Ирвинг Стоун - Страсти ума, или Жизнь Фрейда

• Название: Страсти ума, или Жизнь Фрейда
• Автор: Ирвинг Стоун
• Издательство: Терра-Книжный Клуб; Литература
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2003
• ISBN: 5-275-00826-0/5-275-00498-2

Ирвинг Стоун (1903–1989) – одна из самих ярких фигур американской литературы, писатель, создавший жанр «литературной биографии». Создавая произведения, посвященные жизни великих людей, писатель опирался прежде всего на факты, черпая сведения из достоверных источников, отвергая разного рода домыслы. Мастерское владение стилем позволило Стоуну избежать сухости в изложении фактов, и жанр романизированной биографии приобрел заслуженную популярность у читателей.

Роман «Страсти ума» посвящен жизни и деятельности Зигмунда Фрейда, австрийского врача и психолога, создателя теории психоанализа. Место действия романа – империя Габсбургов конца XIX века, Австрия, столицы крупнейших государств Европы и США. В числе действующих лиц – известные имена интеллектуальной и художественной элиты, современники Зигмунда Фрейда. Строго документальная основа произведения в сочетании с мастерством автора придает книге, по праву считающейся бестселлером, особую познавательную ценность.

---

– Посмотри, у меня тот самый нож, что я получил восемь лет назад. Лезвия остры как бритва.

«Нет, – сказал мрачно про себя Зигмунд, – это не тот нож, что я подарил. Это совершенно иной нож. Такого я ему не давал, он сам смонтировал его часть за частью и пусть держится за него!»

Он никогда не позволял себе раздражаться, даже если коллеги вели себя на встречах вызывающе, бестолково и безответственно. Но он решил, что только страстная речь, опирающаяся на логику, может расчистить авгиевы конюшни поверхностной психологии Адлера. Используя право выступить первым, он встал и высказал мысль, что в докладе Адлера много неясного. Далее он сказал:

– Лично я плохо понимаю автора, когда он говорит о вещах, связанных с принятыми понятиями, и не приводит выдуманные им термины в соответствие со старыми. Так, складывается впечатление, будто в мужском протесте существует подавление, и неясно, что с чем совпадает или же речь идет об одном и том же феномене, но рассматриваемом под разными углами. Даже наша старая идея бисексуальности названа психическим гермафродитизмом, словно в этом термине есть что–то новое. Автор также отказался от подсознания, выступил в защиту бесполого детства и принизил значение симптомов при неврозах. Такое направление несостоятельно и обрекает работу на бесплодие.

Адлер выкрикнул:

– Мужской протест указывает на то, что мужчина никогда полностью не избавляется от сомнения, возникшего еще в детстве, действительно ли он мужчина. Он стремится к идеальным мужским качествам, неизменно понимаемым как обладание свободой, любовью, властью… завоевание женщин или друзей, превосходство или преобладание над другими.

Зигмунд быстро ответил:

– Вся доктрина реакционна и ретроградна. По большей части она относится к биологии, а не к психологии подсознания и затрагивает лишь внешние проявления.

Сторонники Фрейда углубились в свои записи. Они поочередно брали слово, оспаривая концепцию Адлера, что подсознания не существует, что дети асексуальны, что теория подавления ошибочна, что сексуальное влечение не имеет первостепенного значения. Атака была такой сильной, что Вильгельм Штекель вскочил и закричал:

– Эта группа подготовила свое наступление на теорию психологии доктора Адлера!

Зигмунд опроверг это утверждение. Лицо Адлера вытянулось и приобрело сероватый оттенок.

– Я прошу вас, доктор Адлер, поверьте моему слову, ничего заранее против вас не организовывалось. Я не обсуждал ваши лекции ни с кем из коллег. Каждый делал заметки самостоятельно, и поэтому вы видите перед нами листки бумаги. Это и есть правильная процедура, позволяющая в споре с вашими тезисами цитировать точно.

Адлер ответил хриплым голосом:

– Это не мое обвинение. Я никогда не приписывал вам личных мотивов. Но вы неправильно понимаете мои мотивы. Вы считаете, что я пытаюсь заменить психоанализ Фрейда психоанализом Адлера. Такого намерения у меня нет. Я пытался добиться синтеза, взяв лучшее из наших теорий. Очевидно, я не сумел этого сделать.

– Доктор Адлер, вы биолог, отсюда ваш упор на влияние недостаточности функций органов. Вы социолог, поэтому другая половина вашей теории основана на размышлениях о влиянии общества, в котором вырастает человек, на формирование его характера. Там и здесь есть элементы истины, но это еще отнюдь не рабочая гипотеза, на которую следует опираться в психоанализе.

Адлер встал, собрал бумаги и холодно сказал:

– Позвольте мне не согласиться. – Затем, окинув взглядом комнату, добавил: – Я уверен, вы понимаете, что для меня здесь нет больше места. Я ухожу с поста президента Венского общества психоаналитиков. Я также оставляю пост редактора журнала. До свиданья, господа.

Он направился к двери. Группа его друзей и коллег, которых он вовлек в организацию, встали, чтобы уйти вместе с ним. Вильгельм Штекель также встал с недовольным выражением на лице и примкнул к группе Адлера. Зигмунд быстро подошел к Адлеру и спросил его, не может ли он поговорить с ним с глазу на глаз. Адлер остановился, его лицо было застывшим, неподвижным. Остальные, как сторонники Адлера, так и сторонники Фрейда, вышли из зала. Несмотря на неприятности, которые многие годы доставлял ему Адлер, Зигмунд сказал с тоской:

– Это печальный момент в моей жизни. Впервые за девять лет существования нашей группы я потерял ученика.

Адлер твердо ответил:

– Я не ваш ученик и никогда им не был.

– Принимаю эту поправку. Плохо, когда теряешь старого коллегу. Но на деле вы отошли от нас еще раньше.

Адлер снял пенсне. Его глаза увлажнились. Он сказал, не глядя на Зигмунда:

– Разрыв – дело ваших рук.

– Каким же образом, доктор?

– Совершив то же самое научное преступление, которое вы, как я слышал, приписывали Шарко и Бернгейму вы заморозили собственное развитие!

Зигмунд был глубоко шокирован. Обвинение тронуло его больше, чем что–либо иное, исходившее от его врагов. Его голос охрип, словно вновь воспалилась гортань:

– Напротив, доктор, когда я делаю ошибки, я их признаю и продолжаю исследование. Я с гордостью включил в теорию психоанализа идеи, выдвинутые вами. Каковы же действительные причины вашего ухода из Венского общества психоаналитиков?

Мучительное страдание отразилось на гордом, выразительном лице Адлера, и он сказал:

– Почему я должен выполнять мою работу под вашей сенью?

5

Мартин Фрейд сломал бедро, катаясь на горных лыжах, и должен был лечь в санаторий. Психоанализ также бросало вверх и вниз по метафорическим горкам, что, понятно, увеличивало спортивный интерес, но не обходилось без шишек и синяков.

Один австрийский невролог был уволен с работы за то, что практиковал фрейдистский психоанализ. Шведский психиатр доктор Поул Бъерре выступил с докладом о методах Фрейда перед Ассоциацией шведских врачей. Он прибыл в Вену сообщить Зигмунду, что в Швеции дела идут хорошо. В образованном в Берлине Обществе психоаналитиков Абрахам сталкивался с трудностями; он не мог привлечь других врачей к практике психоанализа. Лишь Вильгельм Флис установил связь с Абрахамом, интересуясь, могут ли они стать друзьями. Шандор Ференци натолкнулся на некоторые препятствия в Будапеште, где сначала венгры беззлобно отнеслись к психоанализу, а затем среди врачей, осознавших последствия психоанализа, начала складываться оппозиция. В Нью–Йорке А. –А. Брилл основал Общество психоаналитиков, и вскоре после этого Эрнест Джонс, получивший отпуск в Торонто, выехал в Балтимору и учредил там Ассоциацию психоаналитиков. Зигмунда посетил Сазерлэнд из Индии, переводивший «Толкование сновидений». В дом на Берг–гассе приезжали два голландца: Ян ван Эмден, пожелавший учиться у Зигмунда, и Аугуст Штерке, который сообщил, что с 1905 года практикует психоанализ в Голландии. М. Д. Эдер прочитал впервые отчет о психоанализе перед неврологическим отделением Британской медицинской ассоциации. Эрнест Джонс решил вернуться в Лондон, чтобы не только начать там свою практику, но и образовать Общество психоаналитиков.

Пришли сведения и из России. Из Одессы приехал доктор Л. Дрознец, информировавший о начале работы Русского психоаналитического общества. Доктор М. Е. Осипов с группой друзей переводил книги Фрейда на русский язык; Московская академия предложила награду за лучший очерк по психоанализу; один врач объявил в Санкт–Петербурге, что его кабинет открыт для пациентов, желающих воспользоваться психотерапией. Когда доктор М. Вульф был уволен с работы в Берлине за то, что поверил во взгляды Фрейда, он переехал в Одессу и продолжил свое обучение через переписку с Зигмундом и Ференци.

Доктор Дж. Модена из Асконы перевел «Три очерка к введению в теорию сексуальности» на итальянский. Однако во Франции мало что делалось, быть может, потому, что доктор Пьер Жане, унаследовавший от Шарко звание крупнейшего невролога, утверждал, будто он первым изобрел психоанализ, ибо использовал до Фрейда слово «подсознание», пусть в другом контексте, а затем, выдвинув свой приоритет, объявил медицинскому миру, что отвергает свое открытие! Однако независимый невролог по имени Р. Моришан–Бошан написал из Пуатье, сожалея, что пренебрегают работой Фрейда, и обещая больше успехов в будущем.

В Австралии углубленным изучением фрейдистской психологии занялась группа сиднейских врачей под руководством Дональда Фрезера, врача и священника пресвитерианской церкви. Несмотря на то, что доктор Эндрю Дэвидсон, секретарь отделения психологической медицины, пригласил Зигмунда в Сидней для выступления перед Австралийским медицинским конгрессом, доктору Фрезеру пришлось уйти из своей церкви на том основании, что он выступил в защиту книг Фрейда; такая же судьба могла постигнуть преподобного Оскара Пфистера в Цюрихе, где добивались его отречения. Более серьезные нападки обрушились на доктора Мортона Принса: полиция в Бостоне грозила ему судебным преследованием за публикацию «непристойностей» в «Журнале аномальной психологии». В Канаде был закрыт «Приютский бюллетень» под тем предлогом, что Эрнест Джонс написал для него статью о психоанализе. Зигмунд чувствовал, что ум и сердце подобны полю битвы, на котором умножались его победы, но оно было сплошь усеяно жертвами.