил с широкой ухмылкой:

— Значит, возвращаемся в бой?

— Да, как это сделал Гильом де Монтобан в Битве Тридцати, и это принесло тогда победу! Без коней мы бы все равно оставались беспомощными. Зато теперь англичане увидят, кто мы такие!..

Франсуа, бросивший во время бегства свое укороченное копье, обнажил меч. Но, заметив, что Туссен безоружен, он протянул меч своему оруженосцу. Тот хотел было отказаться:

— Он же благословленный, а я не рыцарь!

— Бери! Ты достоин его больше, чем все те, кого я сегодня видел.

Франсуа пустил Востока тройным галопом и взмахнул своим боевым цепом. Он раскрутил его над головой и в первый раз с начала битвы прокричал клич рода де Вивре:

— Мой лев!

***

За время его мнимого отступления положение дел сильно изменилось. Когда Франсуа покидал поле боя, ситуация была следующей: на плато Бовуар оставался лишь королевский полк, пополненный беглецами из полков дофина и герцога Орлеанского. В тот момент с ними схватился, атаковав их в лоб, только английский авангард под командованием графа Уорвика.

Но из леса Нуайе Черный Принц увидел, какой нежданный оборот приняло дело. Французские знамена отходили одно за другим, избегая боя. Каким бы невероятным это ни показалось, стала возможной победа. И тогда Черный Принц велел бросить в сражение остаток английского войска, атаковав фронт королевского полка рядом с графом Уорвиком.

Капталь де Бюш и его гасконцы весь день оставались у брода через Миоссон. Они ждали своего часа. И когда они увидели, что англичане атакуют с фронта, то предприняли обходной маневр и зашли французам в тыл. Это был последний удар: попав в тиски между капталем и Черным Принцем, французы были обречены…

Иоанн Добрый находился в самой гуще своих войск. Хоть и пеший, король все равно был заметен издалека благодаря орифламме, которую держал знатный сеньор Жоффруа де Шарни. Рядом с ним находился также его сын Филипп, маленький принц четырнадцати лет, похожий в своих миниатюрных доспехах на игрушку. Несмотря на все приказы и уговоры отца, он упрямо отказался покинуть его.

Королевская свита была хорошо видна на этом открытом плато. Ее присутствие еще больше раззадорило противника. Король по-прежнему здесь! Король решил биться до последнего! Такой пленник — можно неслыханно поживиться! Англичане с одной стороны, гасконцы — с другой яростно устремились к нему, презрев все опасности, словно бабочки, ослепленные пламенем. Вскоре наиболее отчаянные уже добрались до короля.

Велев увести своего коня, Иоанн тем самым лишил себя надежды спастись бегством. Ухватив свою секиру обеими руками, он бросился в самую гущу схватки.

Именно в этот момент Франсуа де Вивре и прибыл на поле боя. Он сразу заметил, как переменилась обстановка: англичане теперь были повсюду, а французы таяли, словно снег на солнце. Стало быть, его ждала не победа, а судьба павших героев, судьба его отца при Креси… Это была единственная мысль, промелькнувшая в его мозгу. Он бросился вперед.

К нему сразу же устремился какой-то английский рыцарь с копьем наперевес. Франсуа поскакал навстречу, раскручивая цеп над головой. Никогда прежде он не чувствовал такой уверенности в себе. Все произошло на скаку, на бешеной скорости, однако он до мельчайшего своего жеста знал, что ему делать. Когда копье противника оказалось в пределах досягаемости, Франсуа отбил его шаром цепа. Рыцарь, увлекаемый навстречу разгоном коня, приблизился, и тут Франсуа изо всех сил ударил его по голове. Сила удара в сочетании с удвоенной скоростью обоих коней оказалась так велика, что шлем англичанина разлетелся на куски вместе с половиной черепа.

Франсуа прокричал:

— Мой лев!

И поскакал на поиски нового противника.

Тогда-то он и услышал этот клич:

— Солсбери!.. Солсбери!..

Впереди скакал отряд рыцарей и латников попроще. Они окружали и защищали графа Солсбери, важного английского вельможу и одного из лучших военачальников Черного Принца. Вот он, долгожданный случай покрыть себя славой! Франсуа пустил коня во весь опор им навстречу. К нему присоединился Туссен, куда-то потерявшийся во время схватки с англичанином. Они поскакали бок о бок. Оруженосец показал ему меч с золотым навершием, красный от крови.