Сан-Антонио - Волк в бабушкиной одежде

• Название: Волк в бабушкиной одежде
• Автор: Сан-Антонио
• Жанр: Иронический детектив

---

Я обрываю его, как обрывают надоевшую нитку.

– Соображайте, ребята: пиво тоже немецкое! Шоколад! И хлеб не похож на тот, что клюют в Париже! Потом еще моя попытка телефонного разговора. Ответила мне телефонистка, но живет она не в Воскрессоне, даю голову на отсечение! Еще: у наших тюремщиков в загашнике были только немецкие деньги. Это меня удивило! У всех трех! Ничего, кроме немецких марок, а? И мебель в этом бараке, вам что, она кажется французской?

Тут уж они заколебались, и Толстый стал чавкать медленнее. Он встает и подходит к окну. Мы находимся в парке. Больше пока сказать нечего. За окном сосны; тоже ничего особенного.

– Надо выяснить! – решает Берю. Он прячет одну плитку шоколада в карман, другую – в рот и выходит.

Я решаю сопровождать его.

Поместье, где мы находимся, весьма велико. Оно занимает по меньшей мере три гектара леса. Перед фасадом простирается широкая эспланада, поросшая сорняками. Пересекая ее, попадаешь в аллею, задуманную для верховых прогулок, но заброшенную и ставшую тропою джунглей. Через двести метров мы выходим к чугунной решетке. Старый колокол с оборванной цепью тихо раскачивается на ветру.

За решеткой проселочная дорога. Только мы хотели открыть ворота, слышится шум мотора, и мы прячемся за куст. Это почтальон. Он проезжает на черном мопеде, гордый, как синяя борода. На нем немецкая форма.

– Теперь ты убедился, святой Томас?

– Что за история! – выдыхает Его Невежество. – По какому праву эти дерьмаки нас экспроприировали? Им повезло, что они подохли, потому что шуточки в таком духе я, Берю, терпеть не могу! Что теперь петрить будем?

Я рассматриваю его. Он не очень-то хохо, наш Ужасный. Вообще-то Толстый не приносит больших доходов муниципальным баням, но иногда ему случается смачивать сопатку и дважды в неделю бриться. Сейчас же он нисколько не чище мусорного бака. А я выгляжу немногим лучше. Да, "отдохновение" в подвале не прибавило реноме французской полиции.

– Надо немного почиститься, – решаю я, – и сваливать. Нет смысла из-за этой истории устраивать тарарам в Германии. Четыре охладевших туши на полу – это слишком, будет скандальчик, если коллеги установят, что эта охотничья сцена – из моей жизни.

– Что ты называешь "немного почиститься"? – спрашивает Маус.

– Побриться, принять душ, если таковой имеется.

– Побриться – согласен, но душевую лейку, добрый человек, ты можешь применить как терку для сыра! Когда идет дождь, и некуда деться, тут не уклонишься от полива, но создавать его себе самому – дево ферсональное!

В этой старой усадьбе нашлась ванная комната. Мои двое приятелей любят воду только для разбавления рюмки перно, и мне не трудно их уговорить пропустить меня вперед. Я делаю генеральную приборку от релингов до ватерлинии, затем хватаю электробритву и стригу газон.

Заканчиваю эту деликатную операцию, когда в дверь начинают барабанить. Это возбужденный Пинюш устроил тарарам. Я выключаю мотор и интересуюсь, в чем дело.

– Заметь себе, что появился вертолет, который явно хочет приземлиться на эспланаде! – говорит он.

Я галопирую к окну и действительно вижу кокоптер на высоте около двухсот метров.

Нет сомнения: это маленькие друзья усопших. Что делать? Смыться? Слишком поздно. Мы на чужой территории. Они обнаружат трупы и предупредят местный курятник. Я принимаю решение, быстрее, чем глазом моргнуть. Я, дети мои, человек, который заменяет электронный мозг, если в сети происходит короткое замыкание.

– Быстро убираем трупы! – рычу я.

– Куда их девать?

– Спустить в подвал, там они лучше сохранятся. Надеваю чистую рубашку, которая, по счастью, нашлась в соседней комнате, и помогаю моим бой-скаутам, в то время как аппарат садится на газон. Деликатная операция из-за колючей ежевики, потому что, как заметил Берю, "вегетативные здесь раскошественные".

Каждый из нас хватает по телу за копыта и тянет их в подвал. Берю успевает сделать две ходки. Закапываем тела в кучу угля, и, из предосторожности, я еще запираю дверь на ключ.

Слышен зов сверху.

– Вляпались! – шепчет Берю. – Мертвяками занялись, а не оружием. У нас даже зубочисток нет для обороны.

Я оглядываюсь: зажаты! Грязные и бородатые морды спутников подсказывают мне идею.

– Вперед! – подбадриваю я их.

И толкаю в погреб, где мы были узниками.

– Что ты собираешься делать? – беспокоится Толстый.

– С этого момента заткнитесь! Ложитесь сюда! Они повинуются. Уже слышны шаги на лестнице, ведущей в подвал. Я быстро одеваю соратникам цепи. Клик-клак! Видели бы вы их морды – со смеху бы померли!

Слышу приближающиеся шаги. Тут я начинаю пинать Берю, по крайней мере делаю вид.

Кто-то что-то произносит по-немецки!

Поворачиваюсь и обозреваю две персоны: мужчину и женщину. Мужчине под пятьдесят, брюнет, очень загорелый, в светлом плаще. У него острый нос и острый взгляд. Женщина высокая, тонкая, яркая брюнетка. Матовая кожа, бледные глаза. На подбородке – маленький шрам формы кофейного зерна, а на шее – странное золотое украшение в виде сжатой кисти, в пальцах которой – рубин изрядного размера. Судя по точному описанию коридорного из "Дуная и кальвадоса", именно эта красотка приходила в отель.

Смотрю на них удивленно. И улыбаюсь.

– Совсем не слышал, как вы вошли! – мурлыкаю я.

– Кто вы? – спрашивает киска.

Что-то подсказывает мне, что иметь дело с ней будет неудобно. Надо играть аккуратно. Во время бритья я изучил фафки блондинчика. Мне известно его имя, возраст и качества (лучшее из которых – быть в данный момент покойником!).

– Друг Эрика, – объясняю я самым естественным голосом. – Я сделал все необходимое для доставки сюда этих типов!

Она переводит спутнику. Тот кивает головой. Девица спрашивает, выгнув брови.

– Где же остальные? Я пожимаю плечами:

– Остальные друзья, или остальные узники? Мне бы хотелось предупредить вас сразу: первые преследуют вторых...

– Объяснитесь!

– Накладочка вышла. Эрик хотел допросить комиссара Сан-Антонио, потому что думал, что Фуасса признался ему... Не знаю, что случилось, но этот чертов сыщик выкинул трюк на свой манер... Думаю, что он сумел схватить автомат Рудольфа. Он освободил Фуасса и увел его... Сейчас они скачут где-то на природе...

– А эти? – требует она.

– Два инспектора, которые сопровождали Сан-Антонио. Этот грязный толстяк так гнусно огрызается, что вынуждает терять контроль за нервами...

И я отвешиваю добрый пендель по портрету Берю.

– Грязный трус! – рычит вышепоименованный. – Только отстегни браслеты и увидишь, как я превращу твое рыло в протухший камамбер.

Я пожимаю плечами, и мы покидаем погреб. Молчание прибывших заботит меня, как уход по-английски. Похоже на молчание смерти. Держат ли их уши мою лапшу? Возможно ли, что Эрик устремился наружу, не предупредив их? Я произвожу гипотезы в таком же темпе, как военный завод производит пулеметы в военное время.

Наверху девица показывает на пол салона.

– Кровь-то везде...

– Фуасса, – отвечаю я, подмигивая. – Вы не поверите, насколько старый краб упрям. Поскольку я француз, Эрик возложил допрос на меня, но сеанс сорвался.

– Он ничего не сказал?

– Ничего! Настоящая рыба... Надеюсь, они его сцапают!

Подхожу к двери и будто прислушиваюсь. Вертолет перед домом замер. Пилот ковыряется в двигателе.

– Ничего не слышно, – вздыхаю я...

– Есть ли новости от хозяина? – спрашивает красотка (ибо она красотка, чтоб мне провалиться).

– Кажется, есть, – отвечаю я. – Эрик был на связи.

Ее вопрос льет бальзам мне на душу, так как указывает, что она мне верит.

– Ну что ж! Дождемся остальных, – решает она. Она садится и вынимает сигарету. Я тороплюсь схватить коробок со стола и поднести ей огонька. Она выпускает голубоватое облако и рассматривает меня сквозь него. Мне кажется, что я не так уж ей не нравлюсь.

– Вы в курсе дела? – спрашивает она, пока человек в плаще пошел поговорить с пилотом.

– Практически нет, вы же знаете Эрика? Он не очень-то разговорчив.

Это разновидность умозаключения, поддерживающая недосказанную ложь, если вы понимаете, что я хочу сказать? Она улыбается и качает головой.

– Он мне даже не сказал, что вы такая красавица, – замечаю я. – Иначе я бы надел выходной костюм для нашей встречи.

Тут, ребята, я получаю взгляд 389-бис из тех, которые заставляют сжиматься сердце и кое-что трепетать.

Она встает и, не говоря ни слова, идет к вертолету. Я вижу, как она ведет переговоры с мужиком в белом плаще. Это больше похоже на военный совет, чем на конгресс синдиката клоунов-иллюзионистов. Сомнения охватывают меня. Бросаю взгляд на оружие. Оно лежит тут, на столе, доказывая, что в общем-то пока мне доверяют.

Я говорю себе: "А что, Сан-А, если ты схватишь большой шприц? Сунешь его под нос дамам-господам. Заставишь пилота пилотировать прямо в Париж на Сене (Франция) и в Большой Дом, заполненный моими, твоими и нашими и проведешь тщательный допрос этой красотки". Но, по правде говоря, проект этот – большой мыльный пузырь. Кокоптер не может переместить более четырех человек, и нет уверенности, что затея удастся.