Ирина Степановская - Экзотические птицы

• Название: Экзотические птицы
• Автор: Ирина Степановская
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-020806-5

Совсем недавно Тина была счастлива и любима — ив одночасье потеряла ВСЕ.

Нет больше сил бороться с самоуверенной и жестокой бывшей женой возлюбленного, отказывающейся «отпустить» мужа.

Нет больше сил терпеть одиночество.

Даже любимая работа, которая когда-то была для нее смыслом жизни, больше не радует.

Неужели жизнь проиграна и не осталось даже надежды?

О нет! Надежда остается ВСЕГДА. И однажды в черной бездне отчаяния внезапно забрезжит свет. Свет счастья. Свет спасающей, исцеляющей ЛЮБВИ…

---

— Ну, поехали! — сказал наконец Аркадий, и они с Мышкой сами покатили кровать с лежащей на ней Тиной к лифту. Дежурные медсестры и женщина в чалме, вышедшая в коридор, долго смотрели им вслед.

У входа в операционный блок их встретил Ашот.

— Ни пуха! — сказал он как можно более бодрым голосом. Он не успел прийти наверх в отделение, потому что к нему с утра пораньше явился доктор-офтальмолог снимать повязку с травмированного глаза, и теперь Ашот стоял перед Тиной все еще ужасно худой и по-прежнему опирающийся на палочку, но уже без повязки на голове. Кудри уже отросли, и он постепенно вновь обретал сходство с великим поэтом.

— И тебя вылечат… И меня вылечат… — успела сказать ему Тина словами из известной и всеми любимой комедии. Он на ходу пожал ей руку и открыл перед каталкой дверь операционного блока. Сбоку откуда-то вдруг вынырнула девушка с двумя баночками в руках. Она намеревалась проскочить впереди каталки, но на мгновение замешкалась и отстала. По запаху Тина определила, что в баночках формалин и спирт.

«Из патанатомии девушка, — догадалась она. — От Михаила Борисовича. Принесла тару». И Тине вдруг почему-то стало неприятно и жутко оттого, что неминуемо скоро кусок ее пока еще живой, кровоснабжающейся, функционирующей плоти окажется разрезанным на части и отправленным в эти банки. И тогда, может быть, исчезнет последняя надежда на жизнь… Но введенные Барашковым лекарства уже начали действовать, и она не смогла довести эту мысль до логического конца.

«Пусть будет как будет! К черту!» — подумала она и, набравшись решимости, въехала в операционное отделение. Она не увидела, к счастью, как на боковой лестнице, вцепившись руками в перила, стоит, зажав зубами платок, чтобы не кричать, и смотрит на нее с мольбой и надеждой через стеклянную дверь ее мать.

Ашот еще постоял, прислушиваясь к скрипу колес каталки, потом подглядел в приоткрытую дверь, как санитарка вытолкнула ее, уже пустую, назад в коридор, и сказал себе:

— Ну вот, значит, положили на стол.

Он тут же представил себе картину, которую видел тысячи раз: вот поправляет свет круглых ламп медсестра. Ашот почти чувствовал сам, как вошла в Тинину вену игла со снотворным, почти услышал, как сказал Тине Барашков:

— Счет-то еще не забыла?

Вот, пытаясь держаться бодрее, Тина по просьбе Барашкова начала считать:

— Один, два, три…

— Редко кто успевает досчитать до восьми! Из тех, кто умеет считать… — с какой-то бессмысленной констатацией факта сказал Ашот и, опираясь на палочку, побрел по коридору в свою палату. — Теперь, наверное, она уже спит… Аркадий ввел интубационную трубку, пустил смесь… Господи! Пусть будет все хорошо! С врачами всегда какие-то сложности! Пусть минует ее чаша сия! — Ашот разделся и лег на кровать, накрывшись с головой одеялом, крепко зажмурив глаза. Видение операционной, где сам он провел бог знает сколько часов и в качестве доктора, и, совсем недавно, в качестве пациента, преследовало его.

Вот ее повернули на бок, подложили валик… Вот домывает руки заведующий отделением, вот он берет у операционной сестры салфетки, чтобы высушить их, вот он долго и нудно проводит обработку специальным дезинфицирующим раствором, строго выполняя раз навсегда заведенный порядок, чтобы не спутаться: ладонь — ладонь, тыл — тыл кистей обеих рук, потом предплечья. Вот летят наконец использованные салфетки в мешок, вот операционная сестра уже стоит наготове, развернув перед доктором стерильный халат. Он ловким движением входит в него, слегка путаясь в рукавах, а она, быстро справившись с застежками на спине, молниеносно надевает ему на руки стерильные перчатки, и они характерно щелкают, прочно облегая запястья. Вот обрабатывается кожа раствором спирта и йода, и коричневые потеки стекают от операционного поля по спине и животу, вот сухо трещат зажимы, защелкивающие углы стерильных простыней и салфеток, вот сделан первый разрез от позвоночника к боку…

— Господи, помоги ей! — сказал Ашот, не испытывающий никакого затруднения в вопросах религии и одинаково обращающийся ко всем богам разом — и к языческим, и к христианским, и к каким угодно, лишь бы обошлось все хорошо.

И, сотворив таким образом свою наивную, детскую молитву, Ашот вытянулся на постели и закрыл глаза.

20

Ника Романова в этот прохладный, но ясный осенний вечер сидела на диване в квадратной комнате старой коммуналки, поджав под себя ноги в вязаных домашних носках. Ее мать, как обычно, была на работе. Крепко прижавшись к коленям Ники коротко остриженной черноволосой головой и обхватив за бедра, будто приклеенный, неподвижно полулежал-полусидел ее парень Сергей. Было ему восемнадцать с половиной лет от роду.

— Значит, пойдешь все-таки завтра на операцию? — глухо уткнувшись в ее шерстяную теплую юбку, спросил он.

— Пойду, конечно! Раз выпал такой случай! — ответила Ника, ласково гладя его по голове. — Я уже и не ждала, что мне кто-нибудь позвонит. И вот такая удача!

— И ты не боишься? — Парень поднял голову и с удивлением и восхищением посмотрел ей в лицо.

— Не боюсь! Хуже не будет, — ответила Ника. — А к боли я привыкла, когда в больнице лежала тогда, два года назад. Да и потом, ты знаешь, какой врач будет меня оперировать! Знаменитый. У него своя клиника. Мы с мамой его столько времени искали! Только он в Москве может делать такие операции.

— Ну, уж прямо он один такой умный… — усомнился Никин кавалер.

— Даже не спорь, я знаю! — оборвала его Ника.

— Но если он будет к тебе клеиться, я ему морду набью! — горячо воскликнул парень. И тут же воинственный дух его угас, и он снова прилепился к коленям Ники как к маме. — А что же будет со мной? — захныкал он. — Пока ты там будешь лежать, меня в армию заберут! Мне повестка пришла! — И он вытащил из кармана смятый листок.

— Ну-ка покажи! — Лицо Ники выразило озабоченность. Она знала, сейчас забирают тех, кто не имеет оправданной отсрочки. На днях она слышала, как звонила материна подруга и плакала, что ее сына, возможно, пошлют в Чечню. — Надо что-то делать! — сказала она. — Что ж ты раньше молчал о повестке?

— Думал, скажу вечером перед уходом. Хотел сюрприз на прощание сделать! — отозвался парень.

— Хорош сюрприз! Ты, видно, совсем идиот! — Ника шутя потянула его сразу за оба уха. — Вот отодрать тебя надо за это как следует!

— Ника! Давай поженимся перед моим уходом! — На лице у парня были написаны самые серьезные намерения.

— А что это даст? Детей нет — все равно заберут! — Ника пожала плечами, хотя само по себе предложение было ей лестно. Из-за рубцов и неправильного рта она себя считала все-таки не совсем полноценной по сравнению с другими девушками. — Надо выход искать! У тебя в военкомате знакомых нет?

— Ни знакомых, ни денег! — Парень привстал и почесал голову. — Да и отец сказал, что чем с пацанами во дворе всю ночь напролет стоять и неизвестно чем заниматься, лучше уж в армию идти. А сам он, между прочим, не служил. Он на закрытом заводе работал. Его не взяли.

— Что это он так сурово с тобой? — удивилась Ника.

— Да было дело одно, — неопределенно пожал плечами парень. — Я его тачку разбил. В иномарку вмазался. Чуть вообще круто не влетел на бабки. Но обошлось, я этих лохов на место поставил! — Сергей как-то по-особенному значительно поднял брови и ухмыльнулся. — Вот отец и боится, как бы они меня не нашли… Говорит, лучше иди в армию. Но у меня ж своя голова на плечах.

— Голова, а не работает… — протянула Ника.

— В смысле? — обиделся парень.

— Ну, в смысле! Сидишь у родителей на шее. Не учишься, не работаешь…

— Так какой смысл устраиваться, если все равно от армии не отмазаться? И меня сейчас на хорошую работу все равно не возьмут. Ладно, отец не обеднеет сына лишний месяц покормить! — добавил парень.

— Бедный ты мой! — шутя стала гладить и легонько пощипывать его за щеки Ника. Она вообще-то была наверху блаженства. Сережа и сам парень видный, и родители у него люди приличные, не алкаши какие-нибудь, которыми изобиловал район, куда они теперь переехали. Устроиться на работу они со временем ему, конечно, помогут. И не кололся он всякой дрянью, как другие. Выпивал, конечно, понемножку, но в меру. И к ней тоже хорошо относился. Ласковый, как теленок. Другие, посмотришь, слова нормального с девчонкой вымолвить не могут. Все у них одно на уме. А Сережа у нее не такой. Он ей будто подружка. И он с ней своим делится, и она ему все, что ни есть, рассказать может. И не обращает он вовсе внимания, что у нее на подбородке и на шее рубцы. С другими не так. Как куда придет — все уставятся, как в зоопарке, рассматривают, не отводя глаз. Еще и скажут что-нибудь. А он будто не замечает. Говорит, что привык. А может, и правда привык. Все-таки они уже вместе не один день. Полгода. Такого парня еще поискать!

Ей повезло. Только как же вот быть с армией… Так не хочется его отпускать…