Николай Струтинский - На берегах Горыни и Случи

• Название: На берегах Горыни и Случи
• Автор: Николай Струтинский
• Издательство: Каменяр
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1966

Бывший батрак, скромный парень из глухого полесского села на Ровенщине Николай Струтинский в начале Великой Отечественной войны организовал и возглавил партизанскую группу, куда вошли его отец, братья и несколько других патриотов.

О славных боевых делах этой группы, которая в сентябре 1942 года влилась в партизанский отряд Героя Советского Союза полковника Д. Н. Медведева, рассказывается ь настоящей книге.

Документальная повесть Николая Струтинского «На берегах Горыни и Случи» как и его предыдущие повести «Дорогой бессмертия» и «Подвиг», написана в содружестве со львовским журналистом Семёнов Драновым.

---

Как же теперь открыться? Хозяева квартиры могут её не понять, откажутся помочь. Придётся переждать. Марфа Ильинична решила действовать осторожно, прежде осмотреться, а там будет видно.

— Жаль, а я сердце своё доверить вам собралась. Да как уж тут, коли полицай в доме…

— Вы не злословьте, Марфа Ильинична, Гриша неплохой человек, — обиделась Мария. — А здесь что собираетесь делать? — спросила она тётку.

— Дело есть.

В комнату вошёл мужчина в чёрной полицейской форме. Женщины умолкли.

— Вот и Гриша, — обрадовалась Мария и обратилась к мужу:-Устал? Посиди немного с нами. Чай попьём с гостьей.

Обновлённый приветливо поздоровался.

— Издалека? — спросил Марфу Ильиничну.

— Не очень.

— В наших краях давно?

— Первый день!…

Марфа Ильинична вспомнила свою встречу с Обновлённым в июне 1942 года. Узнав о том, что старшие сыновья Марфы Ильиничны и муж стали партизанами, Обновлённый тогда призадумался. В его представлении Красная Армия была почти разбита, гитлеровские войска вторглись далеко в нашу страну. Чтс же могла сделать горсточка партизан, если регулярная армия и та не выдержала натиска фашистов?

— Пожалуй, никто уже не поможет, — твердил Григорий. «Что скажет он теперь? Как поведёт себя?» — терзали догадки Марфу Ильиничну.

Перезахоронение останков партизан — Марфы Ильиничны Струтинской, Семена Еленца и Сигизмунда Котиевского, погибших в бою с фашистами 6 марта 1943 года

Памятник Марфе Ильиничне Струтинской, Семёну Еленцу и Сигизмунду Котиевскому в г. Ровно

Братья Струтинские (слева направо) — Василий, Николай, Георгий

Григорий подсел к столу.

— Значит, в гостях первый день, — и, не ожидая ответа: — Слыхал, слыхал о том, как летят под откос поезда… Смело действуют партизаны.

От признания полицейского у Марфы Ильииичны потеплело на сердце. Значит, известно, чьими руками делается!

— И часто такое случается? — прикинулась она.

— Счёт не веду, но досаждают. — Григорий сдвинул брови и понизил голос: — Их постепенно вылавливают, куда же им деваться?…

— Но и жить безмолвно тоже не гоже… — голос у партизанки оборвался. «Надо бы умнехенько спрашивать, стороной да обиняками больше, а я прямо», — упрекала она себя.

Григорий уставился в окно. «Права старуха, безмолвно кориться врагу нельзя». И он бы за дело взялся, да кому об этом скажешь!…

— Ну, я бы таких смельчаков щадил, — неожиданно признался Обновлённый. — Да не все через мои руки проходят.

Марфа Ильинична встала.

— А ты, Гриша, мог бы помочь нашим людям?

Эти слова словно электрический ток ударили Обновлённого. Потом он собрался с мыслями, успокоился…

— Конечно, мог бы…

Между Марфой Ильиничной и Григорием был проложен мостик доверия.

— Спасибо, Григорий. Дай бог тебе здоровья, — запричитала растроганная Марфа Ильинична.

Прошло несколько дней, пока Обновлённый собрал нужные сведения. Он тщательно записал их на листке и передал Марфе Ильиничне, которая распорола воротник своего пальто и зашила туда листок. И всё же сомнения не покидали её. Правдивые ли эти сведения? На словах Григорий вроде совестливый, а как на деле? Но прикинула в уме: зачем бы он стал её обманывать? Ведь добровольно согласился помочь.

Ценные сведения удалось раздобыть и Ядзе. Она разузнала, где расположилось гестапо и военная жандармерия, достала немного перевязочного материала, йодистой настойки.

Оставаться в городе больше не было нужды. Задание командования выполнено. Довольные этим, женщины собрались в обратный путь.

СХВАТКА

Хозяйка дома сообщила партизанам: её муж на рассвете поехал в Луцк за Марфой Ильиничной и Ядзей. Они скоро должны быть здесь.

С дороги донёсся грохот повозки. Стоявший часовым у дома Ростислав увидел приближавшихся на подводе мать и Ядзю. Хозяин правил лошадьми.

Когда подвода поравнялась с Ростиславом, он, счастливый, бросился в объятия матери.

Хозяин распряг вспотевших лошадей, бросил им охапку сена и вошёл в дом. Все вместе сели за стол, подкрепились.

Вечером партизаны попрощались с хлебосольными хозяевами.

Хутора и села обходили непроторёнными дорожками, кустарниками и заросшими болотами.

Над землёй уже вставало мартовское утро.

Облюбовав обнесённый забором домик, Павел Банацкий решил расположить в нём разведчиц на отдых.

— Как, место подходящее? — осведомился он у Еленца.

— Неплохое.

Тонкое лицо Петра Аврамовича Загоруйко выражало скорбное недоумение, смешанное с глубокой тревогой. Он хорошо усвоил истину — не доглядишь оком, заплатишь боком. Поэтому несколько мгновений оставался неподвижным. Исподлобья смотрел на Банацкого и Еленца. Наконец пригласил хриплым голосом:

— Заходите!

Павел Банацкий признался, что с ними партизаны и что им нужно здесь передневать.

— Советским отказа нет, — подобрел Загоруйко и тут же вспомнил, что до войны жена, как многодетная мать, получала помощь от Советской власти, а нынче этого нет…

Еленец остался с хозяином, а Банацкий пошёл в лес за остальными. Кругом было безлюдно, дремлющий покой нарушался только шагами Павла. Неожиданно он заметил человека, притаившегося за деревом.

— Руки вверх! — скомандовал Павел незнакомцу.

Задержанный оказался жителем хутора Островки. В разговоре Иван Грищенко то и дело подчёркивал свою неприязнь к фашистам. Как только отодвинулся фронт, хвастал он, собрал в этих местах бросовое оружие. Об этом узнала жандармерия, и его арестовали. Из тюрьмы удалось бежать, и сейчас он вынужден скрываться. Чтобы убедиться в правдивости этого рассказа, партизаны привели Грищенко в дом Загоруйко.

— Земляком вашим назвался, — показал Банацкий рукой на Грищенко. — Знаете?

— Знаем, — двусмысленно ответил Загоруйко. — Из наших краёв. Так оно…

А про себя подумал: «Разве скажешь правду? Убьют. А дети как же останутся?…»

— Значит, не обманывает?

Загоруйко нерешительно мотнул головой.

В начале партизаны намеревались оставить задержанного под охраной до вечера, но передумали и позволили ему принести упрятаиное оружие.

На пороге показалась девушка с тугой косой. Она куда-то убежала. Вскоре вернулась с охапкой соломы и приветливо зазвала партизан.

В дом зашла вся группа. Позавтракали, расстелили на полу солому и улеглись на отдых. Первым нёс вахту у двери Банацкий. Он через щель вглядывался в лес, прислушивался к каждому шороху. И вдруг отчётливо услышал шёпот хозяев: «Как хочешь, Петро, а я Грищенко не верю. Ты же знаешь, волк каждый год линяет, а все сер бывает… Плут он, окаянный». — «На слезах людских не станет плясать, поскользнётся… И у него есть малые дети! Должен о них подумать!»

В ушах Банацкого отдавалось: «Плут он, окаянный…» Банацкий начал каяться за опрометчивую доверчивость. Но тут же сам себя подбодрил: «Чего панику сеять?»

Однако Грищенко не появлялся. Тревога Банацкого усилилась. Он не захотел волновать остальных. Ничего не сказал о зародившемся подозрении и Ростиславу, когда тот сменил его на вахте.

Уставший и терзаемый грустными мыслями, Павел тяжело повалился на солому…

Резкий визг неожиданно нарушил тишину. Распахнулась калитка, и, словно из-под земли, в ней появилась девушка с тугой косой. Она подбежала к двери:

— Немцы! Опасайтесь!

По тревоге поднялись все. Мужчины с оружием в руках выскочили во двор. Девушка, предупредившая об опасности, исчезла. Партизаны видели: дом окружают каратели.

Семён Еленец и Зигмунд Котиевский залегли и открыли по фашистам огонь. С другой стороны отбивались от наседавших жандармов Павел Банацкий и Ростислав.

— Мама! Ядзя! — крикнул Ростислав показавшимся на пороге женщинам. — Бегите в лес, быстрее…

Марфа Ильинична и Ядзя проворно пролезли через пролом в заборе и, пригибаясь, побежали к скирде соломы, стоявшей у леса. Частыми автоматными очередями партизаны прикрывали их отход. «Ещё минута — и они будут спасены», — надеялись боевые друзья. Отстреливаясь, партизаны нетерпеливо поглядывали на бежавших к скирде женщин. В этот момент случилось непредвиденное… Несколько фашистов подползли к Еленцу и Котиевскому и убили их. Оставшись вдвоём, Павел и Ростислав стали отходить за дом. Тогда часть гитлеровцев перенесла огонь по убегавшим партизанкам.

Марфа Ильинична изнемогла, силы покидали её. Ядзя подбодряла.

— Крепитесь, родная, крепитесь… Скоро… Скоро… Вот…

Задыхаясь от волнения и стремительного бега, Ядзя схватила за руку оступившуюся Марфу Ильиничну и потянула её вперёд. Ещё несколько усилий — и большая скирда соломы укроет их.

В нескольких шагах от заветной скирды Марфа Ильинична сняла на бегу пальто и кинула его Ядзе.

— Легче мнe так, а главное, ты знаешь, воротник… Ядзя быстро перебросила пальто в другую руку. В лицо пахнул со встречным ветром пряный запах соломы. Вот и скирда… Но что это? Разгорячённая ладонь Марфы Ильиничны судорожно вырвалась из Ядзиной руки. На какой-то миг женщина застыла с раскинутыми руками и упала навзничь.