Игорь Рыбинский - Время карликов

• Название: Время карликов
• Автор: Игорь Рыбинский
• Издательство: Золотое руно
• Жанр: Современная проза
• Год: 2004

Иронический приключенческий роман-притча о событиях совсем недавнего прошлого. Роман написан в 1999 году; в нем узнаваемо все: и вечно пьяный президент, и рыжий пройдоха, укравший у студента в ленинградском пивном баре проект приватизации СССР, и коротышки-олигархи. «Время карликов» готовы были выпустить в нескольких издательствах, но просили автора убрать из содержания всякое упоминание о влиятельных лицах. Автор отказался.

---

– Ключи от машины только что в подъезде вытащили из кармана. Родная, я сейчас вернусь.

Подрезов не стал дожидаться кабины, а понесся по ступенькам вниз. Как глупо! Она его ждала, а он убегает, как испуганный мальчик, позвонивший в дверь однокласснице. Нет, конечно, все не так: сейчас он отберет у вора ключи, поднимется наверх. Сам обнимет Лену, скажет, как он ее любит, а про дурацкий сон даже не вспомнит. Все, хватит – поиграли в игры Высоковского и надоело. Завтра же надо звонить Ван Хейдену, оформлять визу Лене и лететь с ней в Кейптаун. Сейчас там весна, по океану прыгают яхты и серфингисты ловят волну…

Виктор чуть было не проскочил дверь и вместо выхода повернул на еще один пролет, который вел к двери подвала. За стеклянной входной дверью в темном дворе зажглись фары «мерседеса», Подрезов рванул к выходу, и в этот момент яркая вспышка озарила черноту ночи, разлетелись стекла двери, что-то с огромной силой толкнуло в грудь, и он полетел в подвал вместе с сорванными со стен почтовыми ящиками.

Секундная вспышка, и дальний гром, после чего наступил мрак.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. ОСТРОВ ЛЮБВИ Глава первая 1

Человек живет лишь тогда, когда надеется и верит, что счастье его впереди. Ребенок думает: все лучшее потом, взрослый человек, не видя ничего светлого позади, все равно ждет в будущем обещанного судьбой чуда. И наконец у него опускаются руки, которые он поднимал к небу, вопрошая: Когда? – и обернувшись, он плюет в свое прошлое, не зная, что впереди одна темнота и нет там жизни его. У каждого своя судьба, определенная делами его и любовью к тому, что принято презирать: убогость бытия, специальность или профессия, которые не могут прокормить семью. А как можно любить людей, которые и сами позабыли, что они часть человечества? Спившийся нищий – тоже человек, девушка, продающая свое тело, чтобы купить лекарства для больных родителей, – достойна любви больше, чем сотня карликов, продавших душу, чтобы захватить власть и торговать великой державой.

Человек умирает, лишь когда понимает: судьба обманула, и счастья уже не будет никогда. Но даже если был человек счастлив – мгновенье или год, месяц или почти всю жизнь, стоит вдруг потерять надежду – он уже мертв. И не важно, сколько лет еще ему отпущено судьбой, печально другое – когда уходят из жизни молодые и сильные, потерявшие волю, обронившие где-то свою мечту, не желающие изменить свою судьбу и хоть что-то совершить, чтобы мир стал прекраснее на чуть-чуть, на самую малость. Смерть не бывает случайной, как нет ничего случайного в нашей жизни, из которой уходят люди, более всего достойные вечного счастья и радости земного бытия.

Второй день по всем программам, по всем телевизионным каналам смаковали детали нового громкого убийства в Петербурге. «Взрыв был такой силы, что автомобиль подбросило до уровня второго этажа, после чего «мерседес» разлетелся на куски, – писала одна из газет. – А в ближайших квартирах вылетели оконные блоки. Трагическая смерть известного предпринимателя, особенно если учесть, что несколько дней назад он вступил в брак и спешил домой к молодой жене».

Владимир Фомич, прочитав это, скривился: «Ну, предположим, Витька стал известен только после смерти. Не взорвись он на Морской набережной, никто бы и не знал, кто такой В. Н. Подрезов».

Высоковский еще раз покрутил видеокассету с записью его собственного интервью, возвращаясь к главному вопросу:

– Правда ли, что это покушались на Вас, потому что Вы, судя по слухам, хотите выставить свою кандидатуру на предстоящих через полгода президентских выборах? – спросил известный политический обозреватель.

Вопрос, естественно, ему написали на бумажке, чтобы он чего не перепутал и не врал потом, что его ни о чем ничего не просили.

– Я не хочу обсуждать слухи, – ответил печально Владимир Фомич, и в глазах его блеснули слезы. – У меня погиб лучший друг… Человек, которому я доверял безмерно и которого любил больше тридцати лет…

Бронированный лимузин примчался во двор к месту взрыва через час после трагедии. Позвонил начальник городской милиции и, подышав в телефонную трубку, заикаясь, сказал:

– Владимир Фомич, у Вас зама взорвали на Морской.

Когда влетели в арку, во дворе было светло от зажженных окон, от фар милицейских автомобилей, освещающих останки «мерседеса». Но тут же стоял и медицинский «Рафик».

– Неужели? – чуть не задохнулся от удивления Высоковский.

Но в медицинской машине был не Подрезов – от него почти ничего не осталось. Там была Лена. После взрыва она выскочила на площадку и потеряла сознание. Соседи и вызвали «скорую». Девушка спала в «Рафике», а молодой врач оправдывался перед Владимиром Фомичом.

– Мы только успокоительного вкололи и снотворного.

– Я вас всех успокою и усыплю навечно! – кричал на него олигарх.

Но потом и он пришел в себя, сказал Петру, чтобы тот дал врачу пятьсот баксов, а лучше тысячу. «Рафик» проследовал за броневиком в загородную резиденцию, где для Лены подготовили комнату, и врачи остались рядом с ней до утра. Потом их накормили завтраком, дали каждому по бутылке виски, хотели отправить, даже ворота открыли, но в это время проснулась Лена и заплакала.

Владимир Фомич сидел рядом, гладил ее тонкие руки, сердце его разрывалось от любви к этой глупышке и от зависти к тому, из-за которого она так убивается. Сидел, гладил руки и плакал сам.

Потом выскочил на балкон и закричал:

– Кто приказал отпустить врачей! Всю бригаду сюда наверх и немедленно!

Подрезова хоронили в дождь. Края могилы размывало дождем, в яму сочилась вода с грязной землей и глиной. Вокруг стояла толпа, и Высоковский с удивлением обнаружил, что почти все работники его петербургского офиса здесь, плакали девушки, которых он видел всегда смешливыми и отзывчивыми на его шутки. Только Лена стояла как каменная, он держал ее под руки, а Петр раскрыл над ними огромный зонт. Произносились какие-то речи, даже Владимир Фомич сказал что-то очень трогательное. Но договорить не смог.

– Прощай, друг!

После этого голос Высоковского сорвался, и он заплакал. Закрыл лицо маленькими ладонями и снова встал рядом с Леной, которая, казалось, совсем не понимала, что происходит вокруг. Только когда гроб опустили в могилу и на него стали бросать землю, вдова вдруг покачнулась, и у Владимира Фомича не хватило сил, чтобы удержать ее; Лена упала на колени. Петр успел подхватить девушку, а то бы она рухнула в грязь всем телом.

Противно пищали трубы, Высоковский вернулся в лимузин, куда усадили и Лену. В офис, где накрыли стол для поминок, решил не заезжать – все видели, в каком состоянии вдова, поймут его и простят. Хотя, кто они такие – эти людишки, чтобы его понимать и, тем более, прощать? За что его прощать? Что бы он ни сделал, старался ведь не для себя лично, а для всех. Для всех этих мелких и незначительных человечков.

Когда проезжали металлические ворота, Лена очнулась и сказала отчетливо, ни к кому не обращаясь:

– Проклятый город! Скорее бы уехать отсюда.

Тогда Владимир Фомич осторожно погладил ее по спине и прошептал:

– Уедем, обязательно уедем. Когда скажешь, дорогая.

Она обернулась и посмотрела на него, не видя ничего, только какое-то темное пятно, за радужными разводами слез.

– Сейчас, немедленно!

Тогда Высоковский взял ее голову в свои ладони и, приблизившись, начал целовать мокрые глаза, ощущал привкус соли во рту и безволие детских губ. Лена не сопротивлялась и не плакала, она даже не подняла рук, чтобы обнять его или оттолкнуть.

– Я люблю тебя, – прошептал Владимир Фомич и тут же понял – девушка опять потеряла сознание.

2

Лена достала из сумочки ключ и долго не решалась вставить его в замочную скважину. На мгновенье показалось даже, представилось, что она войдет, а Виктор там живой и невредимый – сидит в кресле, смотрит телевизор или же совсем по-домашнему читает газету. Скажет: «Присаживайся!». И подвинется, уступая ей место рядом с собой. Но она сядет к нему на колени, обнимет и поцелует – так, чтобы он понял, как она его любит, что уже много лет ей не нужен никто другой, и теперь уже никогда она не сможет полюбить другого. Но мысль пролетела, остались лишь следы копоти на стенах дома, могила, утопающая в цветах, и ее собственный крик, когда, взглянув в окно, она увидела полыхающие останки автомобиля.

И все-таки Лена вошла в квартиру, с тоской посмотрела на убогую обстановку, села на разобранную постель. Все вокруг напоминает о Викторе – на маленьком журнальном столике начатая бутылка коньяка и рюмка с коричневым ободком на дне – это память о нем, раскрытый ежедневник с записью «Позвонить V. Н.» – его почерк, фотография в рамке, на которой они вдвоем во время регистрации, улыбаются как-то растерянно, но сейчас кажется, что оба скрывают свою радость. Лена сняла трубку и нажала кнопку набора последнего номера; высветился ее номер: все правильно – перед уходом Виктор звонил именно ей. Ах, если бы она сама пришла сюда сразу, как только увидела его в первый раз в этом городе! Если бы она осталась здесь навсегда или уговорила его уехать навсегда в какую-нибудь глушь! Лена открыла бутылку и наполнила рюмку до краев. Коньяк немного обжег горло, и горечь наполнила сознание. Почему все так случилось?