Татьяна Тронина - Серебряные слезы

• Название: Серебряные слезы
• Автор: Татьяна Тронина
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-18753-7

Без прошлого нет будущего. Лиза пытается разгадать тайну, связанную с ее рождением. Одновременно у нее завязывается роман с Сашей, ресторанным певцом. Неожиданно появляется третий – удачливый бизнесмен Денис, который вдруг решил предъявить свои права на Лизу, посвятившую ему когда-то пять лет жизни. Он понял, что только с этой женщиной он чувствует себя мужчиной... Тайна рождения Лизы уходит корнями в далекое прошлое – когда-то, во времена Серебряного века, разыгралась совсем другая драма. Любовь не умирает, и призрак того чувства не дает покоя ныне живущим. А Денис готов на все, чтобы Лиза принадлежала только ему. Даже на преступление…

---

Самым интересным было то, что Саша был все тот же красивый, приветливый молодой человек, в чьи объятия я бросилась, очертя голову. Но как же он талантлив! О, вот он кто – самый настоящий соблазнитель!

Я тихо засмеялась, прижав ладони к щекам. Честно сказать, я не большой знаток вокала, но он пел чудесно. Профессионально. Пальцы Саши легко порхали по клавишам, в свете прожектора вспыхивали иногда серебристым огнем его запонки... И глупые мысли о мезальянсе сразу же выветрились у меня из головы.

– «...Где вы теперь, кто вам целует пальцы, куда ушел ваш китайчонок Ли?.. Вы, кажется, потом любили португальца, а, может быть, с малайцем вы ушли!..» – пел Саша. И тут вдруг, склонившись в мою сторону, он подмигнул мне. А потом продолжил: – «Ваши пальцы пахнут ладаном, а в ресницах спит печаль. Ничего теперь не надо вам, никого теперь не жаль...»

Он пел, почти не делая перерыва. А я удивлялась тому, что он делает в этом клубе. С таким голосом, с таким тонким артистизмом он вполне мог бы выступать на сцене какой-нибудь филармонии. И публика в вечерних платьях и смокингах приходила бы только для того, чтобы послушать его, забыв про еду и питие...

Похолодев, с застывшими в глазах слезами, я слушала его. Песни Вертинского, которые долгие годы при советской власти считались вульгарными и напыщенными, были в исполнении Саши своего рода скрытой от посторонних глаз игрой – и печаль, и восторг, все в них казалось немного ненастоящим и театральным, и в то же время... О настоящей любви и нельзя говорить серьезно, прямолинейность губит чувства.

Я совершенно не замечала окружающей обстановки, забыла обо всем и слушала Сашу, держа в руках бокал с недопитым шампанским.

Передо мной опять выплыл Альберт.

– Вижу по вашему лицу, Лизочка, что вам здесь очень нравится, – прошептал он.

– Чудесно, чудесно, я не ожидала, что Саша так поет...

– Вы вполне можете заказать ему какую-нибудь песню. Разумеется, только из классического репертуара – других он принципиально не исполняет... Романсы, например.

– Романсы? О, я бы очень хотела... У меня есть любимый романс – про колокольчик, где снег серебрится... Вы знаете?

Альберт зажмурился и затряс головой.

– Знаю ли я? О, Лизочка, это его коронный номер! Вы самым удивительным образом угадали нашу любимую песню...

Несмотря на грузную комплекцию, Альберт шустро засеменил к сцене и что-то быстро шепнул Саше.

Тот кивнул головой и достал из-за рояля гитару.

Я оглянулась и заметила, что публика с интересом смотрит на сцену. Даже более того – какая-то пожилая дама держала наготове охапку цветов – это могло означать только то, что здесь собираются настоящие поклонники Сашиного таланта.

Он чуть тронул струны – в воздухе затрепетали завораживающие, негромкие звуки. Потом медленно, словно нехотя, Саша запел:

– «В лунном сиянье снег серебрится... Вдоль по дороге троечка мчится...»

Каждое слово он отделял паузой, потом его голос окреп, заполнил все пространство.

– «Динь-динь-динь, динь-динь-динь... – как будто у него у самого в горле были эти серебряные колокольчики, – ...колокольчик звенит! Этот звон, этот звук много мне говорит. В лунном сиянии ранней весною – помнишь ли встречи, друг мой, с тобою?..»

У него был совершенно необыкновенный голос – не пронзительный, без чрезмерного форсирования, как нынче модно, и в то же время не слащавый, не приторный. Как человек, привыкший свободно манипулировать словами, я бы определила его так – голос, которым должен обладать мужчина, объясняющийся в любви. Наверное, большинство женщин, воображая идеального принца перед собой на коленях, слышали именно такой голос...

– «...колокольчиком твой голос юный звенел динь-динь-динь, динь-динь-динь – о любви сладко пел...»

Когда он допел романс до конца и перестала звенеть последняя струна, зал мгновенно разразился аплодисментами. Та пожилая дама, прижимая к груди свои цветы, побежала к сцене.

Я тоже хлопала. И смеялась, сама не замечая того, что по лицу у меня текут слезы...

Раскланявшись, Саша ушел за кулисы, а сцена закрутилась вокруг своей оси, отчего рояль оказался на заднем плане. Под луч прожектора выскочили два клоуна в пестрых трико и принялись откалывать всякие штуки. Их номер выглядел довольно уморительно, но после Сашиного пения мои глаза на них не хотели смотреть.

Он вдруг появился со стороны зала, уже в обычном костюме, страшно взволнованный и улыбающийся.

– Ну, что? – нетерпеливо спросил он. – Тебе понравилось?

– Ах, Саша – более чем!

– А это что? – с удивлением произнес он и провел ладонью у меня по щеке. – Слезы?!

– Ты замечательно поешь. И вообще...

Саша выглядел очень довольным. Сел напротив, покачал головой.

– Но ты не ешь совсем! – с осуждением произнес он. – Ай-ай-ай, что скажет Мишель... Мишель – это наш повар, из самого города Парижа... Я заказал ему для тебя самые лучшие блюда, он так старался...

– Я сейчас все съем. – Я торопливо придвинула к себе блюдо. – Нет, правда, пока ты был на сцене, мне просто кусок в горло не лез, а вот теперь я чувствую себя голодной.

Саша принялся мне объяснять, что именно я пробую, но мне было все равно – я все еще была под впечатлением его голоса.

– А это кто? – кивнула я на сцену.

– Это Бим и Бом. Кстати, они муж и жена. Коля и Оля Арутюновы.

– Вот бы не подумала, что один из клоунов женщина...

– А ты присмотрись...

– Да, вон тот, в рыжем парике, – какой-то особенно пластичный, гибкий... Это Оля?

Саша засмеялся, ничего не ответил.

– Да, вот еще что... – строго нахмурилась я. – Что ты такое наболтал тут обо мне, что на меня все таращатся?

– Я? Да ничего особенного, просто сказал, что моя девушка придет...

Мы говорили о всяких пустяках. Потом я спохватилась:

– Саша, я же не сказала тебе самого главного! У меня эта мысль сидела в голове с самого начала сегодняшнего вечера...

– Что такое? – перебив меня, взволнованно спросил он.

– А чего ты так испугался? – улыбнулась я.

– Н-ну... – немного смущенно пробормотал он. А потом поднял глаза и очень серьезно произнес: – Ладно, скажу честно – испугался, что сейчас ты мне скажешь, что мы не сможем больше встречаться. Что-нибудь вроде того, что я тебе надоел и что мы с тобой не пара...

– Господи, Саша! Ты настоящий талант, ты артист, как ты можешь так... Но ты почти угадал – я хотела сказать, что ты достоин большего.

– В каком смысле?

– Я имела в виду, что клуб этот, конечно, замечательный, и сразу видно, все тебя тут любят, и даже поклонники тут у тебя есть, но... Тебе надо на большую сцену. Большой зал, сопровождение оркестра, гастроли...

Саша пожал плечами:

– Не знаю, чем зал какой-нибудь лучше моего клуба. И вообще, я с детства ненавижу те помпезные заведения, которые ты так превозносишь, – все сидят в креслах и старательно слушают. Некоторые даже засыпают от чрезмерной старательности... Я не люблю, когда тужатся. Все должно быть легко и просто, и даже немного несерьезно.

– Как здесь?

– Да, как здесь. Проголодался – поел. А надоело слушать – так ушел, не боясь, что на тебя зашикают со всех сторон.

– Ты настоящий сфинкс... – с изумлением пробормотала я.

– Кто?

– Сфинкс. Загадочное существо.

– Надеюсь, это комплимент... И потом – каким бы я стал после всяких гастролей? Если бы у меня было то, что люди называют настоящей славой, я бы не нашел тебя. Ты бы не пробилась ко мне сквозь толпу поклонниц...

– Ну, спасибо... – буркнула я.

– Или же я был бы непризнанным гением – что еще хуже... Слава – вещь коварная, она не дается в руки просто так. Даже тогда, когда есть все предпосылки. Я бы наверняка пил и ныл, что мне мешают другие выскочки от искусства... Точно тогда бы я тебя либо не нашел, либо потерял.

Саша смял салфетку, отбросил ее от себя подальше и хмуро спросил:

– Но ты не сказала – ты меня не бросишь?

– Не брошу. – Кончиками пальцев я погладила его по щеке, а он изловчился и поцеловал мою ладонь. – С чего ты вдруг стал сомневаться во мне? На самом деле мне все равно, где ты поешь свои песни. Я знаю, что ты замечательный... Я бы любила тебя, даже если б у тебя вообще не было голоса. Даже если б ты вообще работал кочегаром в котельной!

Он заразительно засмеялся, и я вслед за ним.

– Ну, спасибо, утешила!..

– Нет, правда, я бы никогда тебя не бросила по своей воле... Ну, разве только если бы ты нашел более симпатичную девушку. Я очень ревнивая – помни об этом...

– А уж я какой ревнивый!..

Со всеми яствами, которые были на столе, я так и не смогла справиться – пришлось Саше мне помочь. Мы вместе допили шампанское, а потом заглянули на кухню, чтобы поблагодарить Мишеля. И Мишель, егозливый француз с бородкой клинышком и блестящими глазами, долго тряс мне руку и лопотал что-то на смеси русского и французского. Я, в свою очередь, сообщила ему, что испытала ни с чем не сравнимое удовольствие, когда пробовала пирожные, сотворенные его руками...