Никита Питерский - Семь кабинок

• Название: Семь кабинок
• Автор: Никита Питерский
• Жанр: Современная проза

Герои романа – авантюристка, бандиты, наркоман, гламурные женщины и профессиональный убийца – попадают в нелепую и опасную ситуацию, становясь поочередно то палачами, то жертвами.

Это не просто детективная история, но и рассказ о том, какими люди бывают ошеломительно смешными и ошеломительно глупыми – в самые неподходящие моменты своей жизни.

Как же выйдут из затруднительного положения герои и чем наша история отличается от одноименного фильма, только что вышедшего в прокат?..

---

Напряженно изображая внимание, Людок, которой трудно было долго фокусироваться на чем бы то ни было, включила воду и начала мыть руки, зажав сигарету в зубах.

– И вот он переезжает ко мне. Сначала все идет хорошо, каждый вечер, когда я возвращаюсь домой, меня ждет горячий ужин, я даже поправляться начала. Но однажды так получилось, что я вернулась не вечером, а часа в три, просто забежала на минутку, между делом. И вот захожу я в свою квартиру, а он там резвится с восемнадцатилетними шлюшками. – Со щеки Валерии Павловны соскользнула скупая директорская слеза. Ей показалось, что она даже всхлипнула. Да, совсем нервы сдавать стали! И отпуск в ближайшие месяцы не предвидится. А еще этот ремонт, будь он неладен!

– Даже не с одной? – Людок уж и рот открыла от изумления. Или ей так удобнее слушать? Конечно, ее можно понять, давненько ей не удавалось вытянуть из подруги подобных откровений. Да в общем-то они давно и не напивались.

– Да, представляешь, с тремя какими-то мочалками. – Валерия легким движением смахнула следующую слезу, непрошенно катившуюся по щеке. Надо заметить, что слеза была медленная, ленивая и довольно мутная. И что вдруг ей вздумалось плакать спьяну? Совсем от этого не легчает.

Людок выключила воду и с неподдельным сочув­ствием посмотрела на Валерию Павловну. Да, так подло ее еще не кидали!

Валерия большим глотком опустошила бокал.

– Кобель хренов. Он сказал своим шлюхам, что это его квартира, они сначала решили, что я его мать, и долго не врубались, чего я разоралась. Одна так его и спросила: чего это твоя мамашка так вопит?.. – Валерия Павловна отвернулась, ей и самой было неприятно, что ее вдруг развезло. Незачем еще и Людку это видеть. – Козел, – выдавила она. Странно, ей казалось, будто она уже давно забыла ту обиду. Да, нельзя запрятывать и таить в глубине души неприятные переживания. Она где-то читала, что это вредно для здоровья. От такого хлама следует незамедлительно избавляться: обо всем рассказывать, причем с юмором. Но разве Людок юмор понимает?.. А одна поди, посмейся!

Неожиданно в какой-то из кабинок раздалось:

– А-а-а-а-а….

Дамы испуганно посмотрели в ту сторону и переглянулись.

– Что это еще за дерьмо в моем клубе? – Голос Валерии Павловны звучал раздраженно и немного испуганно.

Людок наклонилась к ней и почти шепотом произнесла:

– Это, наверное, жена Самуила Андреевича…

– С чего ты взяла? – Валерия тоже понизила голос.

– Ты сидела к ней спиной, а я все видела. Сначала она пила как сапожник. А потом встала и вышла минут двадцать назад и так и не возвращалась. – Людок с опаской покосилась на двери. – Видно, сюда и почапала. Она ведь не знает, что туалет на ремонте, да и в таком состоянии уже без разницы.

– Да? Ну и хрен с ней! Господи, когда они, наконец, закончат унитазы менять?! – Валерия Павловна неожиданно озорно огляделась вокруг, и глаза ее блеснули, как у танцовщицы из кабаре. – Ну что? Пьянка только начинается.

Не найдя возле столешницы урны, Валерия бросила окурок на пол, Людок последовала ее примеру, и обе, покачиваясь, направились к выходу.

Они не дошли до двери буквально двух шагов, как она распахнулась и в туалет быстро вошла девушка двадцати четырех лет, одетая в балетную пачку черного лебедя. Можно было бы подумать, что одну из начинающих балерин задолбало задирать ноги под музыку Чайковского, и она решила сменить это бессмертное произведение на звуки воды, смывающей дерьмо в унитазе, если бы не надпись на ее костюме: Сlub «My Little Baby». Да, это была вовсе не балерина, а одна из тех, кто обслуживал посетителей клуба, и звали ее… впрочем, какое имя ей дали при рождении, я понятия не имею. В клубе же ее окрестили Котенком. Может, потому, что говорила она мурлыкающим голосом, а может, и потому, что слишком часто выпускала коготки в ситуациях, когда для этого вовсе не было повода.

Котенок одевалась только в « MEXX» и «MANGO», открывала для себя премудрости жизни, листая «VOGUE», «COSMOPOLITАN» и «GLAMOUR». Сидя в маршрутке, по дороге на работу и обратно, читала

Оксану Робски. Дома ей чтение не давалось, к тому же какой мужчина любит, когда рядом с ним женщина с книжкой, пусть и хорошенькая. Просыпалась Котенок каждое утро под песенку «ВиаГры»: «Лучшие друзья девушек – это брильянты» – и не пропускала ни одной передачи с нимфоманкой Анфисой Чеховой. Вот почему она считала себя очень современной и модной девушкой. И я не стал бы никого в том разубеждать.

Наткнувшись в туалете на свою начальницу, Ко­тенок встала как вкопанная и даже дыхание затаила. Она явно не ожидала здесь кого-либо встретить. А уж тем более Валерию Павловну.

– Добрый день, Валерия Павловна, – произнесла Котенок растерянно. Да, они виделись сегодня, и не раз. А что ей было делать?

– Добрый день. А… ты вообще уверена, что тебе стоит здесь находиться? Сейчас это место скорее похоже на притон наркоманов, чем на туалет. Если служебный занят, иди лучше в мужской.

– Ой, нет, я брезгую в мужском. Мне там не по себе. А здесь уже пару кабинок отремонтировали, так что я лучше здесь. – Голос Котенка дрожал, она почему-то побледнела и потупила взор и была похожа теперь на умирающего лебедя, который даже в суп не годится.

– Ну смотри, – сказала Валерия Павловна, пытаясь сосредоточиться на какой-то мысли, но мысль почему-то не давалась, и это ее рассердило. Для Котенка же дежурные слова прозвучали грозным предупреждением, и она невольно съежилась. Да и было с чего.

Между тем Валерия Павловна почувствовала, что и ее ведет в сторону, и предпочла покинуть помещение туалета, тем более что пол был замусорен до невозможности, а ей совсем не хотелось, на ее-то каблуках, оступившись, загреметь в эту помойку. Да еще и на глазах у этой малолетней дуры. Куда лучше вновь оказаться за столом, на уютном диванчике, рядом с чьей-то дружеской коленкой. Людок послушно последовала за подругой. Когда дверь за ними закрылась, Котенок подошла к зеркалу, на ходу поправляя свои черные оборки. Некоторое время она наблюдала в зеркале свое лицо, которое становилось все серьезнее, и когда брови готовы уже были встретиться на переносице, скрестив руки на груди, принялась репетировать предстоящий разговор:

– Ты опоздал. Я что, должна здесь тебя полдня прождать? Что? Только на три минуты?! У тебя еще хватает наглости оправдываться?! – Для пущей убедительности Котенок стала прохаживаться с важным видом по туалету. Совсем как Валерия Павловна, которой она стремилась подражать. – Нет, у меня прекрасное настроение и нет месячных! Почему все парни считают, что, если у девушки плохое настроение, значит, у нее месячные?! – Она сделала выразительный жест рукой. – Нет, не подходи, стой там! – обратилась она к унитазу, забытому рабочими посреди туалета. – Но тут ей, видимо, показалось, что ее слова прозвучали неубедительно. – Так, еще раз. Нет, не подходи, стой, где стоишь! – Произнесла она металлическим голосом, как говорила в каком-то старом спектакле знаменитая актриса… на «эм». Или нет, на «эр». Ну, в общем, какая разница! У нее получилось. Она протянула руку, чтобы указать этому человеку его место, пригвоздить его к полу не только словом, но и жестом, и тут – тут дверь распахнулась. И она успела испугаться и обрадоваться одновременно.

Когда, перевернув страницу журнала, Алексей натыкался взглядом на рекламу новенького «Crisler РT Cruiser», он видел за чудом техники продукт не огромного американского концерна, а в первую очередь дизайнерской мысли. И команду дизайнеров, проведших не один бессонный месяц за созданием этой, может, не самой надежной, но имеющей ярко выраженную индивидуальность машины. Он видел парня по имени Майкл или Джон, который, вдохновившись формами английского такси, придумал этот легко узнаваемый корпус. Он видел девушку с красивым именем Стелла, разработавшую дизайн панели управления; Ричарда, создавшего удобные кожаные кресла; Чарли, ответственного за общий интерьер салона; Роджера, рисующего на компьютере эксклюзивные диски, предназначенные только для этой модели. Он представлял себе множество людей, горбатящихся день за днем, чтобы дилеры с легкостью могли продать нам, потребителям, может быть, на хер никому не нужное средство передвижения. В этом было что-то болезненное: на какой бы предмет Алеша ни смотрел, он тут же пытался представить себе его создателя. Упертые люди с жаждой творчества и непомерным авторским тщеславием всегда вызывали у него жгучий интерес. Их существование подтверждалось каждым предметом из тех, что стояли в доме его родителей: диваном «Minotti», письменным столом «Giorgetti», кухонной мебелью «Poggen pohl», в которую мачеха заставила отца вбухать кучу денег из тех, что были отложены Алексею на однокомнатную квартиру. Ювелиркой от «Cartier», которую мачеха из года в год надевала 31 декабря. Часами «Breget», которые отец носил как дорогой аксессуар, ибо давно привык узнавать время, взглянув на мобильный; тарелкой «Spode», штопором «Alessi». Флаконом туалетной воды «Lacoste», образчиком графиче­ского и промышленного дизайна в одном изделии. Футболкой «Gucci», которую таскал уже третий год подряд, туфлями «Sergio Rossi», что получил в подарок по окончании института. Обложкой журнала «Esquire», который имел неосторожность купить, и, конечно, мобильным телефоном «Nokia». Теперь, слыша по телевизору лозунг: «Connecting people», придуманный Томасом Гэдом для компании «Nokia», Алексей понимал, что эти слова относятся и к нему.