Раиса Сапожникова - Моя Крепость

• Название: Моя Крепость
• Автор: Раиса Сапожникова
• Жанр: Альтернативная история

Дорогой читатель!

Не ищите описываемых ниже событий ни в истории, ни в географии. Это страна Фантазия, и не более того.

Страна Фантазия, где Саладин не умер без наследника, где не пала его империя, потому что у него достало ума загодя усыновить юного христианского пленника, у которого тоже хватило благоразумия не стоять насмерть на своих христианских принципах, а принять ислам и стать царем после Саладина, женившись на его дочери, которая стала матерью следующего императора. Поэтому смерть великого султана не ввергла Восток в кровавый разброд и не отбросила на тысячу лет назад, как на самом деле.

Страна Фантазия, где король Джон удержался на троне, получив от сарацинского государя огромную взятку, и мятежным баронам не удалось его свалить. Страна Фантазия, где он, представьте себе, был за это благодарен и подарил своему благодетелю, бывшему сарацинскому королю, титул и земли, когда тот счел нужным уйти в отставку и отрекся в пользу своего сына, внука императора Саладина. Это Страна Фантазия, где люди, по крайней мере некоторые из них, поступают разумно!

Страна Фантазия, где любимая и любящая жена не рвет мужа на части, если он вынужден брать других жен. Страна Фантазия, где отец не убивает дочерей за потерю невинности. Страна Фантазия, где можно любить, ничего не боясь!

Страна Фантазия, где рыцарь — не пес, а человек!

Страна Фантазия, где повар знает, что и как варить, а конюх — как ухаживать за животными. Страна Фантазия, где командир охраны умеет правильно расставить часовых, а они — вот чудо из чудес! — даже исправно несут службу.

Страна Фантазия, где деревенский староста знаком со всеми соседями и даже знает, у кого прохудилась крыша... Чудеса, да и только... Это не история. Не уточняйте, что, где и когда было! В том-то и дело, что не было этого никогда! А жаль...

---

И повторяю, тебя самого это никак не должно обидеть. Все бывает на свете, я знаю случаи, когда барон, захватив замок соседа, детей его либо убивал, либо калечил и держал в плену. Вот и ты попал в переплет без всякой вины, просто твоя судьба оказалась легче. Ничего в этом нет бесчестного или постыдного. Стыдно было бы мне, поступи я, как тот барон. Но я этого не сделал. Ты не согласен?

— Вы опять заставляете меня согласиться! Вас не переспоришь, сэр, — буркнул Роланд. — Но тогда зачем вообще было сообщать мне, что я — раб? Если, по-вашему, это не имеет значения?!

— А вот это уже другой вопрос, мальчик мой. Ты успокоился? Тогда мы продолжим...

Лорд Арден встал с кресла, зачем-то прошелся по комнате, разминая затекшие мускулы, вернулся в свое кресло и оперся спиной.

— Когда я привел в Арден восемь десятков мужчин и женщин, я всем им обещал кров, пищу и свободную жизнь. Посвященные мной рыцари присягнули, что будут верно служить десять лет, а потом, если они пожелают, я заплачу им достаточно, чтобы приобрести земли и замки... Молодые оруженосцы тоже пообещали, что прослужат десять лет после посвящения. Что касается слуг и работников, я обязался держать их пожизненно в своем доме, а кто захочет уйти — получит приданое на обзаведение своим домом и хозяйством, соответственно положению в этой стране людей простого звания. Правда, положение это таково, что даже хороший сапожник или кузнец предпочитает жить в крепости, а не за ее пределами. Здесь, по крайней мере, безопасно...

Мой договор с каждым из моих людей — это то же самое, что присяга вассала сюзерену. Собственно, все они и стали моими вассалами, как только ступили на английскую землю. И я полагал, что в отношениях этих все ясно и неизменно.

Я не ожидал, что в Арден-холле с первого же дня появятся новые люди. Если бы я их нанял, то платил бы жалованье, но ведь ты с двумя приятелями — помнишь? — просто свалился мне на голову. Я определил каждому его место, никто не стал спорить. Мельник и сейчас трудится на починке своей механики, а Берт с несколькими помощниками рубит лес для весеннего строительства. Ни один из них не спросил даже, чем и как я им буду платить! Потом ты привел еще пять человек. Они тоже сразу стали работать, довольные уже тем, что их кормят и одевают. Те, что остались добывать камень, разве ставили условия?

— Нет.

— Вот именно. Каждому из этих людей кажется естественным, что они трудятся для господина, а тот дает им пищу и крышу над головой. Даже ты сам озабочен был чем угодно, кроме вознаграждения за свою службу! Интересно, почему, а?

— Я — рыцарь, а не наемник! — возмутился Роланд. — Рыцарь служит, а сюзерену надлежит заботиться о своих людях.

— Вот-вот! Точно так же думают все остальные. Они служат, я о них забочусь. Это гораздо удобнее, чем самому думать о похлебке на стол и зимних сапогах. Но я с ними ни о чем не договаривался, они мне ничего не обещали и попали ко мне в подчинение не по своей воле. А как же называется человек, который полностью зависит от господина, трудится только для него и не имеет ни своего дома, ни имущества, ни даже семьи? Он называется «раб», Роланд.

— И к ним вы причислили меня?!

— О тебе — потом. У меня сейчас в Арден-холле тридцать рабов, в том числе те шесть женщин, о которых ты беспокоился. Они в таком же положении, без единой собственной нитки на теле. Графиня придумала их назвать моими рабынями, чтобы девушки не боялись мужчин и не считали себя блудницами. И она еще предложила выделить их внешне: чем-то ярким и заметным с первого взгляда. Вроде как украсить, а не унизить... Мол, я принадлежу его светлости, не трожь меня, и так далее.

— Вы хотите приучить их жить целомудренно?

— Ну, это невозможно... Особенно среди стольких крепких мужчин. Но отдаваться они будут сами, по собственному желанию. Не из страха. Этот яркий значок послужит защитой: я — графская, а не уличная девка!

Что ты об этом думаешь?

— Если графиня так считает, значит, она права, — передернул Роланд плечами.

— И я думаю, что права. А еще я подумал: если рабыням-женщинам нужен особый знак, то ведь и для мужчин это подойдет. Их положение тоже надо определить точно. Мне почему-то кажется, что тебя уже донимают вопросами: что будет дальше? Не загонят ли нас обратно в гору?

— Донимают, — вздохнул Роланд.

— Вот ты им и ответь: милорд граф приказал всем подневольным носить знак, отличающий от других слуг. Кто с таким знаком, все подчиняются тебе. Или кому ты их сам поручишь. А кто этот значок снимет и уйдет со двора, его дело. Может, его и ловить не станут, если ничего не украл, а может, если работник нужный, то и поймают... Риск на его совести. Как это тебе? Годится?

— Пожалуй... — идея показалась Роланду новой и интересной. Звание раба, столь отвратительное, обернулось неожиданной стороной.

Далеко не все товарищи по несчастью пожелали оставить крепость и искать иной доли в холодной и голодной стране. Многие предпочли кусок хлеба и рубаху на теле странствиям на свободе. Если человека в неволе не обращают в животное, то разве служить доброму лорду не лучше, чем побираться или батрачить за горсть медных монет?

— И... что это знак будет означать? — уточнил он.

— Что этот человек — мой невольник. Что я его кормлю, одеваю и даю жилье. Что я его защищаю. Что он обязан исполнять мои поручения и не имеет права отлынивать от работы. Что за лень и небрежность его будут наказывать. Что никто, кроме меня, над ним не властен. И что все это кончится, если человек уйдет. Никакой платы за свой труд он не получит.

— Справедливо, — вынужден был согласиться Роланд. Условия графа для подневольных работников до странности напоминали традиции рыцарского служения. За исключением одного — присяги. Он спросил:

— Ваши невольники должны поклясться исполнять эти правила?

— Нет! — граф резко качнул головой. — Положение раба отличается как раз тем, что от него клятвы не требуют. Он не по своей воле попал в рабство. Он может мириться с ним, пока ему хорошо, или сбежать, если станет невыносимо. Он ничем господину не обязан. Это господин, если желает иметь рабов, обязан заботиться о них и беречь. Поэтому и развалились империи, стоявшие на рабстве... Невольник не может быть верен. Глупо надеяться на это!

— А как же я? — вскинул голову Роланд.

— Ты — исключение, сынок. Ты присягнул. Неважно, что ты сделал это из желания избежать кровавой драки между мужиками и рыцарями. Поэтому, единственный из всех, ты носишь оружие. На первый взгляд, ты уже стал моим вассалом. Но, мальчик мой, сам-то в глубине души ты вовсе так не считаешь! Как прежде, твоей мечтой остается вернуть Арден себе! Поэтому, если вдруг в голову тебе придет покинуть Арден-холл и искать счастья на стороне, я не стану считать тебя изменником. Другое дело, что для меня это крайне невыгодно, и я постараюсь тебя вернуть... Тебя будут ловить, как пленника, не как нарушившего свой долг воина. И даже не накажут за побег. Ибо, по сути, ты и есть пленник.

— Спасибо, — криво улыбнулся Роланд.

— Конечно, это всего только слова. Зачем бежать из своего дома? Мы все стараемся, чтобы тебе было хорошо. А будущее — оно еще только будет, и в твоей судьбе многое может измениться. Поверь человеку, которому пришлось сменить родину, эпоху, любовь, веру и бог знает, что еще... И в конце концов, мы оба с тобой оказались здесь и сейчас.

Бог ведет человека своими неисповедимыми путями, не стоит забегать вперед. Как говорит рыцарский девиз: делай, что должен, и будь, что будет!

— Легко вам говорить...

— Вот уж неправда. Чтобы это сказать, мне понадобилось больше сорока лет, сотни измен и тысячи потерь... Снова тянет на философию!

Ты не обращай внимания. Лучше скажи: какой, по-твоему, цвет подойдет для невольничьего знака? Надо что-то достаточно красивое, чтобы его носили без протеста, и необычное, чтобы у других не было.

— Не знаю... Белый не подходит. Черный тоже, его все носят. А синий?

— Синий носит леди Темелин. Это ее может обидеть.

— А леди Хайдегерд любит розовое и голубое, — вырвалось у Роланда.

— А графиня — разные оттенки зеленого, желтого, кремового и коричневого, — подмигнул ему лорд Арден и засмеялся. — Что же нам остается?

— Красный.

— Красный нельзя. К нам могут приезжать гости, у многих дам будут красные платья, этот цвет очень распространен.

— Ну, лиловый, — предложил Роланд, невольно усмехаясь.

— А что, это мысль! Ярко-лиловый, цвет весенней сирени... Да и все остальные оттенки тоже. Хороший цвет!

— Если не одеваться в него с ног до головы, — Роланд поморщился, представив себя в сиреневом камзоле.

— Ни в коем случае! Только ленты в волосах или завязки на рубахе, — воодушевился сэр Конрад. — Пояс, головная повязка. Или даже кружок, пришитый к рукаву. Яркое пятно на простом сером сукне. Это красиво и вовсе не унизительно! Придется только попросить нашего ученого иудея выкрасить пару штук полотна и отыскать среди дамского багажа немного шелка на ленточки. — Он с искренним удовлетворением потер руки.