Ирина Степановская - Боковая ветвь

• Название: Боковая ветвь
• Автор: Ирина Степановская
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-019891-4

На первый взгляд у Натальи было ВСЕ. чего только можно пожелать — любимая работа, дом — полная чаша, красивый и умный муж… Но что скрывалось за золотым фасадом ее жизни?

Бесконечные измены мужа, которые уже НЕВОЗМОЖНО «терпеть с юмором»…

Одиночество, неизбывная тоска… и главное — ТАЙНАЯ, ЗАПРЕТНАЯ ЛЮБОВЬ, Любовь к человеку, считающему отношения с Натальей лишь увлекательной интрижкой — и даже не подозревающему, СКОЛЬ важен он для этой женщины, свято верящей, что однажды ВСЕ ИЗМЕНИТСЯ.

Все, конечно, изменится. Но — КАК?..

---

Его интересовало, была ли она влюблена в него. Он помнил высокомерную гримаску на ее худеньком лице, приподнятые брови и нежность в улыбке. Совершенно не помнил, ни какой у нее рот, ни какого цвета глаза. Зато запомнились независимость в суждениях, то, с какой легкостью она ниспровергала научные авторитеты. Только авторитет родителей, особенно отца, пожалуй, был для нее непоколебим. Впрочем, в ее учебные дела родители не вмешивались, это было вовсе ни к чему — Наташа и так была круглой отличницей.

Она не давалась походя в руки. Однажды он пригласил ее поехать на Волгу вдвоем. Это было уже в начале лета, перед защитой диплома. Зной тогда был как в середине июля, трава уже стала желтеть, а серебристые тополя стояли по берегам караулом не шелохнувшись. Он взял с собой надувную лодку и резиновую камеру. Из города они проехали на автобусе километров двадцать, чтобы спускаться вниз по течению своим ходом. От остановки надо было идти по тропинке через огромное душистое поле клевера. Жужжали пчелы. Воздух калило солнце. Было невыносимо жарко. Наконец они вышли к реке. Ивы спускались к воде и охлаждали в ней концы своих веток. Он в первый раз тогда обнял Наташу и вплотную приблизил к ее лицу свое.

— Хочу поплавать! — спокойно сказала она и хотела разжать кольцо его рук. Он поднял ее и, обняв, понес в воду. Вода доставала ему до шеи, когда он осторожно опустил Наташу на свои ступни. И, несмотря на жару, ощутил прохладу ее узких подошв. Двумя руками он обнял ее за талию и прижал к себе. Испытующе заглянул в глаза. На мгновение она застыла. И вдруг шевельнулась, рыбкой тихонько выскользнув у него из рук, плеснула в воде и уплыла.

Он не стал ее догонять. Сама подольстится, надеялся он. Ничуть не бывало. Она хорошо плавала и приплыла, только когда он уже надул резиновую лодку. Спокойно в нее забралась, улеглась на дно и довольно быстро и бесшабашно стала удаляться вниз по течению. Он еле успел поймать конец троса, который соединял лодку с его камерой. Весь путь она продремала, закрыв лицо от солнца листом кувшинки, а он то плыл за ней на камере, то тащился по грудь в воде, следя, чтобы ее лодку не снесло течением на середину. Вдобавок она еще попросила, чтобы он достал ей из камышей белую лилию, и, не сумев отказать, он должен был лезть за этим дурацким цветком в самую тину, а потом и вообще еле догнал эту строптивую барышню.

В заключение она его даже не поблагодарила. У нее сильно обгорели плечи и грудь, и от автобусной остановки она без лишних слов отчалила домой и не подходила к телефону три дня.

Он и думать про любовь не хотел, но ему ее недоставало. Ему хотелось с Наташей общаться. И близости тоже хотелось, но только по его собственному желанию, без обязательств. Наташа вовсе не была синим чулком. Подсмеивалась над ним, любила танцевать. Но его авторитета над собой не признавала. Могла одним жестом, еле заметным движением бровей поставить его на место. На другие авторитеты ему было плевать, но он привык, что в его институте все девочки смотрели на него снизу вверх.

Он был не просто отличник. Он был лучший студент своего института. Он участвовал в разработке научных программ со второго курса. Многие преподаватели уважительно здоровались с ним за руку. Иногда ему казалось, что для нее он просто приятель. И вместе с тем он мог бы поклясться, что, предложи он ей выйти за него замуж сейчас, она согласилась бы не раздумывая.

Почему? Он не хотел даже думать об этом. Он парень был видный. Жениться не хотел. Перед ним открывался Питер, аспирантура, большая наука, новая жизнь. Семейные тяготы не вдохновляли его. И потом, для себя он решил, что не влюблен. Наташа была слишком умна, недоступна. В его окружении мелькало много девушек, более приспособленных для семейной жизни. С округлостями фигуры, с земными потребностями, с умением готовить и желанием стирать его рубашки. Короче, после выпуска, перед отъездом в Ленинград, с дипломом в кармане, он мимоходом зашел попрощаться. Расстались они с обещанием друг другу писать.

Какие там письма! В Питере мгновенно все изменилось. Он сразу ощутил, что он здесь — никто. Как-то внезапно занятия наукой утратили для него интерес. Он начал с того, что приобрел фирменный джинсовый костюм, завел себе новых друзей и отпустил волосы.

Жизнь на Неве существенно отличалась от жизни на Волге. Диссертацией он продолжал заниматься лишь для того, чтобы оправдать свое пребывание вне Вооруженных сил. Если бы он бросил аспирантуру, сразу бы очутился в армии. В армию он совсем не хотел. И без нее будущее представлялось достаточно неопределенным. Четыре года пролетели как один миг, как сладкий сон, как сказка. Он с радостью бы остался в Питере навсегда, но зацепки не попадалось.

Пришлось окончить аспирантуру. Правда, он так и не защитился. Покрутившись в Питере еще пару месяцев и получив повестку из военкомата, он понял, что придется ехать назад, в родной институт.

Там на кафедре его с нетерпением ждали. Но он уже не хотел научных открытий. Душа его рвалась с Волги в Северную Пальмиру.

Ему исполнилось двадцать семь. Как-то на улице родного города он встретил Наташу. Она уже успела побывать замужем, родить дочь и быстренько развестись. По-прежнему она занималась иммунологией, работала в институте на кафедре и внешне изменилась мало, но по сравнению с питерскими знакомыми показалась Алексею невообразимо провинциальной . Он как-то даже не мог найти о чем с ней говорить..

Через два месяца после начала работы в своем институте, на ноябрьские праздники, он уехал в Питер повидаться с друзьями и молниеносно женился там на Алене, девушке юной и очаровательной, только что выскочившей из десятого класса. Она не была отягощена избытком образования и утонченными манерами, зато сияла молодостью, обладала отличной фигурой и хорошеньким личиком. Алексей был мгновенно покорен ее веселым, безудержным кокетством в сочетании с непревзойденным чувством собственного достоинства. Никакого самоедства, никакой науки! И кроме того, у нее была доставшаяся от бабушки отдельная двухкомнатная квартира в хорошем районе. Совокупность этих достоинств все и решила.

Алене же, в свою очередь, ужасно нравилась мысль выйти замуж самой первой среди школьных подруг, да еще и не просто за мальчишку-сверстника, а за мужчину десятью годами старше, бывшего к тому же высоким красавцем с ученой степенью. Алена знала, что в классе ее считали не очень умной. Но и она в глубине души презирала ученых куриц, мечтавших об университете как о великом счастье. Тем более замечательно было бы утереть им носы! И поэтому на четвертый день знакомства она с гордостью отдала Алексею свой новенький паспорт для подачи заявления в ЗАГС. Свадьба состоялась ровно через месяц. На ней гулял весь Аленин класс, и бьющая в глаза юность жены и радовала Алексея, и умиляла.

Естественно, в голодном тогда Поволжье молодая супруга жить категорически отказалась, и подающий большие надежды молодой ученый Алексей Фомин переехал на постоянное место жительства в город Петра. Через год у молодой пары родился сын. Попытавшись содержать семью на зарплату научного сотрудника, он наплевал на большую науку и занялся полуподпольным бизнесом по продаже машин.

3

Аудиторию заполняли по-разному выглядящие люди. На галерке сидела, как всегда, молодежь — аспиранты, соискатели, студенты старших курсов. При этом некоторые молодые люди, как правило, по-европейски одетые, теснились поближе к первым рядам и держались вблизи докторов постарше. Это были те, чьи диссертации были на выходе. Ведь именно на научных конференциях мэтры знакомили молодых людей с нужными коллегами, договаривались о написании отзывов, разговаривали с оппонентами. По сравнению с еще пока легкомысленными джинсово-джемперными рядами эти молодые люди уже несли на своих лицах подобающую случаю серьезность. Наталья Васильевна таких молодых людей никогда не любила. Уж кому, как не ей, было знать, что настоящая наука делалась не этими в лучшем случае хорошими менеджерами научных организаций. Открытия совершались, как правило, кабинетные крысами — фанатичными и одухотворенными, но непричесанными и чаще всего прыщавыми молодыми людьми и девочками, пережившими в юности несчастливую любовь. Встречались, конечно, среди настоящих ученых и денди, и педанты, редко — очаровательные мордашки, никогда — красавицы. Но, как Наталья Васильевна наблюдала, чем масштабнее была по замыслу работа ученого, тем менее презентабельной была его внешность. А денди и педанты отличались точностью в постановке проблемы, изяществом исполнения, но редко когда были действительно оригинальны в трактовке полученных результатов. Естественно, в своих наблюдениях она не претендовала на какие-то обобщения, не делала также и далеко идущих выводов. Но сотрудников к себе в лабораторию подбирала все-таки не только исходя из текущей необходимости, но и придерживаясь своих взглядов. Если необходимо было влить в исследовательскую струю свежую кровь, она предпочитала взять на работу мальчика, пришедшего к ней в кабинет в заношенном свитере с вытянутым воротом. Если же необходимо было навести порядок в организации какой-нибудь методики или выполнить мелкие, но представительские функции, в лаборатории появлялась аккуратная девочка или молодой человек в костюме и галстуке. Во всяком случае, за те пять лет, что руководила лабораторией Наташа, молодежь так и кишела по коридорам, будто мальки в аквариуме. И только один человек был недоволен Наташиной деятельностью, считая саму Наташу авантюристкой и провинциальной выскочкой. Это был старший научный сотрудник ее лаборатории, пятидесятилетний Лев Андреевич Мытель; Наташа перешла ему дорогу, когда была назначена руководить лабораторией. Со Львом Андреевичем Наташа была всегда почтительно-любезна в разговорах, но лабораторией тем не менее руководила, сообразуясь со своими представлениями о целях и задачах намеченных работ.