Ирина Степановская - Экзотические птицы

• Название: Экзотические птицы
• Автор: Ирина Степановская
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-020806-5

Совсем недавно Тина была счастлива и любима — ив одночасье потеряла ВСЕ.

Нет больше сил бороться с самоуверенной и жестокой бывшей женой возлюбленного, отказывающейся «отпустить» мужа.

Нет больше сил терпеть одиночество.

Даже любимая работа, которая когда-то была для нее смыслом жизни, больше не радует.

Неужели жизнь проиграна и не осталось даже надежды?

О нет! Надежда остается ВСЕГДА. И однажды в черной бездне отчаяния внезапно забрезжит свет. Свет счастья. Свет спасающей, исцеляющей ЛЮБВИ…

---

Тина же просыпалась всегда на том месте, когда к ней приближалась молоденькая медсестра со шприцем в руке и делала укол. Она сделала его и сейчас. Ощущение было столь явственным и болезненным, как никогда не бывало во сне, что Тина громко застонала и попыталась перевернуться на другой бок. Ей это не удалось. У нее даже возникло ощущение, что ее удерживают ремнями. Тина удивилась, проснулась и открыла глаза. Медсестра со шприцем действительно стояла возле нее, только лицо у нее было другое, и обстановка, в которой находилась Тина, была абсолютно новая и не напоминала ни о чем. В комнате было светло, и какой-то новый очередной день явственно пробивался через прикрытые жалюзи. Удивленная чрезвычайно, Тина переводила взгляд в поле ее видимости с одного предмета на другой и наконец попыталась спросить у сестры:

— Где это я?

Она именно попыталась это сделать, потому что тут внезапно оказалось, что голоса у нее совершенно нет и каждое слово причиняет сильную боль. Кроме того, у нее страшно болело все тело, руки, ноги, будто ночь она провела на мешках с картошкой, тянуло затылок и саднило в груди.

— Тише, тише! — ласково сказала сестра, научившаяся читать по губам. — Я сейчас позову Марью Филипповну!

— Марью Филипповну? — Как ни напрягала Тина память, она не могла вспомнить никакой другой Марьи Филипповны, кроме одной-единственной, встречавшейся ей в жизни. — Мышку, что ли? — изумилась она.

«Наверное, мне стало плохо, и Аркадий привез меня к себе в отделение, — догадалась она. Ей вспомнились последние минуты ее бодрствования в квартире. — Да, у меня был Аркадий, мы разговаривали, потом я пошла его провожать… И все — провал в памяти. Ничего больше не помню. Но что же со мной произошло, если я здесь?»

Она сумела вытащить руку из удерживающей ее петли. Поднесла ее к горлу. Потом с удивлением нащупала в подключичной вене катетер. Повернула голову и увидела, что лежит подключенная к каким-то приборам, а аппарат искусственного дыхания и кровообращения находится рядом.

«Батюшки, значит, что-то серьезное». Тина почувствовала страх. Она подняла вверх руку и стала рассматривать ее. Рука была похудевшая, бледная и не очень чистая. Тина осторожно стала шевелить пальцами рук и ног и с удовлетворением отметила, что их подвижность сохранена и, значит, она вздохнула с облегчением, ее не парализовало. — Это самое главное, — решила она. — Все остальное — мура!»

Тут отворилась дверь, и первым в комнату быстро вошел Аркадий Барашков, будто ворвался огненный бог со стремительной мыслью в глазах, с тенями от недосыпания, с горькой складкой у рта. За ним деловой походкой прошла и встала с другой стороны кровати повзрослевшая, пополневшая Мышка.

Некто третий, незнакомый Тине, с красивым молодым лицом, растрепанной прической, встал у кровати в ногах. Валентина Николаевна испуганно смотрела по очереди на всех троих.

— Тина! — только и смог сказать Барашков, не в силах справиться с переполнявшими его чувствами.

— Валентина Николаевна! — так же проникновенно сказала Мышка и взяла Тину за руку. И только молчаливый третий все так же стоял и смотрел на Тину во все глаза.

— Ну, не тяните! Говорите же, что?! — Внутренняя тревога стала расти, пухнуть, как мыльная пена, и заполнять все существо Тины.

— Есть проблемы, — сказал Барашков и присел на стул рядом с Тиной. Она опустила глаза и крепко сжала губы, приготовившись слушать. Он никак не мог подобрать слова, с которых надо было начать.

— Сердце? Голова? — прошептала она.

— Надпочечник, Тина. — Барашков вздохнул и сокрушенно покачал головой.

— Да не может быть! Откуда? — Валентина Николаевна сделала такое движение, будто в удивлении подняла плечи. Барашков машинально тут же прижал рукой канюлю в ее подключичной вене, несмотря на то что она была хорошо укреплена пластырем.

— Ни-ни-ни! Потише ворочайся, — погрозил он ей пальцем. — А то вылетит — не поймаешь!

— Ну почему надпочечник-то? — Тина повела свободной рукой, то ли в недоумении, то ли в возмущении. — Почему? Что-то вы, братцы, перемудрили!

Молодой незнакомец фыркнул и пошел прочь из палаты. Он хотел удовлетворить простое любопытство, посмотреть, кто такая Валентина Николаевна, о которой достаточно слышал от Мышки. Больше его Валентина Николаевна не интересовала. «Обычная тетка. Ничего в ней особенного, — констатировал он. — Не знаю, с чего это Барашков, как придурок, с ней носится!» Он ушел в кабинет и стал заниматься своими обычными делами. По дороге к себе он на мгновение заглянул в соседнюю с Тиной палату. Его больная с недифференцируемой головной болью уже проснулась и сидела в своей обычной позе — скорчившись на кровати — и мерно, пока еще слегка, ударялась головой о стену. Пик ее приступа приходился на вечер.

«Ни хрена не помогают рекомендации профессора!» — даже с каким-то непонятным удовлетворением заметил Дорн и удалился в свой кабинет.

— Тебе принести картинки или поверишь на слово? — мягко спросил Барашков у Тины.

— Если картинки есть, поверю. Куда деваться? — вздохнула Тина и закрыла глаза. — Рассказывай, я так буду слушать, не засну!

Ей действительно с закрытыми глазами слушать было легче. И пока длился его рассказ о том, что с ней произошло в последние сутки, и о том, что именно показали исследования, Тина, внимательно фиксируя все до мелочей, параллельно, как на экране немого кино, прокручивала в памяти всю ее прошедшую жизнь. Непрерывные стрессы бессонных ночей на дежурствах, отравленный воздух операционных, бесконечные полеты на самолетах туда-обратно в течение стольких лет, неудовлетворенность семейной жизнью, постоянное беспокойство о сыне и, наконец, последние неудачные два года жизни с мужчиной, одного которого только и любила она за всю свою жизнь.

«Как тут не вырасти какой-то штуке в надпочечнике?» — усмехнулась она. Но, конечно, усмешка эта была весьма условной. Тина ведь прекрасно понимала, что она жила жизнью целого поколения, в чем-то более, в чем-то менее благополучной. А другие люди, в том числе пережившие и не такие страдания, а войну, смерть детей и любимых, насильную эмиграцию, голод, разруху, приспосабливались к жизни и доживали до глубокой старости. Бывало, они болели другими болезнями, но никаких опухолей в надпочечниках у них не вырастало.

— Значит, такая судьба! — констатировала Тина, когда Барашков закончил свой рассказ.

И тут перед ней, как на карте, как на чистой скатерти гладкого стола, с полной ясностью развернулась история собственной болезни с бесконечно плохим настроением, с нежеланием жить, с потерей аппетита, с задержкой жидкости, с нарушениями давления, работы сердца, с видениями в глазах, и Тине стало стыдно.

— Вот и пообследовалась! — сказала она Барашкову, закусив губу. — Но я-то какая тупая! Не дала себе труд проанализировать собственное состояние!

— Все мы хороши! — ответил Барашков. — Опухоль-то нашел молодой специалист. Вон, ее сотрудник, — кивнул Аркадий на Мышку.

— И что же теперь? — Тина приблизительно знала ответ, но все-таки подняла на коллег глаза.

— Теперь все как полагается. — В голосе Барашкова звучала точно такая же уверенность, с какой он разговаривал со всеми своими больными. Тина хорошо знала все интонации его голоса и невольно усмехнулась. — Сначала уточним размеры опухоли, проконсультируемся с хирургами, оценим функцию второго надпочечника и — оперировать! Тянуть не имеет смысла. Такой криз давления, какой был вчера, может повториться в любую минуту.

Как ни была слаба Тина, но в глазах Аркадия она читала что-то еще, кроме тех прямых слов, которые он произносил вслух. В них была еще какая-то скрытая тревога.

— А где оперировать? — Тина напряглась, сглотнула слюну и поморщилась — даже глотать больно.

— Здесь, у нас! — твердо сказал Аркадий как о деле решенном, но лицо его стало таким напряженным, будто древний скульптор высек его из скалы.

— Ты ничего не скрываешь? — спросила она. — Или случилось что-то еще?

— А того, что с тобой случилось, — он сердито посмотрел на Тину, — мало, что ли?

Тина почувствовала усталость, будто провела три сложных наркоза подряд. У нее опять начались какие-то перебои с дыханием.

— Маме позвоните! — сказала она. Мышка торопливо записала продиктованные цифры номера. И началось опять — странный туман в голове, жаркая пустыня во рту, скачущая чертовщина в глазах и безумное колотье сердца. Тина ощущала то «тук-тук-тук», то «бам-бам-бам». И страх. Первородный страх удушья и остановки сердца. Не описать словами тому, кто не пережил. — Опять мне плохо. Колите скорее! — сказала она. — А то до операции не дотяну! — И через несколько минут после того, как стали хлопотать над ней Мышка, медсестра и Аркадий, знакомая уже спасительная тьма опять сгустилась над ней.

16

К лежащему на асфальте Ашоту приблизилась чья-то фигура. Человек нагнулся пониже, чтобы расслышать слова. Лежащий на асфальте произносил явно что-то нетипичное.