Нелли Осипова - Итальянское каприччио, или Странности любви

• Название: Итальянское каприччио, или Странности любви
• Автор: Нелли Осипова
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-023769-3, 5-271-08872-3

Молоденькая учительница Аня — впервые в Италии! В стране своей мечты, в стране, которая для нее упрямо ассоциируется с романтикой и приключениями!

И романтические приключения СЛОВНО БЫ ЖДУТ Аню… Вот только — романтики этой, на первый взгляд, вполне невинной, становится для нее ЧТО-ТО МНОГОВАТО!

Красавец-итальянец разыгрывает АБСОЛЮТНО ШЕКСПИРОВСКИЕ страсти, а русский поклонник не уступает ему ни на йоту…

От такого «полета» невольно хочется спастись, — и, как ни странно, спасение предлагает немолодой, серьезный бизнесмен, — явно «не герой романа» Ани!

---

— Лена, Леночка, милая, что с тобой?

От такой ли ласки и участия близкого человека или потому, что уже стало невмоготу и дальше сдерживать себя, Лена разрыдалась, вздрагивая всем телом и глухо подвывая. Такой ее Аня не видела никогда. Она повела подругу к тахте, усадила, сняла с нее туфли, забросила ноги на тахту, подоткнула за спину подушку.

— Что случилось? Скажи мне, пожалуйста.

— Ви-и-итька… — только и могла выдавить между рыданиями Лена.

— Ну пожалуйста, Леночка, родная моя — что с твоим Витей? Ты можешь взять себя в руки?

Аня присела на корточки перед Леной. Лена вдруг замолчала и пустыми глазами уставилась на Аню. Чужим, хриплым голосом сказала:

— С Витей все в порядке… только он теперь уже не мой, — и снова затряслась от подавляемых рыданий.

— Ты поплачь в голос, поплачь, — по-бабьи советовала Аня, чувствуя, что и у самой льются из глаз слезы.

Лена затрясла головой и показала на стенку, отделяющую их от комнаты родителей.

— Ничего, они поймут. Выревись…

Но Лена яростно замотала головой, обняла Аню, прижалась к ней и так сидела долго-долго. Аня боялась пошевелиться.

Наконец Лена отодвинулась и хрипло произнесла:

— Все!

И было это сказано так, что теперь заревела Аня. Потому что вспомнился ей Николай и весь тогдашний ужас и еще почему-то глаза Андрея на вокзале в Белгороде…

Успокоившись, она поднялась, принесла каких-то капель и стала отпаивать Лену. Достала чистый носовой платок, вытерла ей слезы, потом взяла второй, отсморкалась сама. Ей хотелось расспросить, понять, что же на самом деле произошло, но сейчас тормошить Лену — значило снова вывести ее из шаткого равновесия.

— Пойдем умоемся, — предложила она.

Когда они вернулись из ванной, Лена сама заговорила.

— Я ведь с самого начала это чувствовала, — призналась она.

— Что?

— Что он бросит меня.

— Почему? — искренне удивилась Аня. Ей всегда казалось, что Лена и Витя — идеальная пара, хотя на первых порах он ей не очень понравился. И ведь пять лет!

— Потому что его родители четыре раза приезжали в отпуск и все четыре раза он находил причину не знакомить нас, — ровным голосом ответила Лена.

— И ты все четыре раза промолчала?

— Я же любила его, Аня…

Аня поняла, что сказала глупость и проявила бестактность — столько горечи прозвучало в этих банальных словах «Я любила». А почему любила? Значит, уже не любит? Вчера любила, а сегодня не любит.

Лена взглянула на подругу и вымученно улыбнулась:

— Можно подумать, что сейчас не люблю. Как было бы просто: полюбила, разлюбила…

«Любопытно. Мы думаем об одном и том же», — мелькнуло в голове, но вслух Аня ничего не сказала.

— …папочка и мамочка вернулись, чтобы присутствовать при распределении, нажать на нужные пружины и все такое, — говорила Лена. — Мамочка все ему объяснила, кто я и кто он. Он карьерный дипломат в перспективе, а я смазливая переводчица, без роду без племени, каких в МИДе пруд пруди.

— Ты с ними познакомилась?

— Нет, что ты. Словом, они ему уже и невесту подыскали, представляешь! Она чья-то там племянница нового и очень влиятельного деятеля. Можно сказать, его поставили перед выбором — либо она и такая должность за бугром, до которой при нормальных условиях ему десять лет корячиться, либо жить со мной в моей комнатушке и корпеть в аппарате клерком.

— Разве у нас с тобой плохие комнаты?

— У нас хорошие — для нас. У них — другие критерии и другие запросы. Витька — карьерист… Вот уж чего не могла предположить, — сокрушенно проговорила Лена. — Самое смешное, подружка, что я чего-то подобного ожидала. Только старалась не думать. Гнала от себя. Я его даже ругать не могу…

— Откуда ты все узнала о родителях, о невесте?

— Он мне сам рассказал.

— Чудовищно! Они долго молчали.

— Как же ты могла — знать и любить? — не выдержала Аня и сама испугалась жестокости своего вопроса.

— Могла… Что мне еще оставалось? — с обреченностью ответила Лена.

— А если он завтра позвонит?

— Зачем?

— Ну-у, передумает или просто захочет встретиться, как обычно, — он же еще не женат.

— Такой роскоши — вытирать об меня ноги — он не дождется. Ничего, если я покурю здесь немножко?

— Кури, конечно.

Лена закурила, и они опять долго молчали.

— Знаешь, — сказала Лена, погасив сигарету, — я сначала подумала, что вот возьму и соблазню кого-нибудь из его самых высоких начальников и стану женой его шефа.

— А что, ты можешь.

— Да уж… что нам стоит дом построить. К сожалению, так бывает только в сказках, да и не нужен мне никто, кроме Витьки. — И она снова заплакала, но уже спокойно, без рыданий. Слезы крупными каплями выкатывались из ее глаз и, медленно стекая по щекам, падали на платье.

— У тебя от сырости плесень может вырасти, — вспомнила Аня детский стишок.

Лена улыбнулась, смахнула рукой слезы и спросила:

— Вот ты, историк, небось утверждаешь, что сословное неравенство — дела давно минувших дней, ведь так?

— По крайней мере в учебниках так пишут.

— Нм фига подобного! Как оно было, так все и осталось! Просто у нас делают хорошую мину при плохой игре. В семнадцатом году перелопатили устоявшуюся веками систему — и что? Все повторяется по-прежнему. Вот мы с тобой — кто?

— Ну, бабы. Девицы на выданье.

— Я серьезно. Мы — разночинки, и вход в дворянское общество нам заказан.

— Тоже мне, Витька — дворянин! — засмеялась Аня. — Если уж серьезно, здесь именно тот случай, когда говорят: из грязи да в князи.

— В том-то и дело! Но они-то думают по-другому, и поэтому браки совершаются не на небесах, а в родительских офисах, квартирах и сберкнижках.

Лена осталась ночевать у Ани. Уже засыпая, вдруг шепнула:

— И все же, когда он рассказывал, когда хотел поцеловать меня на прощание, у него в глазах стояли слезы…

Аня никак не могла уснуть. Она прислушивалась к тихому дыханию Лены, и в голову лезли странные мысли. Получалось, что Ленка, такая красавица, заводила, смелая, талантливая, словом, неординарная девушка, пять лет жила с Виктором, не помышляя о других мужчинах. А она, Аня, некрасивая, тощая, комплексующая, резкая в отношениях с людьми — возможно, из-за неуверенности в себе, — меняет мужчин: не успел Николай бросить ее — появился Андрей, потом еще пара мимолетных связей… Наверное, это и есть безнравственность. Впрочем, она никогда не искала мужчин, они сами почему-то находили ее.

Когда утром она поделилась с Леной своими мыслями, та даже рассердилась:

— Ты — некрасивая? Да ты просто дурочка закомплексованная! Запомни: ты интересная, привлекательная и обаятельная женщина, и больше я с тобой обсуждать твои комплексы не буду.

— Поставила на меня печать, как на говяжью тушу — знак качества? — засмеялась Аня.

Лена улыбнулась, обняла подругу:

— Что бы я без тебя делала?

Примерно в феврале, в год окончания института в состоянии отца наступило ухудшение. Врач настоял, чтобы он бросил работу и ушел на пенсию. И сразу же возникли проблемы, которые, по всей вероятности, всегда стоят перед «начинающим» пенсионером, как в шутку называл себя отец. Проблема свободного времени, такая вожделенная мечта каждого работающего человека, сейчас тяжким грузом навалившаяся на плечи, стала, пожалуй, основной — отец не представлял себя вне своего любимого дела. Другая проблема — финансовая, поскольку пенсия оказалась значительно меньше его прежнего заработка. Они и прежде-то жили весьма скромно, а теперь предстояло еще урезать семейный бюджет.

Аня приняла решение. Она отказалась от аспирантуры, куда ее рекомендовали, и по распределению получила назначение в старшие классы школы. Летом она устроилась на работу в детский санаторий физруком, заработала немного денег и, можно сказать, сама отдохнула — все-таки на воздухе, с приличным питанием и регулярными спортивными занятиями.

В глубине души она немного побаивалась встречи с учениками. Во время студенческой практики все казалось проще: психологически она была настроена на аспирантуру и потому воспринимала свое пребывание в школе как временное и вела себя с ребятами легко и просто. Как у нее получится сейчас, сумеет ли сразу наладить контакт с классом, и куча других вопросов держали ее в напряжении все предшествующие началу учебного года дни.

Она вошла в доставшийся ей девятый класс, прикрыла за собой дверь и остановилась, растерянно улыбаясь… Позже, вспоминая свой первый день, Аня утверждала, что именно ее растерянность и дурацкая, как она полагала, улыбка «спасли» положение. Она так и стояла бы со своей улыбкой, если бы мальчишка с последней парты не крикнул:

— Ребята, новенькая! Пошли знакомиться.

И ее мгновенно окружили, стали протягивать руки, называть свои имена, фамилии, но когда она в ответ сказала: «Анна Андреевна», класс растерялся — ее приняли за новенькую ученицу, а не за учительницу: джинсы, кроссовки, простой бумажный свитерок и короткая стрижка почти под мальчишку делали ее похожей на одноклассницу.