Андрей Валентинов - Око Силы. Третья трилогия. 1991–1992 годы

• Название: Око Силы. Третья трилогия. 1991–1992 годы
• Автор: Андрей Валентинов
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2001
• ISBN: 5-04-008621-0

Незабываемый 1991 год… Наивные молодые люди спешат к бетонным стенам Белого дома, чтобы защитить российскую демократию. Но защищаться приходится им самим. Молодой историк Николай Лунин и его друзья, сами того не желая, сталкиваются с одним из секретов государственной власти. Преступившим невидимую черту нет пути назад. Трудно выжить, еще труднее – победить тех, кто почти целый век незримо правит страной…

Третья трилогия знаменитого романа Андрея Валентинова впервые выходит в авторской редакции. «Око Силы» – тайная, спрятанная от нас история XX века.

---

Очнулся Келюс от боли. Открыв глаза, он увидел над собою темное, покрытое низкими тучами небо, провел рукой по лицу, поднес к глазам, отдернул – кисть оказалась в крови.

– Не дрейфь, Француз, не твоя, – услыхал он знакомый голос. – Че, сильно болит? Двигаться можешь?

– Могу, наверное, – неуверенно предположил Лунин, приподнимаясь и с трудом соображая, что рядом с ним Фрол, а вот «Француз», не иначе, он сам. От первого же движения проснулась боль, и Николай еле нашел в себе силы, чтобы осмотреться. Он лежал на асфальте у стены путепровода. В нескольких метрах бурлила толпа, горели бронетранспортеры, но здесь было тихо. Фрол сидел рядом, как-то странно сгорбившись. Келюс присмотрелся: руки и лицо дхара были в крови.

– Запачкал тебя, пока волок, – сообщил Фрол и, скривившись, перехватил левую руку правой. – Стал тебя из-под гусениц вытаскивать – зацепило, язви в карету! И ведь, елы, сзади били. Не иначе – свои.

Лунин вспомнил лицо Китайца, толчок в спину, но смолчал. Говорить об этом не хотелось.

– У тебя бинт есть?

– Да откуда, елы? – удивился тот. – Я ведь не аптека! Ниче, отдышусь – двинем.

– Кровь… – начал было Николай, но Фрол лишь поморщился:

– Не пропаду. На мне, елы, как на собаке. Уже почти перестало.

Келюс решил не спорить и вновь огляделся. Метрах в десяти возле самой стены несколько человек возились вокруг кого-то неподвижного. По тому, как они суетились, Лунин понял, что помощь уже опоздала. Он кашлянул, пробуя голос…

– Эй, сюда! Здесь раненый. Скорее!

От группы отделился офицер в камуфляже. Увидев Фрола, он растерянно произнес «ага» и достал из кармана индивидуальный пакет.

– Не надо, – буркнул дхар, вставая. – Носилки ищи, командир – парень башкой ударился. Я и сам доберусь.

Николай попытался было возразить, но волна боли вновь захлестнула его, пришлось закусить губу, чтоб удержать крик. Офицер исчез, но через минуту вернулся вместе с несколькими добровольцами в штатском. Откуда-то появились носилки. Пока Келюса укладывали, боль озверела, начав пульсировать так, что глаза застлала желтая пелена. Лунин услыхал, как Фрол отказывается от помощи, уверяя, что дойдет сам. Затем Николая подняли и понесли в противоположную от места боя сторону мимо неподвижно лежавшего у стены человека. Келюс скосил глаза и увидел парня в синей куртке. Несмотря на залитое кровью лицо, Лунин сразу узнал его. Похоже, эта ночь оказалась несчастливой для всех, кто охранял странную дверь на восьмом этаже Белого Дома.

Окончательно Николай пришел в себя в каком-то коридоре. Он лежал на матраце, рядом, тоже на матраце, сидел Фрол, левая рука которого висела на перевязи, а перед ним расположился старик в белом халате. Он неторопливо водил ладонями над плечом Фрола, что-то тихо приговаривая.

«Экстрасенс», – решил Келюс, и ему стало интересно. Экстрасенсов он встречал часто, но в больницах сталкиваться с ними еще не приходилось. Лунин прислушался, но ничего не понял – старик говорил на совершенно непонятном языке. Николай, овладевший в университете джентльменским набором историка – английским, французским со словарем и латынью в избранных цитатах, все же мог поручиться, что слова не принадлежали ни одному из европейских языков. И тут, к изумлению Келюса, Фрол ответил на том же наречии, засмеялся и начал что-то рассказывать. Слова казались чем-то знакомыми, но услышав нечто вроде «дхар-ат гел асни гха», Лунин наконец, догадался:

– А, дхары всех стран! – произнес он, приподнимаясь и пытаясь сесть. Голова по-прежнему болела, но двигаться было все же можно.

– Наше вам мерси! – с достоинством ответствовал Фрол. Человек в халате повернулся и с интересом взглянул на Николая. Того так и подмывало спросить: «Доктор, доктор, я умру?», но тут ему вновь стало худо. Пришлось опуститься на матрац и закусить губу, что сдержать стон. Доктор сочувственно посмотрел на Лунина, покачал головой и медленно провел ладонью над его лицом. Николай ощутил, как боль сразу утихла и отступила. Он снова мог вздохнуть полной грудью.

– Ничего, воин Николай, – произнес старик, неспешно водя руками над его головой. – Сейчас пройдет…

Келюс хотел спросить, не сотрясение ли у него, но заколебался, не зная, как обращаться к старику. Доктор не походил на обычного врача из районной больницы. Даже лицо его казалось необычным. Большие, близко сидящие глаза почти не мигая смотрели из-под седых бровей, русая с проседью бородка была аккуратно подстрижена, но не это было главным. Странный врач был… каким-то не таким, особенным. «Эмигрант, что ли», – мельком подумал Лунин и как можно непринужденно произнес:

– Профессор, что у меня с э-э-э… черепушкой?

Старик улыбнулся, и Николай вдруг понял, что неизвестный врач очень стар, может даже старше его деда-большевика.

– Цел ваш сосуд скудельный. Однако же удар был преизряден, посему главою зря не вертите и в речах обильны не будьте. А профессором меня величать не по чину. Зовите, ежели охота станет, Варфоломеем Кирилловичем…

– Но мы победили?

Келюс сам не понял, кому задал вопрос, а потому не удивился, услыхав два ответа:

– Но пасаран, Француз! – Фрол показал правой – не раненой – рукой знак «V». – Отбились, язви в карету! Теперь не сунутся.

– Сила победила силу, – задумчиво произнес старик, отвечая то ли Лунину, то ли собственным мыслям. – И ко благу ли сие, покуда неведомо…

– Варфоломей Кириллович, вы что, толстовец? – поразился Келюс и даже привстал с матраца.

– Учение графа Толстого, воин Николай, – серьезно ответил старик, продолжая водить ладонями над лицом Лунина, – не сводится отнюдь к подставлению левой щеки вослед за правой. Оно глубоко и весьма нравственно, однако же одобрить его не могу, ибо в основе оно нецерковно, а посему – неплодотворно. Что же касаемо победы, то воин Фроат прав. Сегодня все кончится. Во всяком случае – пока…

– А откуда вы дхарский знаете? – не унимался Келюс, сообразив, что старик назвал Фрола его настоящим именем.

– Сие нетрудно, – Варфоломей Кириллович твердой рукой остановил попытавшего приподняться Лунина. – Друг мой отец Степан служил в земле Пермской и Югорской, что ныне Коми-республикой прозывается. Он писал мне о дхарах. Заинтересовался ими и я, грешный. Язык их непростой, но не труднее прочих…

«Ну, конечно! – осенило Келюса. – Он же священник, бином! Как же я сразу не понял?»

Он хотел было спросить и об этом, но как-то не решился. Между тем Варфоломей Кириллович велел «воинам Фроату и Николаю» лежать смирно после чего удалился.

– Серьезный дед! – рассудил, дхар, а затем, перейдя на шепот, добавил: – Пока не вернулся, скажу… Слышь, Француз, а ведь тебя под «бээмпэ» пихнули. Свои, елы!

– Знаю, – так же тихо ответил Лунин. – Китаец… Он, наверное, и того парня, что у стены. Помнишь?

– Ну, гад! – скрипнул зубами Фрол. – Добраться бы…

Николай пожал плечами. В то, что до Китайца легко добраться, не верилось. Скорее, верилось в противоположное.

В коридоре зашелестели шаги. К молодым людям приблизилась стайка девиц в белых халатах, сопровождаемая пожилым врачом со стетоскопом в нагрудном кармане. И тут Келюс окончательно уверился, что Варфоломей Кириллович – не врач или, по крайней мере, не совсем обычный врач. Во всяком случае, медсестры и служитель Эскулапа так и не смогли объяснить, кто же оказал Лунину и Фролу первую помощь. По мнению доктора со стетоскопом, ночью в горячке боя вместо медпункта их отнесли в этот коридор, и кто-то, не из числа врачей Белого Дома, пытался их лечить. При этом доктор то и дело поглядывал на окровавленную рубашку Фрола и качал головой, из чего со всей очевидностью следовало, что с огнестрельными ранениями он сталкивается далеко не каждый день.

– …Ну, и долго мы будем здесь валяться? – поинтересовался Келюс, с удовольствием затягиваясь сигаретой.

Они лежали в переоборудованном под госпиталь медпункте Белого Дома. За окном был вечер. Двоих тяжелораненых, попавших сюда ночью, еще утром увезли в больницу, и в медпункте вместе с молодыми людьми оставался только милиционер, подвернувший прошлым вечером ногу. Страж порядка то и дело ковылял на здоровой конечности к телефону, ведя длительные переговоры с супругой.

– А по мне – хоть сейчас рванем, – пожал плечами Фрол. – Я уже, почитай, здоровый. Только идти некуда. Не в Тулу ж, елы, на ночь глядя ехать!

Рана Фрола действительно затягивалась на глазах, изрядно удивляя врачей. Дхар, еще раз заявив, что на нем все заживает как на собаке, категорически отказался ехать в больницу. У Келюса дела шли похуже – боль почти исчезла, но слабость приковывала к койке, мешая двигаться.

…Они уже успели побывать героями дня, дав интервью дюжине корреспондентов, прорвавшихся в медпункт несмотря на запреты врачей. К Лунину и его товарищу то и дело забегали какие-то весьма солидные люди, жали руки и неискренними голосами справлялись о здоровье. На минуту зашел Президент, поздоровался, но о здоровье спрашивать не стал, поинтересовавшись лишь, не нужна ли помощь. Фрол и Келюс промолчали, зато милиционер тут же начал рассказывать про свою однокомнатную «хрущевку», в которой уже десятый год живет его семья. Президент, не дослушав до конца, рассеянно кивнул и удалился. К вечеру все успокоилось. Радио сообщило о полной победе и капитуляции врага, победители занялись делом, и раненых наконец-то оставили в покое. И сразу стало скучно.