Жан-Франсуа Намьяс - Дитя Всех святых. Перстень с волком

• Название: Дитя Всех святых. Перстень с волком
• Автор: Жан-Франсуа Намьяс
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-13546-4

XIV век, Франция. Герою романа, рожденному в последний час ночи Всех святых, предсказано, что он проживет сто лет. И все эти сто лет по пятам за ним будет идти смерть. Она будет преследовать его во Франции и Англии, которые ведут войну, в Италии, где он отстаивает честь семьи на «божьем суде», и чуть не настигнет его, когда он попадет в плен к сарацинам.

---

Луи чувствовал внутри растущую пустоту. Дерби высказался до конца. Луи понимал, что всякий услышавший подобные слова может уже считать себя мертвым. Сейчас его схватят. Он уйдет из жизни так же, как и Глостер.

Но, даже лишившись последней надежды, Луи должен был попытаться объясниться.

— Монсеньор, вы не можете думать про меня такое! В противном случае, почему вы столько времени держали меня среди своих друзей? Ведь это означало подвергать себя смертельной опасности.

Граф Дерби отнюдь не утратил прекрасного расположения духа. Он даже выдавил из себя улыбку, которую можно было бы счесть искренней. Своему гостю он подал еще один бокал вина, и Луи выпил его. Вино оказалось горьким. Это был напиток для приговоренного.

— Напротив, сир де Вивре, напротив! Таким способом я обезвредил самого предусмотрительного и расчетливого из моих врагов. Позволив вам сопровождать меня в изгнание, я получил возможность всегда иметь вас под рукой, а Ричард, предоставленный сам себе, совершил много ошибок, которые, в конечном счете, будут способствовать его гибели. Останься вы рядом с ним — как знать, возможно, вы бы отсоветовали ему лишать меня наследства и уезжать в Ирландию?

Луи был потрясен подобной дальновидностью. Оказывается, Дерби играл с ним с самого начала — и до конца. Генрих всегда был хозяином положения. И Луи решил во всем признаться. Не то чтобы он надеялся на какое-то снисхождение, но просто из чувства восхищения. Подобный человек заслуживал, чтобы ему сдались.

— Признаю свое поражение, монсеньор. Я побежден самым великим политиком, который когда-либо существовал на свете.

Лицо графа Дерби озарилось радостью.

— Комплимент, высказанный вами, ценен вдвойне. Но успокойтесь, сир де Вивре, у меня и в мыслях нет убивать вас. Враг у меня один — Ричард. Я решил помиловать вас, как и всех прочих его сторонников, если они захотят перейти ко мне на службу. При новом правлении найдется место для человека вроде вас. Ну как? Вы принимаете мое предложение?

Луи, который в течение этих нескольких невероятно долгих мгновений испытал самое жестокое отчаяние и был разрываем самыми противоречивыми чувствами, опустился на колени.

— От всего сердца, монсеньор!

Дерби попросил его подняться и принялся в общих чертах описывать, каким он представляет себе будущее Англии. Казалось, Дерби вовсе забыл о присутствии собеседника и рассуждает сам с собой…

Луи его не слушал. Несмотря на потрясение, которое он только что испытал, дух борьбы в нем не угас, но, напротив, возродился с новой силой. Луи думал о том, что Дерби совершил серьезную ошибку. Обуреваемый гордыней, он не смог противиться удовольствию раскрыть свои карты перед шпионом, показать, что одолел его. В этом не было бы ничего серьезного, если бы сразу же после опасного признания он отдал приказ о его уничтожении. Оставив шпиону жизнь, Генрих брал на себя значительный риск.

Дерби, разумеется, пытался рассчитать этот риск, но — именно в этом и заключалась его главная ошибка — он полагал, будто Луи служил Ричарду из дружеских чувств. А между тем сир де Вивре помогал королю Англии лишь потому, что желал мира. Единственным мотивом, единственной пружиной его действий был патриотизм. Он трудился только ради Франции. И по этой же самой причине оказывался непримиримым врагом нового короля.

Более того, во время разговора Дерби сообщил ему важную информацию: бывшие сторонники Ричарда не будут наказаны. Следовательно, им необходимо как можно скорее организовать новый заговор. Разумеется, сам Луи участвовать в этом новом заговоре не сможет, ибо будет находиться под неусыпным наблюдением.

Граф Дерби выпил еще вина. Он явно находился в приподнятом настроении, и его тянуло на откровенность.

— Нет, за королем поедете не вы. Более того, я уверен — вы ни за что на свете не догадаетесь кто!

Луи промолчал.

— Чтобы совершить измену, требуется человек, который меньше всего похож на изменника. Требуется некто, кого Ричард никак не станет остерегаться. Такого я и выбрал: это граф Нортумберленд!

От потрясения Луи только и смог, что пробормотать:

— Нортумберленд!..

Тут и в самом деле было чему удивляться. Старый граф Нортумберленд был известен среди придворных своей набожностью. К мессе он ходил по нескольку раз в день и вел жизнь столь безупречную, что это граничило почти со святостью. К тому же это был скучнейший любитель поучать всех и вся.

Немного придя в себя, Луи спросил:

— И он согласен?

— Да. Чего не сделаешь ради золота и высокого титула?

— А вы не боитесь, что он, напротив, лжет именно вам и, оказавшись с Ричардом, переметнется на его сторону?

— Нисколько! Он предаст короля. Я его знаю. Я никогда не ошибаюсь в людях.

Дерби улыбнулся нарочито сердечно.

— Не так ли, сир де Вивре? — добавил Дерби.

Луи склонился в глубоком поклоне.

— Монсеньор, ваша проницательность сравнима лишь с вашей же щедростью.

И на этих словах удалился из гостиной.

***

18 августа 1399 года, в День святой Елены, граф Нортумберленд отправился в Конуэй во главе войска в четыре сотни рыцарей и тысячу лучников. Перед въездом в город был небольшой лес, там он и рассредоточил своих людей. Затем в сопровождении пяти оруженосцев, один из которых нес его герб, выступил вперед.

Подойдя к стенам города, он остановился. Шлема на нем не было. С высоты крепостной стены начальник стражи узнал герб и седые волосы старого графа.

— Что вам угодно, сир де Нортумберленд?

— Охранное свидетельство для меня и моих людей. Мы привезли королю предложения графа Дерби.

Ворота немедленно открылись, и все шестеро посланников смогли войти. Их приняли в гостиной замка. Ричард II находился в окружении пятерых своих слуг. Граф почтительно изложил требования Дерби: возвращение ему Ланкастерского герцогства и осуждение парламентом графа Солсбери и епископа Карлайла, двоих самых преданных сторонников короля, которые, кстати, присутствовали при аудиенции. При условии выполнения этих требований будущий герцог Ланкастерский обещал Ричарду II свою абсолютную верность и преданность.

Предложения были составлены весьма хитро и расчетливо, ибо казались достаточно жесткими, чтобы выглядеть правдоподобно. Когда имеешь стотысячную армию, можно позволить себе говорить в полный голос. Суд над Солсбери и Карлайлом представлялся требованием весьма жестким, даже унизительным. Похоже, Дерби заговорил языком победителя, тем не менее, соблюдающего законность.

Нортумберленда и его людей попросили покинуть помещение, и пока они ожидали неподалеку, между королем и его советниками разгорелся оживленный спор. Граф Солсбери и епископ Карлайл, которые оказывались главными жертвами, разумеется, были настроены решительно отказать графу и незамедлительно отправляться в Бордо.

Но король уговаривал их принять условия договора. Главное, что Дерби не выказывал притязаний на корону. Да, их будет судить парламент, но даже если парламент и приговорит их к смерти, король воспользуется правом суверена и помилует своих сторонников. В дальнейшем он избавится от новоявленного герцога Ланкастерского — при первой же возможности и любыми средствами.

Графа пригласили вернуться. Затем все присутствующие отправились в церковь Конуэя, где прослушали мессу, которую служил епископ Карлайл. По окончании церемонии епископ попросил графа Нортумберленда приблизиться к алтарю. Он открыл Евангелие и велел протянуть правую руку:

— Поклянитесь на этом Евангелии, что ваши действия не продиктованы изменой.

Набожный Нортумберленд возложил ладонь на священную книгу и посмотрел епископу прямо в глаза.

— Клянусь!

Это было еще не все. Карлайл направился к дароносице, вынул оттуда освященную облатку и попросил графа повторить ту же самую клятву, но теперь уже на просфоре. Нортумберленд поклялся вновь.

Окончательно убедившись в честных намерениях посланника, король согласился следовать за ним. Он покинул Конуэй в сопровождении эскорта в двадцать человек, среди которых были и Солсбери, и епископ Карлайл.

Но далеко им отъехать не удалось. Проезжая по лесу, они оказались в окружении всадников и лучников. Нортумберленд воскликнул:

— Во имя Иисуса, вы арестованы! Вы будете препровождены к графу Генриху, ибо я ему это обещал!

Когда Ричарда II стаскивали с лошади, он, осознав, жертвой какого предательства — последнего и самого страшного в его жизни — довелось ему стать, яростно прокричал:

— Во имя Иисуса, которого ты оскорбил своим клятвопреступлением, тебе суждено вечно гореть в геенне огненной!

Нортумберленд ничего ему не ответил, он отдавал приказания. Король даже не удостоился чести увидеть в тот день своего победителя: его сразу же препроводили в замок Таддлан, находившийся неподалеку, где Ричард и был заперт вместе с двадцатью своими подданными.