Виктория Угрюмова - Белый Паяц

• Название: Белый Паяц
• Автор: Виктория Угрюмова
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Героическая фантастика
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-352-02040-1

И вновь звенят мечи в мирах, созданных фантазией Виктории Угрюмовой, автора популярной тетралогии «Кахаттанна», романов «Некромерон», «Голубая кровь» и многих других!

Древнее пророчество Печального короля гласит, что однажды злой дух Абарбанель найдет потерянную некогда душу и подарит ее своему сыну, отчего тот обретет неземное могущество. Последний год Третьей эпохи принесет на землю Медиоланы только кровь, смерть и разрушения. А когда переполнятся семь чаш божьего гнева, придет конец известному миру. Все приметы свидетельствуют о том, что пророчество начало сбываться. Повсюду ищут посланника зла рыцари таинственного ордена гро-вантаров. А между тем в далекой и неизведанной Айн-Джалуте набирает силу великий вождь, непобедимый и могущественный, как демон, одержимый мечтой восстановить из праха древнее царство. Выступает в последний поход когорта Созидателей. Грядет великая война, а королевство погрязло в интригах и заговорах…

---

– Какова численность гарнизона? – спросил гигант Кастеллион, командир панцирной пехоты.

Правая половина его лица была смята ударом вражеской палицы, и лишенный века глаз под сросшейся углом бровью казался несоразмерно большим. Край рта тоже был разорван, и у стороннего наблюдателя складывалось впечатление, что этот устрашающей внешности человек злобно скалится, демонстрируя крупные острые зубы. Как они уцелели после такого удара – загадка.

– Там пять тысяч воинов плюс население.

– Это немало, если учесть преимущества их обороны.

– Маранья тоже не была легким десертом, – возразил Картахаль. – Меня смущает, что она не продержалась и дня.

– Я слышал, ее правитель больше любил цветы, чем военную службу, – усмехнулся Скалигер.

Этот веселый рыжий отчаянный аэтт командовал легкой конницей.

– Я тоже больше люблю марьягу, а не военные советы, – резче, чем ему хотелось бы, ответил Де Геррен. – Одно другому не мешает. Лу Кастель прав, мы не знаем, с чем имеем дело, и еще минимум неделю не узнаем.

– С другой стороны, – медленно произнес командир Созидателей, – его стремительное продвижение вглубь страны нам только на руку – обязательно сработает принцип поглощения атаки.

Военачальники согласно закивали головами. Каждая следующая битва дороже обходится войскам нападающих, чем обороняющимся силам, – это закон войны. Так огромные и сокрушительные морские валы, смертельно опасные для кораблей в открытом море, оказываются бессильными против каменных волнорезов и мощных дамб.

– Главное, чтобы Маранью осаждали все его войска. – Де Геррен сделал ударение на слове «все».

– Я бы на его месте разбил армию минимум на две ударные группы и отправил вторую нам во фланг, через Эгиарские леса, – кивнул Лу Кастель.

– Либо морем – нам в тыл, – согласился Скалигер. – Насколько я понимаю, так он и поступит.

– Что говорят эти бездельники из ложи Всевидящего Ока? – уточнил Кастеллион, не выказывая особого почтения к грозным рыцарям Эрдабайхе.

Впрочем, всегда и везде отважные воины, чьим делом было выходить против врага на поле боя, на дух не выносили членов тайных орденов, дознавателей, карателей, стражников и прочих им подобных. С гро-вантарами приходилось сложнее – даже самый несправедливый критик не мог бы обвинить их в слабости и трусости. Кастеллион видел воинов Пантократора в деле и тем более не мог понять, почему такая силища пропадает зря, а не пополнит отряды его панцирной пехоты. Он бы с распростертыми объятиями принял таких молодцев, правда слегка поубавил бы им спеси.

– Что нужно набраться терпения.

– Пока мы будем ждать и терпеть, манга-ди-хайя лавиной прокатятся по нашим землям.

– Делай что должен, и будь что будет, – процитировал полемарх старинное рыцарское изречение. – Не волнуйтесь, никто не собирается сидеть сложа руки. Завтра на рассвете мы выступаем в поход.

– Это уже другой разговор, – удовлетворенно потер руки Скалигер. – Лично я истосковался по хорошей сече.

– Часть войск останется в Оганна-Ванке и окрестностях, – сообщил Де Геррен. – Нам придется нелегко.

– Наш хлеб вообще не легкий, – отмахнулся Леке Бавана. – Но мы знали, что это за ремесло.

– Все ли когорты готовы к выступлению? – уточнил полемарх.

– Разумеется, – ответил за всех Гадрумет. – Мои наемники рвутся в бой.

– Мы отомстим айн-джалутским убийцам за кровь Юбера Де Ламертона и всех защитников Мараньи, – торжественно произнес Кастеллион.

Этот трогательный гигант был склонен к сентиментальности, обожал героические баллады и древние предания о великих воинах, но никому и в голову не пришло улыбнуться. В его устах подобные заявления звучали совсем не пафосно.

– Да будет милостив к нам Пантократор, – вздохнул Де Геррен.

Опыт всей предыдущей жизни подсказывал, что и на сей раз милость Пантократора не распространится на тех, кто идет в бой. Не то они с богом по-разному понимали, что такое милость, не то милосердие не входило в его обязанности, но полемарх произносил слова молитвы по привычке, а не в надежде на то, что они будут кем-то услышаны.

* * *

Мало кто в Оганна-Ванке спал этой пышной лиловой ночью, когда полная луна, как бельмо свирепого бога, заняла собою почти полнеба.

Селестра Скарвик сидела под древним раскидистым дубом, последним из тех, что дали название этой уютной улочке, и размышляла о сегодняшнем странном вечере. Всякий раз, когда молодая наемница вспоминала голос рыцаря Де Корбея, ласковый взгляд фиалковых глаз или протянутую ей руку – бледную, в голубых тонких прожилках, сердце срывалось со своего места, пускалось в бешеный пляс и, казалось, подпрыгивало к самому горлу. Теплое, тягучее и сладкое разливалось в животе, а руки и ноги становились ватными и не слушались ее. Селестре было одновременно невыносимо хорошо, немного неловко и… страшно.

Такого ледяного, сковывающего члены, животного ужаса она не испытывала никогда.

Она внезапно поняла, что ее не пугала ни собственная гибель, ни уход кого-либо из близких, как если бы, пережив отца, она подписала со смертью некий контракт, согласно которому отныне они были друг другу безразличны. Разумеется, она знала, что в любом сражении ее могут убить, как убивают сотни и тысячи других воинов, и мастерство здесь ни при чем. О каком мастерстве может идти речь, когда ты несешься в атаку на вражеские полки, а тебе навстречу летит лавина тяжелых стрел и выкашивает тех, кто справа, тех, кто слева, сзади, спереди – почему не тебя? Случайность…

Она знала, что могут убить Гадрумета, что в любой момент покинет сей мир Элмер, но до сих пор относилась к этому как к печальной вероятности. Но оглушительное в своей внезапности осознание того, что Ульрих Де Корбей – в сущности, не более чем случайный знакомец – состоит в когорте Созидателей, причинило ей такую боль, что она едва не взвыла в полный голос.

Жилка на виске колотилась от нестерпимой мысли: «Смертник. Он – смертник. Что же делать?»

Она уже не представляла себе жизни без этого человека и понятия не имела, как обыграть судьбу. Положиться на удачу? Она в нее не верила. Молить Пантократора смилостивиться над двумя влюбленными? После боя она всегда видела их: сотни юных дев и зрелых женщин, закутанных в черные одеяния, безмолвных, безжизненных, скорбных – ищущих по полям сражений своих возлюбленных и мужей. Просить его поберечься? Но разве существует большее оскорбление для того, кто избрал своим ремеслом защиту отечества?

Селестра прежде никогда не плакала. Это было единственное, чему забыли научить ее отец и Элмер. И теперь она, некрасиво кривя рот, неумело всхлипывала, глотала набегающие слезы, промокала их то пышным шелковым рукавом, то полой плаща, но это не помогало. Они прибывали быстрее, чем она их вытирала, и вкус у слез был горький-горький и совсем не соленый. Они выжигали на ее нежной коже тоненькие дорожки, срывались с подбородка и падали в траву.

– Теперь ты понимаешь, каково мне каждый раз провожать тебя на войну? – негромко спросил Элмер, тяжело опускаясь возле нее.

Девушка поддержала его под руку.

– Одно дело – рисковать головой самому, и совсем другое – ждать. С надеждой, с нетерпением, со страхом. Иногда кажется – будь что будет, только бы скорее узнать правду. А порой думаешь – век бы дожидался, только бы не пришло самое страшное известие. Лучше вообще ничего не знать, чем узнать о смерти родного человека.

– Бедная, бедная моя нянюшка, – Селестра по-детски обняла его обеими руками и тесно прижалась к теплому плечу. – Ты никогда не говорил мне об этом.

– Бесполезно было, – коротко ответил старик. – Ты бы пожалела меня, но не поняла. Есть вещи, которые необходимо прочувствовать самому, пережить, испытать на собственной шкуре, чтобы понять по-настоящему.

– Что мне делать? – почти простонала Селестра.

– Надеяться, девочка моя. Как ни банально звучит подобный совет, а все же никто не изобрел ничего лучше. Обручи надежды не дают сердцу разорваться на части.

– Ты это точно знаешь… – прошептала девушка.

– Куда точнее, – усмехнулся Элмер.

Она ткнулась носом в уютную ложбинку между шеей и плечом, замерла, вдыхая сладковатый запах кухни, которым пропиталась вся его одежда, и ей показалось, что не прошло этих двадцати лет, что она снова маленькая девочка – и сейчас он примется заплетать ей на ночь косички и рассказывать сказку о бедной сиротке и прекрасном принце.

Теперь ей легче было представлять себе, как выглядит настоящий принц.

* * *

В мрачном подземелье замка Эрдабайхе, возле клетки с оборотнем, прямо на холодном каменном полу, подстелив под себя плащ, сидел Фрагг Монтекассино. Там, наверху, все пространство ночи было залито мертвенным светом луны, и остроухое чудовище выло и корчилось, как будто невидимые клинки ледяных ее лучей проникали сквозь твердь земную и пронзали его насквозь. Каким бы ужасным монстром ни стал пленник, когда завершится превращение, – сейчас ему невыносимо больно, страшно, тоскливо и одиноко. Мавайен гро-вантаров понимал это, как никто другой, а потому честно исполнил обещанное: пришел посидеть с узником, пока не совершится неизбежное и тот не утратит остатки человеческого.