О`Санчес - Суть óстрова

• Название: Суть óстрова
• Автор: О`Санчес
• Жанр: Современная проза

Роман завершен. Я хотел, чтобы роман вышел необычным, но чтобы необычность его проступала перед читателем постепенно. Я надеюсь, что роман вышел захватывающим, но он – не фэнтези и не боевик. Название романа – великое дело. Для этого романа я искал его года два. И придумал, и удивлен, насколько хорошо оно подходит. «СУТЬ ОСТРОВА» – вот его название. Роман состоит из двух равных частей, каждая из которых имеет свое подназвание. Первая часть: «Суть о́строва» Вторая часть: «Суть острова́». В первом случае слово «суть» существительное, во втором – глагол множественной формы (суть = имеют место быть), в первом случае слово «острова» – существительное единственного числа в родительном падеже, во втором – «острова» – существительное множественного числа в именительном падеже. Общее название – читается вслух на усмотрение читающего.

Автор.

---

Кто же пойдет своей волей из уюта на улицу? Сигорд с удовольствием согласился посидеть еще, покурить, поболтать, похрумкать анисовым печеньицем.

– А это еще кто такой?

– Как кто? Кутон, президент наш.

– Погоди. Какой президент?

– Такой президент, отец нации. Леон Кутон – штопаный гондон, Титус дурачок всегда его так зовет.

– Погоди, погоди, Роза. А Муррагос? Муррагос куда делся?

Роза чуть приглушила звук и заколыхалась в своем кресле, устраиваясь поудобнее, – смеяться над Сигордом. Вдруг опять вскочила – и к плите.

– Да ты чего, Сиг? С ума ты спятил, что ли? Он уже лет десять как помер, Муррагос твой! Вот наш президент. Поначалу-то казалось, что получше будет: арестовывать прежних взялся, порядок наводить, то того, то этого, шишек всех подряд, расстреливать кто воровал, а потом все как прежде покатилось… Ну-ка… Ой, люблю жир со сковородки подбирать, самая вкуснота в нем.

– Хм… Да. Действительно ум за разум заехал. Вот что значит не следить за политикой.

– А кому она нужна, политика твоя? Только задницу ей подтирать. Что, все-таки собрался? Не будешь Титуса ждать?

– Нет, пожалуй. Пойду, пора мне, да и смеркается уже. Пусть себе спит до утра, успеем еще, наболтаемся. Так я завтра подгребу к пяти?

– Я всегда на месте. – Роза промокнула рот оставшимся кусочком хлеба, проглотила его и отошла от плиты. – Увидишь красный такой пожарный щит, почти в центре второго ряда, если от ворот считать, так я возле самого щита, с той стороны, где рулон с гидрантом.

– Найду. Ох, спасибо за стол и прекрасный вечер, Роза! Был очень рад познакомиться.

– Взаимно. – Роза опять бросила в него оценивающий взгляд, но – не женский, внимательный и не больше: и сам он не полыхнул, и Сигорда не вскипятил.

День на исходе февраля все еще долог, но лето уж катится под горку, и чем дальше, тем стремительнее. Ночь исподволь набирает густоту и сырость, и утру, чтобы проснуться побыстрее и оживиться по-летнему, уже необходимо устойчивое безоблачное небо. Вечер вроде бы и не спешит никуда: то надвинется с тучей и скорыми сумерками притворится, то вдруг спрячется куда-то в тень от низкого солнца, но ненадолго… Фонари зажглись. Все. Это значит, что день завершен и что лето в Бабилоне заканчивается.

Поверх одеяла обязательно следует накинуть и покрывало, так теплее. Зимой, по большому-то счету, и три одеяла не помогут, когда батарей нет и сквозняки толщиной с крокодила. Весной – так сяк, перемогся, выдержал, а зиму… очень проблематично. Кости ноют, легкие трещат, утром высунешься из под одеял – уже озноб, а ведь даже не осень. Нет, сейчас-то как раз тепло, воздух мягкий, теплый… Сигорд поудобнее сворачивается под одеялом и покрывалом, чешет ногу, потом поясницу, переворачивается на правый бок, потому что не лежится ему на левом, дышать труднее, когда он на левом боку… Дом тоже вздыхает, вслед за своим постояльцем, и словно бы ерзает, но не суетно, а лениво, пытаясь устроиться поудобнее и заснуть. Сигорд научился слышать и различать все шорохи и всхрипы своего симбионта: дом ведет себя обычно и ничего не подозревает… Человеку довольно быстро удается отогнать от себя все мысли, мечты, опасения и уколы совести, он даже сквозь сон ощущает себя предателем по отношению к дому, но, если подойти к этому с другой стороны…

Дождь. Вот докука: дождь с самого утра. Одно хорошо – водяной метелью хлещет, а не мелкой изводящей слякотью сыплется. Здоровенная жирная туча, осенний привет из Антарктиды, если постарается, способна неделю подряд ходить на головы бабилонцам вот эдакой моросью, выматывать им нервы своим подлым полудождем, испражняться полутуманом, но буйный ливень, такой как сегодня утром – нет: ливень долгим не бывает. Надо ждать. До пяти часов времени полно: хоть спи, хоть песни пой – и еще останется, девать некуда. Сигорд пополнил запасы воды, побрился почище, дважды пересчитал деньги, позавтракал без хлеба, бульончиком одним, – не кушается ему… Вот и завтрак тот же, бессмысленная вещь: к трем часам пополудни – да хоть ты кабана утром сожри – ничего не остается, желудок опять еды просит. Так уж лучше и не напрягаться, перетерпеть, бульончиком сполоснуть кишки – и харэ.

Щели бы придумать чем заделать в потолке, да теперь чего уж… Мысль снять себе комнату так захватила Сигорда, что ему на месте сидеть невмочь, хочется бежать неведомо куда и поторопить события, лишь бы не маяться тут ожиданием. А чердак – да, дыра дырой: ни пожить, ни обустроить… Заходи кто хочешь, убивай, грабь, обыскивай…

Нет! Нечего тут день и утро высиживать, тем более, что и дождь утих.

Дождь прекратился не вполне, просто умерил прыть, и Сигорд побежал «в город», как он это для себя называл, но не просто так, а в легкой нейлоновой куртке с капюшоном, в куртке по карманам – два полиэтиленовых мешка «на всякий случай».

Греть она не грела, куртка, и от дождя спасала не сказать чтобы с ног до головы (сырости перепало и заднице, и переднице), но свои деньги окупала более чем вполне, а обошлась она Сигорду в один талер. Вечером – Сигорд заранее знал это – поясница будет ныть, ноги откровенно болеть, но сейчас белый день на дворе и вроде как не напряжно жить и пошевеливаться… Вот странность: когда пил и жил как в тумане, все болячки были при нем, но словно бы не осознавались, особенно под балдой, а как бросил пить – из организма труха посыпалась, отовсюду, куда ни ткни: зубы, сердце, глаза, печень, руки-ноги, спина… Боже ты мой… Ой, первый раз нагибаться!.. ой, второй. И еще! Истинный клад! Забыв про скрипящую спину, Сигорд согнулся и принялся плотно прочесывать буйные, но уже полегшие травы в заброшенном сквере. Видимо, здесь сымпровизировали пикник на природе: полно огрызков, объедков, бумажек, полиэтилена… И пятнадцать пустых бутылок из под пива! Две коцаных, итого тринадцать, делим пополам – шесть с половиной талеров!

Может быть – хрен со всеми этими свалками, а лучше бутылки собирать? Нет, тяжелы бутылочки…

Сигорд пересчитал вырученные шесть талеров пятьдесят пенсов, спрятал поглубже в специально пришитый карман под мышкой и отдышался наконец.

Во-первых, тяжело таскать стеклянную посуду, которая совсем даже не пластмассовая, руки от нее ломит не шуточно, хотя, может быть, и с непривычки боль. Во-вторых, такие «клады» – не часты. То, что бутылки достались ему – не совсем случайность, ибо он привык рыскать взором по земле, искать что-то такое полезное. Да и знал это место, удобное для распитий, но все равно – не каждый день бывает столь удачным на находки. Далеко не каждый день. В третьих – конкуренты, свои территории стерегущие, не драться же ему с каждым ханыгой? Хотя этот участок быть может и не принадлежит никому… Да и черт бы с ним! Не будет Сигорд бутылки специально собирать! Подвернутся – дело другое, талер к талеру, что называется… Сигорд вдруг остановился и замер под мелким дождем, полный ужаса: одежда! Страшно было наклонить голову и посмотреть на штаны – только что ведь, получаса не прошло, коленками по мокрой траве терся, наверняка зеленые теперь. Ф-фу-ух… Мокрые, но не зазелененные. Следовало немедленно возвращаться и любым способом сушиться, чтобы через три часа… даже меньше, чем через три, быть на барахолке при полном параде.

И поспешить бы, но как назло поперла удача: словно бы добрые, но злорадные гномы подбрасывали к нему на маршрут соблазнительную стеклянную «пушнину» – пришлось собирать, не отказываться же от денег, которые сами в руки плывут. Девять бутылок – это четыре с половиной талера, да плюс шесть с половиной – на круг выходит полная дюжина талеров, червонец и монета! Поневоле задумаешься, когда за полтора-два часа сбора – полудневная норма прибыли, которую Сигорду приносила вся его команда сборщиков массы. Тем более, что здесь ни понукать, ни контролировать, ни штрафовать никого не надо, охранять ничего не надо, строить взаимоотношения… Десять и одна – это одиннадцать, а не двенадцать, обидно! Вот бы еще пару бутылочек для ровного счета… Сигорд чуть было не развернулся от самого порога – искать недостающее, но пересилил в себе азарт и жадность образом любимой кружки с горячим сладким чаем. Конечно, это был не настоящий чай, а «европейский», из пакетиков, без молока, но Сигорд закрывал глаза на несуразность названия и привык называть напиток чаем. Штаны на веревку, под сквознячок, а для тепла и приличия – запасные надеть, задницу прикрыть от простуд; можно бы и подремать часок, но лучше не рисковать.

– Что ты скрипишь, старый? Думаешь, мне не страшно уезжать отсюда черт знает куда и хрен знает зачем? Очень страшно. И денег заранее жалко. Но зима на носу – как ее пережить на этом твоем чердаке? Кулаком лед в корыте долбить, чтобы попить и умыться? Ты уж не сердись, что я отсюда намылился, тоже ведь не мальчик, должен понимать, каково старым костям на холоде да в сырости. Хоть бы солнышко выглянуло – так-то тяжко смотреть на февраль из худого окна, да знать, что впереди настоящая осень, что гораздо хуже февраля, а за нею – зима, которую пережить – проблема проблем. Сигорд закашлялся и потушил окурок. Курить бы надо поменьше – разбаловался на больших деньгах, в день полпачки уходит – только так! Зябко, еще кружечку надобно, со свежим пакетиком. Да, а чего жалеть? Он сегодня ни на какой навар не рассчитывал, а одиннадцать талеров – вот они. Нет, стеклом он заниматься не будет, это ненадежно и несерьезно, уже спина заныла…