Сергей Соболев - Охота на волков (Живым не брать)

• Название: Охота на волков (Живым не брать)
• Автор: Сергей Соболев
• Жанр: Боевик
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-06225-4

Кондор — командир спецподразделения ГРУ, сражающегося в самом пекле чеченской войны. Он — элитный боец, умеющий эффектно работать в самых чудовищных ситуациях. Анна — молодая красивая женщина, бывший капитан МВД, жестоко преданная в своей прошлой жизни. Она не хочет мстить, но сама судьба заставляет ее стрелять. И стрелять без промаха. Война свела их вместе. Война заставила их драться. А драться они умеют, и не только с `духами`, но и с теми, кто стреляет им в спину...

---

— Вас понял... Сигнал продублирован! К вам отправились «Джабраил» и «Мафусаил». Для наводки используйте режим «Бирюза»!

Авиатор держался молодцом. Он не зацикливался на том, что происходит вокруг него, сосредоточился на исполнении собственных обязанностей. Идею, высказанную командиром группы, он ухватил, что называется, на лету. И теперь все, что от него требовалось, — это точно навести «ангелов» на цель.

— "Серафим", я «Наемник». Следующую пару зарядите с интервалом в двадцать минут!

— Вас понял, «Наемник»! Интервал — двадцать минут.

В доме, на второй этаж которого они поднялись по чудом уцелевшей лестнице с перилами, сохранились лишь вертикальные балки и межэтажные перекрытия, а вот стены отсутствовали напрочь.

Выглядел он как мертвое существо, с которого содрали кожу и сняли мышечную ткань, остался лишь обглоданный чьими-то хищными челюстями скелет. Бушмин, осматривая окрестности, пришел к выводу: действуя по наитию, он выбрал очень удачное место для своего наблюдательного пункта. Прячась за вертикальными балками и остатками внутренних перегородок, находясь с фронтальной стороны здания, они могли просматривать примыкающие к проспекту Ленина кварталы «коробок». Строение, в котором предполагалось наличие штаба «генерала» Исмаилова, располагалось почти напротив бушминского НП. А если сместиться к торцу здания, то оттуда открывается широкий обзор на площадь — она почти целиком как на ладони.

Так Андрей и поступил. Оставив одного бойца следить за подходами к бункеру, он вместе с Гарасом, Подомацким и Авиатором расположился в «гостевой ложе», хотя никто их сюда не приглашал.

Отправляясь в черное сердце Джохара, он пытался просчитать самые разные варианты. Хотя, конечно, понимал: при выполнении такого рода задания может произойти все, что угодно. Как в случае со странной реакцией чеченских «гаишников». Или тем же «коридором», по которому разъезжают тяжелогруженые «Уралы».

Но тогда он, по крайней мере, знал, как ему следует поступить. И его бойцы нисколько не стушевались. Отойдя от основного сценария, они действовали по-умному, исходя из конкретной обстановки.

А сейчас — сплошные сомнения.

Никто даже не предполагал такого поворота событий.

По сути, в сложившейся обстановке выполнение задачи не только затруднено, а попросту стало невозможным. Бушмин прекрасно понимал: самое разумное — спешно рвать отсюда когти. Пока их присутствие не засекли нохчи, а такое может случиться в любую секунду.

«Они сегодня какие-то чумные...»

Теперь понятно, что имел в виду «Наемник», обронивший в разговоре с Рейнджем эту довольно-таки странную фразу.

* * *

Бушмин стоял в полный рост, привалившись плечом к бетонной балке. Стоял на самом краю пропасти. Меж лопаток у него гулял холодок. Ему многое довелось повидать в своей жизни, но такого — никогда.

Площадь в центре Грозного, название которой с некоторых пор стало известно всему миру, в эти самые минуты превратилась в подмостки, где нохчи взялись разыгрывать свой дьявольский спектакль.

В качестве декораций к действу служат развалины высотных жилых домов. Они же, эти ниспадающие к площади на манер каменных ступеней остовы домов, придают этой части Джохара еще большее сходство с руинами древнего амфитеатра. Гигантского сооружения, которое разрушили вандалы, устраивающие на руинах ритуальные пляски в свободное от своих варварских занятий время.

Но если в эпоху Эллады и Древнего Рима зрители, располагаясь на ступенях вокруг овальной арены, наблюдали со своих мест за захватывающим зрелищем, то у местных вандалов все обстояло по-другому.

Зрителей как таковых здесь не было. Каждый из присутствующих являлся и очевидцем, и непосредственным участником действа. Не для того все это затеяно, чтобы чеченский люд, сидя в зрительном зале, лузгал семечки, лениво посматривая на диковинное зрелище.

На НП появился Рейндж, которого Бушмин призвал к себе, воспользовавшись портативной рацией.

— Ни фига себе! — ахнул Мокрушин. — Что это еще за сборище?! Прикинь, сколько их здесь собралось!

— Где-то под тысячу уже будет, — свистящим шепотом проговорил Бушмин. — Но это не все, видишь, к ним еще публика подтягивается...

Он передал Мокрушину ночной бинокль, хотя в принципе освещения вполне достаточно, нохчи — вот они, рядышком, а потому можно обойтись и без оптики.

События на площади тем временем разворачивались по своему зловещему сценарию.

Основные события, судя по всему, происходили в центральной части Минутки, где собралась толпа вооруженных людей — сотни в полторы чеченцев.

Остальные же расположились по периметру площади, представляющей собой развязку автомобильных дорог. Скорее всего чечены опасались внезапного артналета, а потому жались к каменным коробкам домов, где в случае опасности можно было найти укрытие. Федералы и сейчас вели по позициям боевиков беспокоящий огонь, но он был редким и неприцельным, а потому особой угрозы не представлял.

Те, что посмелее, по одному или небольшими группами перемещались к центру Минутки, туда, где в землю было вкопано несколько столбов.

— Что это они там соорудили? — процедил сквозь зубы Мокрушин, всматриваясь в линзы бинокля. — На виселицы вообще-то не похоже... Нет перекладины... Так... К одному столбу уже кого-то пришпилили...

— Полагаю, что прошлой ночью, — шепотом сказал Бушмин. — «Черный» сказал, что «чехи» вторую ночь веселятся.

— Постой-ка... По-моему... Вот же твари!

— Вначале обезглавили, — просипел Бушмин. — А потом прикрутили туловище к столбу. Или наоборот... Дьявол их побери!

— Ага... Вижу еще кое-что... Какого-то мужика поволокли! Кажись, это кто-то из «полосатых»... Что будем делать, Кондор? Ты уже вызвал «ангелочков»?

— Минут через пятнадцать будут здесь. А что делать... Думаю вот, но пока не решил.

— Может, и не «полосатый», — сказал Мокрушин, возвращая бинокль.

— Может, и тот, другой, не из наших. У них тут хватает и заложников, и пленных... А тех четверых, кого на пленке показывали, наверняка держат в бункере Исмаилова.

— Даже не знаю, Рейндж, что мы можем сделать...

Бушмин вскинул к глазам бинокль. Пока он обменивался с Мокрушиным репликами, чеченцы успели казнить свою жертву. Толпа на какие-то мгновения расступилась, поэтому было видно, как двое поволокли обезглавленное тело к столбу, а затем, очевидно проволокой, прикрутили. Третий какое-то время держал над собой отрезанную голову, пока его соплеменники с воем и улюлюканьем пускали в небо дымные очереди из автоматов, потом бросил ее к ногам прикрученного к столбу мертвеца.

— Что? — тревожным шепотом спросил Мокрушин. — Не вижу! Этого тоже кончили?

— Да, и его тоже...

У Бушмина аж скулы сводило от ненависти.

— Рейндж, эти подонки отрезали ему голову. А теперь вот распяли!

— Надо что-то делать, — прохрипел Мокрушин. — Мы не можем так это оставить!

— Я думаю, Рейндж. Пытаюсь что-нибудь придумать.

Тут раздался приглушенный голос Авиатора:

— Подлетное время — десять минут.

Два десятка бойцов ГРУ... И судьбы их в данный момент зависели от решения, которое примет командир. Да еще от воли случая. Все понимали: рядом происходит нечто чудовищное, нечто такое, что противоречит не только человеческой природе, но и самим законам бытия.

Хотя бойцы эти и сами были далеко не ангелы, но стерпеть такое...

— Что там? — адресуясь скорее к самому себе, спросил Мокрушин. — Какую мразь еще решили сотворить?

Толпа в центре площади вроде как распалась, рассыпалась на отдельные фрагменты. Но уже спустя короткое время на площади образовалось нечто похожее на окружность радиусом метров в двадцать пять или тридцать; и закрутилось оно, это чертово колесо, вокруг лобного места, где нохчи только что совершили человеческое жертвоприношение.

— Я не врубаюсь, Кондор, — вновь подал голос Мокрушин. — У них что, в массовом порядке крыша набекрень съехала?

— Хуже, Рейндж. Все гораздо хуже.

— Что это... Что такое?

Опять подал голос Авиатор:

— Самолеты будут через девять минут.

Бушмин облизал пересохшие губы.

— Это танец, Рейндж. Ритуальный чеченский танец «зикр».

Они несколько секунд молчали. Оба думали сейчас об одном и том же. О том, какая это чертовски запредельная штука — нынешняя война. И, увы, исход ее далеко не ясен. Никто не знает, есть ли та грань, которая отделяет победу от поражения. И есть ли такой населенный пункт, или городской квартал, или даже отдельное строение, от исхода сражения за которое может зависеть исход всей кампании? И какому именно эпизоду суждено стать в этой войне ключевым? Не этому ли действу, что разворачивается прямо у них на глазах, сатанинскому ритуалу, от которого пытаются подзарядиться черной, бесовской энергией люди, перешагнувшие черту человечности.

— Этих двух надо снять со столбов, Рейндж, — нарушил Андрей молчание.