Натали О`Найт - Зеркало грядущего

• Название: Зеркало грядущего
• Автор: Натали О`Найт
• Жанр: Героическая фантастика

В очередном томе «Саги о Конане» читателя ждет встреча с романом Роберта Говарда «Знак ведьмы» и Кристофера Гранта и Натали О`Найт «Зеркало грядущего»..

---

– Вы что, не видите, Его Высочество устал после битвы с чудовищем? Ему нужен отдых и покой. Живо посадите принца в колесницу, мы отправляемся в Тарантию!

Пажи опасливо приблизились к Нумедидесу, однако тот и не пытался сопротивляться, покорно дав увести себя прочь.

Граф Троцеро, склонившись к стоящему рядом юному Просперо Пуантенскому, с горечью произнес:

– Сбывается проклятье Цернунноса! Немедийские собаки уже хозяйничают на наших землях!..

Скорбны были слова графа, но слишком тих его голос…

ОБРАЗ ЛУКАВСТВА

Парадный зал королевского дворца в Тарантии, прославленной аквилонской столице, был убран позднецветом и можжевеловыми гирляндами, окропленными медом и воском в честь Великого Митры. Мозаичные панно на стенах, искусно выложенные из искрящихся шаронских самоцветов сноровистыми руками безвестных мастеров, живописали бесчисленные картины пиров, охот, сражений, коронаций и венчаний. Все сюжеты объединяло присутствие Пресветлого, чей образ традиционно изображался (как и предписано в священных свитках Митры) в правом верхнем углу (два локтя сверху, пять книзу, семь от левой границы и половина от правой) в виде солнечного диска с человеческим лицом, окаймленного протуберанцами с попеременно прямыми и изогнутыми языками.

Выкладывалось изображение Пресветлого из игольчатого огнистого сланца, добываемого в копях далекой страны Коф. Редкостный чужеземный минерал ценился в буквальном смысле на вес золота, и лишь немногие состоятельные вельможи могли позволить себе украсить парадный зал истинным изображением Пламенноликого. Тем же, кто победнее, дозволялось использовать охру – желтую земляную краску, добываемую из глины, богатой металлом. Однако месторождения ее строго охранялись жрецами Митры, и каждый инг драгоценной краски обходился жаждущим божественного тепла не менее чем в пять мер животного масла и десять пригоршней ячменя… Панно разделялись между собой узкими бронзовыми полосками, на которых мерцала тонкая чеканка орнамента, изображавшего Священный Солярный Крест, знак зимнего и летнего солнцеворота, который отмечался дважды в год верчением огненных колес и хороводом ряженых, окропляющих соком можжевельника ликующие толпы аквилонцев.

В парадном зале было дымно от бесчисленных масляных светильников и курившихся благовоний, пряный аромат которых назойливо щекотал ноздри и слегка дурманил многочисленных гостей в праздничных одеяниях, съехавшихся на торжество Осеннего Гона; во дворце было шумно от радостного возбужденного гомона придворных.

Благородные нобили великой аквилонской державы, цвет ее рыцарства, со всей страны прибыли в украшенную стягами Тарантию. Здесь были и коренастые темноглазые боссонцы, прославленные лучники; и гандерландцы в мохнатых шапках, уроженцы самой северной провинции Аквилонии, которых никто не мог превзойти в искусстве владения пикой; и суровые пуантенцы, долгие годы хранившие свою независимость от посягательств аквилонского змея; и шамарцы, обитатели южной оконечности королевства, форпоста против коварных восточных соседей, Офира и Кофа. Города Танасул и Велитриум, Галпаран и Дайан прислали своих лучших сыновей. В качестве почетных гостей присутствовали дуайен Немедии, барон Амальрик Торский со свитой, посланник Офира, чернобородый Истриак, доводившийся племянником князю Ианты; особняком сидели светловолосые и сероглазые купцы из Бритунии. Не хватало лишь жрецов Митры – но, по обычаю, те не опускались до присутствия на светских торжествах.

Были уже осушены первые кубки с вином, произнесены первые здравицы в честь короля Вилера Третьего и его могущественной державы. Придворные шуты успели вызвать смех гостей и получить пинки за излишнюю смелость своих соленых прибауток, благородные дамы не поджимали больше капризные губки, слушая грубые охотничьи рассказы кавалеров, а заливисто смеялись наравне с ними; королевские псы ленились грызться за жирную мозговую кость, и даже Черные Драконы, отборная королевская гвардия, позволили себе расстегнуть ремешки шлемов, не в силах вынести жару продымленного гудящего помещения.

На обоих концах необъятного зала горели огромные очаги, в которых полыхали, распространяя душистый смолистый дымок, здоровенные поленья, а на вертелах потные чумазые поварята с трудом поворачивали оленьи туши. Стена над одним из каминов была украшена боевыми щитами с гербом королевской династии, извивающейся змеей с разверстой пастью, в короне, золотой на алом фоне, и всевозможным оружием: двуручными аквилонскими мечами, туранскими ятаганами, вендийскими тульварами, шемширами из Иранистана, коринфийскими махайрами, широкими жайбарскими ножами, а также гандерландскими пиками, крохотными гирканскими костяными луками, используемыми для стрельбы на скаку, парадными, никогда не стрелявшими арбалетами с ложем, вырезанным из цельного бивня невиданного вендийского зверя, и прочими ратными трофеями.

Стена над вторым камином также призвана была напоминать о боевой удали хозяев замка, однако несколько иного толка. Здесь, на постаментах полированного камня, красовались оскаленные морды диких зверей, над которыми изрядно потрудился не один искусный чучельник. Лучшая добыча Осеннего Гона и прочих королевских охот скалилась желтыми клыками в пунцовых пастях, сверкала темными обсидиановыми очами, щетинилась жесткой шерстью на загривке. Рыси, вепри, барсы и медведи были выделаны столь старательно, что, казалось, вот-вот хищники облизнутся и закаплет слюна с языка…

Голова прекрасного черного, редчайшей масти, оленя, пораженного в прошлом году беспощадной рогатиной сурового Троцеро Пуантенского, занимала почетное место в центре. Великолепный белый изюбр, самец с мощным кустом острых рогов, которого Его Высочество принц Нумедидес не ведающей промаха рукой сразил на сегодняшней охоте, пребывал в руках королевских кожевенников и готовился занять место вблизи трофея графа. Однако это, по традиции, должно было случиться лишь в самом конце вечера. Сейчас же гостям предоставлялось вволю бражничать и веселиться.

Худощавый миниатюрный граф Феспий, сидевший рядом с Валерием, многозначительно поводя глазами, прошептал ему на ухо:

– Его Величество приказал отдать на заклание самого красивого оленя из королевского зверинца. Так что принц Нумедидес по праву будет провозглашен великим охотником…

Валерий, рассеянно отрезавший полоски мяса от куска оленины на своей тарелке, машинально кивнул, почти не слушая графа, чья девичья жеманность всегда претила ему. К тому же он до сих пор не оправился от ужаса, пережитого на охоте, и, искоса взглянув на веселящегося Нумедидеса, мог лишь подивиться, до чего быстро его кузен пришел в себя после схватки с Цернунносом. После прибытия в Тарантию принца перепоручили двум доверенным лекарям, и те, похоже, преуспели в своем искусстве, сумев вернуть принцу утраченное равновесие, а с ним и привычное самомнение. Так или иначе, Нумедидес был бодр, ел за троих, то и дело подставлял виночерпию свой кубок и при этом как ни в чем не бывало бахвалился перед окружавшими его придворными своей охотничьей доблестью.

Валерий обвел взглядом пиршественный зал. Стол, где сидел король с приближенными, был установлен на небольшом, возвышении у правой стены. Чуть ниже рядами располагались столы придворных, а у самого входа пировали егеря, загонщики, ловчие, выжлятники и все те, кто принимал участие в сегодняшней охоте наравне с господами. Разумеется, здесь были лишь старшие и наиболее заслуженные – даже королевский зал не в силах был вместить остальных, и те угощались во дворе замка, где были загодя расставлены длинные дощатые столы и откупорены бочки с лучшим вином из королевских погребов; однако и без того раз в год присутствие простого люда на пиршестве во дворце создавало совершенно особую атмосферу свободы и мужского братства, где немногие приглашенные дамы чувствовали себя, пожалуй, не слишком уютно.

Валерий остановил свой взгляд на немедийском посланнике, сидевшем напротив. Тот вовсю хохотал над выходками шутов, обнажая крепкие белые зубы, однако от опытного взгляда не могло укрыться, что Амальрик отнюдь не так весел, как хотел показать. Глаза его цепко оглядывали разгоряченных вином и разговорами вельмож, не упуская ни малейшей детали. Валерий подумал, что барон Торский получает сведений о делах Аквилонии из застольных бесед куда больше, чем от выспренных пустословий на изысканном лэйо с тарантийскими советниками.

Немедиец, без сомнения, был умен и хорошо воспитан; придворное изящество сочеталось в нем с несомненной мужественностью, так что Валерий не мог не счесть смехотворными слухи определенного свойства, ходившие в Тарантии насчет барона. В строгом костюме черного бархата, на котором серебром вытканы хищные драконы, герб его мглистой родины; с темными волнистыми волосами, убранными под золотую сеточку, с бородкой и усами, подстриженными по последней аквилонской моде, Амальрик Торский внушал симпатию своей открытостью и простодушием. Он пил наравне со всеми, не кичился саном посланника-дуайена, обладал неистощимым запасом двусмысленных шуточек, чем приводил в восторг кавалеров, и был галантен и учтив в разговорах с дамами. Что еще нужно, чтобы стать желанным гостем за любым столом?