Наталья Навина - Последние Каролинги – 2

• Название: Последние Каролинги – 2
• Автор: Наталья Навина
• Жанр: Историческая проза

---

– Нет, на сей раз я не собираюсь прибегать к военным действиям…

– Собираешься вернуться на привычную стезю интриг, обмана и убийств из-за угла? Кого ты намерен отравить на этот раз?

– Ну, зачем же так грубо… Вам, бывшая повелительница, очевидно, не докладывают о ликовании, которое царит в Лаоне и Компендии. На башнях флаги, вино льется рекой и милостыню раздают мешками…

– Празднуют победу над твоими союзниками?

– Не только это. Нынешняя королева в тягости.

Фульк пристально вгляделся в лицо бывшей императрицы. Если он дожидался той же реакции, что при прошлогоднем известии о королевской свадьбе, то не дождался. Зато ему не пришло в голову оглянуться на одноглазую служанку, которую он привык считать слабоумной. Та, до этого прикорнувшая на скамеечке, подалась от стены. Лицо ее стало меловым, единственный голубой глаз безумно расширился.

Рикарда сделала неопределенный жест.

– Ну, Бог им в помощь… – На мгновение по ее лицу прошло оживление, но не то, которого добивался Фульк. – А тебя-то с чего это беспокоит? Ах, да… Самозванец основал династию, которая укрепит побочных Каролингов… а еще неизвестно, будут ли дети у бедного Карла…

– Ну, последнее-то как раз волнует меня меньше всего… для этого крепость ума вовсе не потребна… и всегда можно найти достаточно самоотверженную супругу, не правда ли? Но… этот ребенок еще не родился… а здоровье беременной женщины так хрупко… Позволю себе напомнить вам одну историю. Известно ли вам жизнеописание языческого кесаря Нерона, или ваше образование не простирается столь далеко? Очень поучительно. Нерон был великий злодей… и отличался крайней невоздержанностью нравов… однако, как сообщает хронист, он весьма любил свою жену… вторую жену… первую он приказал казнить… но и эту он убил, ударив ее во гневе, когда она носила во чреве младенца…

Улыбка заиграла на бескровных устах священнослужителя.

– Ты с пользой изучал историю, Фульк. И как ты собираешься подвигнуть Эда против его жены?

– Очень просто. Сообщив ему правду о ней.

– Ты думаешь, он ее не знает?

– Наверняка не все. Есть вещи, которые ни одна женщина, если она в здравом уме, своему мужу не расскажет – я слышал достаточно исповедей, чтобы это понять. А она в здравом уме, я в этом убежден. И столь же убежден, что она скрыла от мужа самую позорную страницу своей жизни – судилище в Лаоне и как ее в клетке выставляли на посмеяние черни. А Эд не из тех, кто прощает позор. Это может подхлестнуть его к таким действиям, что… – он умолк и отошел к окну. Попутно отметил блаженную улыбку на губах служанки. «Точно – слабоумная», – подумал он.

– А моя роль во всем этом какова?

– Вы – свидетельница, милостивая. Ведьму взяли под стражу в вашем присутствии и с вашего соизволения. Лучше всего, если бы вы обвинили ее открыто. Но можно и письменно. Если вам трудно сделать это, я сам напишу. Лишь позвольте использовать ваше имя, оно придаст обвинениям дополнительный вес…

Рикарда покачала головой. Вид у нее был несколько удивленный.

– Оказывается, у меня еще осталось какое-то достоинство. Не ожидала. Я больше не хочу лезть в грязь… И не смей пользоваться моим именем, монах, я от всего отрекусь.

– Вот как? Вы решили стать праведницей? Прощать ненавидящих вас? Не поздновато ли? Или, скажем так, вы просто жалеете ее? Как женщина женщину? А она вас пожалела, когда захватила все, что по праву принадлежало вам? – Он возвысил голос. – Эта женщина родит ребенка, а тебе этого никогда не было дано, и уже не будет – годы не те. Ее дети будут носить корону, а ты зачахнешь здесь, как бесплодная смоковница, проклятая Господом!

Рикарда подняла к нему бледное увядшее лицо.

– Здесь, в монастыре, нам часто рассказывают, как дьявол искушает женщин, удалившихся от мира. Теперь, наконец, я поняла, каков из себя дьявол – ибо он так же мерзостен, подл и назойлив, как ты, Фульк. Ступай прочь, монах, я не буду тебе помогать.

– Но и мешать также не будете, милостивая, верно? – ощерился в улыбке канцлер. Сравнение с дьяволом отнюдь не оскорбило его. Напротив, оно даже льстило его самолюбию. С дьяволом часто сравнивали Эда, и теперь Фульк мог хоть в этом с ним быть равноправен. – А вашей помощи мне особенно и не нужно. У меня и без того достаточно свидетелей.

Фульк лгал – и не лгал. Не лгал он в том, что не особенно нуждался в помощи Рикарды. Ему доставляло извращенное удовольствие раскрывать свои планы перед этой сломленной жизнью женщиной, которая некогда походя попирала его гордость. Вот зачем он ездил сюда, а вовсе не для того, чтобы действительно заручиться поддержкой бывшей императрицы. Лгал он в другом – свидетелей у него не было. Кочерыжка мертв. Тьерри Красавчик мертв. Заячья Губа – хоть тут младшая ведьма и ни при чем – тоже мертва. Остальные – ничтожества, мелкая сошка – не в счет.

Отсутствие свидетелей не означало, при том, отсутствие доказательств. О, этих было сколько угодно. Допросные листы дела ведьмы Азарики. Показания аббата церкви святого Вааста. Копия решения трибунала об отсылке ведьмы под юрисдикцию графа Парижского. Запись показаний участников конвоя о побеге последней, осуществленном при несомненном участии темных сил… Особая прелесть в том, что все подлинное, это придаст дополнительный вкус интриге. Разумеется, точно так же он мог бы сочинить и показания Рикарды, и какие угодно другие – что за разница, если вся эта публика все равно не в ладах с грамотой? Беда в том, что точно так же обстоит дело с тем, кому потребно эти доказательства представить. Будь прокляты все эти безграмотные рубаки! А все представители образованного сословия, окружающие ныне Эда, настроены к Фульку враждебно… и в первую очередь та, против кого направлены интрига!

Остается единственный выход – послать человека, способного войти в доверие к Эду, в нужный момент представить ему доказательства и подтвердить их собственным рассказом.

Такой человек – хоть посылать его было и крайне рискованно – у канцлера имелся.

Но был еще человек, помимо Фортуната, который мог предоставить некоторые сведения, и это, конечно, был Крокодавл. На сей раз Эд не стал наводить его исподволь, а спросил прямо:

– Мне нужно, чтобы ты рассказал все, что знаешь об Одвине-бретонце. Мне, например, известно, что он побывал в руках палача…

– Я не водил дружбы с Одвином! – перепугался комедиант. – Я только видел его несколько раз!

– Я тебя и не обвиняю. Я хочу знать, за что его пытали. За колдовство?

– Нет… Я ведь уже говорил – он был дружен с Черным Гвидо…

Крокодавл действительно упоминал прежде это имя, но мысли Эда тогда были заняты другим, и он не обратил на него внимания. Теперь пришлось обратить.

– Кто такой Черный Гвидо?

– Это было такой мятежник и преступник против королевской власти. Его повесили.

– Никогда не слыхал про такого.

– Так ведь это когда было… Лет двадцать назад… или девятнадцать? Примерно так. Да и быстро его величество Карл мятеж этот задавил, он человек был решительный…

Насчет решительности Карла Лысого Эду и самому было многое известно. Кроме того, прозвище «Черный» вызывало у него не самые приятные воспоминания о Черном Конраде. Поэтому он спросил:

– А почему его Черным звали? В черное одевался или нрава был мрачного?

– Нет. Просто внешность у него была такая – волосы черные, глаза черные, с лица смуглый… В наших краях такое нечасто увидишь, вот и прозвали. А вообще он красивый был парень – стройный, сухощавый, сильный, хоть и росту небольшого…

– Выходит, ты и его знал?

– Видел! Видел только! Вместе с Одвином. Я же говорил – они были друзья. Хотя Одвин был много старше. А потом Черный Гвидо учинил мятеж против короля – на юге было дело, возле Пуатье, и его повесили. И жену его – тоже.

– И Одвин участвовал в мятеже?

– Вроде бы нет. Но как-то замешан он был, иначе зачем бы после казни Черного его схватили и привели к допросу?

– И он бежал?

– Нет. Его отпустили. Его величество сказал, что от него нет никакой пользы.

– Откуда ты знаешь? Ты что, был там?

– При допросе, конечно, не был. А при дворе был, развлекал благородных господ, шутил и представлял.

– Так просто – шутил и представлял? Или тебя послали?

– Меня послала госпожа Лалиевра. И она велела слушать, не скажут ли в свите чего об Одвине. Так я узнал, что его выпустили из пыточной. Но это было предпоследнее, что я о нем слышал. А последнее – что он поселился в Туронском лесу.

– Ладно. Ступай.

Черного Гвидо и его жену повесили. А Одвина, выходит, отпустили. Отпустили после пыток. Если он мятежник, почему его не вздернули тоже? Никто не церемонится с мятежниками, особенно с простолюдинами. А Одвин был простолюдином… С мятежниками не возятся… разве что они представляют особую ценность. Король Карл Лысый присутствовал, судя по всему, при допросе. И нашел Одвина бесполезным. Не значит ли это, что чернокнижник выдал свою тайну? И стал более не нужен? И прятался в лесу только от пережитого страха? Или, как настаивала Азарика, вся тайна заключалась в том, что никакой тайны не было, и король это понял? Тогда зачем вообще было прятаться?