Светлана Полякова - Храни меня, любовь

• Название: Храни меня, любовь
• Автор: Светлана Полякова
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 5-9524-2252-7

Взявшись помочь подруге, легкомысленной глупышке Шерри, Тоня понятия не имела, какие последствия повлечет за собой ее добрый поступок. Как неразрывной цепью соединятся несколько судеб, в какой причудливый клубок сплетутся жизни вчера еще совершенно незнакомых людей!.. Стоит только распахнуть дверь навстречу доброте, доверию, свету.

---

Она так измучилась, что была уже готова сама броситься к телефону, набрать бравинский номер и сдаться ему на милость, презрев остатки гордости. Искушение было так велико, что Шерри уже с трудом справлялась с собой.

— Скорей бы уж Тоня пришла, — бормотала она. — Если она будет ругать меня за то, что я все-таки позвонила Бра-вину…

Будет, усмехнулась Шерри, представив себе рассерженную Тоню. «Как ты могла, он же подлец, нельзя так унижаться…»

Она посмотрела снова сначала на часы, потом на телефон, потом снова на часы и, вздохнув, отпила из чашки обжигающий глоток кофе.

— Вот придет Тоня, — сказала она себе. — Посидим с ней, обе грустные, брошенные, несчастные… И станет нам хорошо. Поплачем, поговорим… Ну, поживу я у нее какое-то время, потом найду квартиру… А сдаться — всегда успеем.

И, решив так, с удивлением обнаружила, что паника исчезла и на губах появилась улыбка, и перестал ее волновать Бравин с его подозрительным молчанием, и телефон тоже…

День угасал, а работы было еще много. В принципе так было всегда. Дима уходил последним. В офисе оставались только он и охранник. И наступала благословенная тишина.

«Самое главное, что наша сексуально озабоченная старушка уйдет», — подумал Дима. Пока Вера Анатольевна не спешила. Она делала вид, что увлеченно рассматривает Димины иллюстрации, иногда издавала одобрительный возглас и долго смотрела в Димин затылок, призывая его обернуться. Когда же ей это не удавалось, она недовольно причмокивала вампирскими губами и щурилась, бормоча себе под нос, что это — «из рук вон плохо».

Диме было наплевать, что она думает. Его раздражало ее присутствие. Диму подмывало резко обернуться и спросить ее, чего она, собственно, ждет. И чего она хочет от него. Впрочем, он догадывался, чего именно. Задать такой вопрос было чересчур рискованно. Лучше промолчать. А то нарвешься на томный, многозначительный взгляд, и — не дай бог! — придется объясняться…

Поэтому Дима стоически терпел ее присутствие, стараясь не думать о ней. Пусть себе сидит. Пусть причмокивает. Пусть шепчет себе под нос мантры-заклинания.

Провожать-то ее он не пойдет, это пусть не надеется.

Видимо, последнюю мысль она уловила.

Поднявшись, посмотрела на часы и поинтересовалась:

— А вы, Димочка, домой не собираетесь?

— Нет, — буркнул он, не отводя взгляда от монитора. — Работы много… Надо успеть до завтра…

— Ну что ж, — протянула печально Вера Анатольевна. — Не судьба… Хотела вас пригласить на чашечку кофе… С коньяком.

«Боже ты мой, — подумал Дима. — Она хоть сама-то понимает, как это убого?» А ей сказал:

— Спасибо, как-нибудь в другой раз…

Она кивнула.

— Счастливо вам, Димочка, управиться… с работой…

— Спасибо, Вера Анатольевна…

«Шла бы ты скорее, оставила меня в покое».

Она замешкалась у выхода, обернулась и, обволакивая его томным взглядом, проворковала:

— До свидания, милый. До завтра…

Когда за ней закрылась дверь, Дима откинулся в кресле и выдохнул с облегчением:

— Слава богу…

Теперь можно было немного расслабиться.

Теперь можно было, подождав немного, отправиться домой.

Работу он сделал уже час назад…

Тоня и сама не знала, что с ней происходит. «Экая ты глупая, — думала она улыбаясь. — Какой-то дяденька подарил тебе духи на бедность, а ты и рада…»

И все же эта разноцветная коробочка грела сердце, и все вокруг казалось таким же разноцветным и радостным, как эта коробочка с духами, и Тоне хотелось сохранить это ощущение тепла и эту улыбку, пусть даже глупую…

Кто-то толкнул ее по дороге, проговорив что-то типа «двигаться надо, а не торчать тут как столб», но Тоня почему-то не отреагировала, только испугалась за благословенную коробочку с духами, покрепче ее прижала и пошла к остановке.

По дороге остановилась и увидела Бравина — он стоял в распахнутой куртке, прислонившись к машине. «Надо ему сказать, что Шерри нет», — подумала Тоня, но решила — не стоит, пусть себе постоит, подождет, так ему и надо! Уж к Бравину сострадания не стоит проявлять ни в коем случае.

Из дверей вышла девица и осмотрелась. Потом улыбнулась Бравину и быстро направилась к нему.

Тоня с этой девицей еще не успела толком познакомиться, да как-то и не стремилась. Девица была новенькая. Поставленная в «золотой и драгоценный» отдел, она и сама там стояла с видом «золота и драгоценности», всем своим видом источая надменность и презрение к окружающим. И только со своими клиентами она менялась, подобно хамелеону, становилась подобострастной и изогнутой в раболепном порыве. О, не со всеми — она словно вычисляла тех, которые могли бы, при желании, скупить весь отдел оптом. Вместе с продавщицей. На тех, кто победнее, девица посматривала с учтивым превосходством и скукой.

Дальнейшее показалось Тоне страшным сном, потому что Бравин ее поцеловал и распахнул дверцу машины, и девица забралась туда царственно, как владелица и Бравина, и машины, и целого мира…

И самым страшным в этом тандеме было рабское положение Бравина. Не то чтобы Тоня за него переживала, нет — она даже испытала нечто напоминающее ликование и подумала, что так ему и надо, этому животному. Но — воспоминание о том, как это самое раздавленное сейчас животное обращается с Шерри, словно вымещая на ней злобу за собственное теперешнее положение, заставило Тоню испытать и злость, и боль обиды за подружку, и жалость к ней.

Тоня немного постояла, провожая их ошеломленным взглядом, и подумала: что же теперь будет делать Шерри, дурочка Шерри, свято уверенная, что Бравин — ее, навеки?

Ей даже еще больнее стало там, глубоко внутри, и голова закружилась…

«Потом, — подумала она. — Я потом соображу, что делать… Или — пусть все образуется само?»

Она пошла дальше, и теперь ей казалось, что она несет что-то тяжелое, даже плечи ссутулились.

Мимо неслись машины, с фасада супермаркета хищно улыбалась белокурая красотка с ослепительными зубами, рекламирующая почему-то не зубную пасту, а краску для волос. Напротив нее куда-то устремился актер Хабенский в «Ночном дозоре», а Тоня наконец-то остановилась возле остановки своего автобуса, и ей казалось, что она живет своей жизнью и в своем маленьком мире, и нет там места ни для машин, ни для красотки этой саблезубой, ни для актера Хабенского… Только для Тони, для маленькой разноцветной коробочки и для мелкого Пашки. И для несчастной, глупенькой Шерри, которой кажется, что она любит этого самодовольного индюка, и которая будет сильно-сильно переживать и горько плакать, когда увидит этого надменного козла, раболепно изогнувшегося перед надменной «золотой» куклой.

Она покрепче прижала к себе разноцветную коробочку и даже прикрыла глаза, чтобы уйти от этих невеселых мыслей, и привычно стала придумывать свое «несбыточное», про дом на зеленом холме, и внизу было озеро, тихое-тихое, и небо было с медленно плывущими розоватыми облаками. Тоня сидела на берегу озера и рассматривала в чистой, прозрачной воде золотых рыбок. А из дома на холме доносились смех Пашки и голос матери и еще чей-то голос, мужской, незнакомый… И Тоня невольно улыбнулась, так все было хорошо в ее придуманном, тихом мире.

Автобус появился в конце улицы. Тоне даже стало немного грустно, что сейчас она вернется в привычный мир, к Шерри, войдет в свою малогабаритную квартирку, увидит привычное желтое пятно на потолке кухни, старую плиту с навсегда поселившимися на ее поверхности пятнами… Убогость этого мира была так несовместима с разноцветным миром Тониных грез, что ей стало грустно нестерпимо, как будто она ударилась о что-то твердое, и стало больно оттого, что ничто никогда не изменится к лучшему. «Все будет так, исхода нет» — тянутся нескончаемой серой чередой дни, работа-работа-работа! Ей захотелось вдруг громко закричать — она почему-то связала нескончаемую безнадежность будней вот с этой блондинкой, у которой были хорошие зубы. Как будто именно она и явилась причиной Тониной тоски.

«Да при чем тут она? У нее тоже жизнь скучная. Может, ей до смерти надоело сначала позировать, а потом на себя пялиться? И — кто знает, не чувствует ли она ежеминутно ненависть к себе людей, у которых не все в порядке? Не только с зубами, а с жизнью вообще?»

И — что случилось, Тоня? А ничего особенного…

Просто в очередной раз споткнулась о реальность, грустно усмехнулась она про себя. Мечтала бы поменьше, реже витала б в облаках, проще жить стало бы. Веселее. И как там Шерри? Позвонил ли ей уже Бравин? Тоня и не сомневалась, что позвонил, ему ведь Шерри необходима. Чтобы рядом с кем-то ощущать себя значимым и сильным. Люди, подобные Бравину, думают, что сила именно в этом. В унижении другого… Она вдруг вспомнила ту девицу, с которой он был, и ей стало не по себе. Как она скажет об этом Шерри? И надо ли ей об этом говорить?

И как вообще ей надо себя вести, если Бравин уже сидит у нее дома, с наглой своей мордой, прекрасно зная, что Тоня ничего не скажет своей подружке, дабы не расстроить ее?