Алексей Варламов - Григорий Распутин-Новый

• Название: Григорий Распутин-Новый
• Автор: Алексей Варламов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-235-02956-9

Книга известного писателя Алексея Варламова «Григорий Распутин-Новый» посвящена не просто одной из самых загадочных и скандальных фигур русской истории. Распутин – ключ к пониманию того, что произошло с Россией в начале XX века. Какие силы стояли за Распутиным и кто был против него? Как складывались его отношения с Церковью и был ли он хлыстом? Почему именно этот человек оказался в эпицентре политических и религиозных споров, думских скандалов и великокняжеско-шпионских заговоров? Что привлекало в «сибирском страннике» писателей и философов серебряного века – Розанова, Бердяева, Булгакова, Блока, Белого, Гумилёва, Ахматову, Пришвина, Клюева, Алексея Толстого? Был ли Распутин жертвой заговора «темных сил» или его орудием? Как объяснить дружбу русского мужика с еврейскими финансовыми кругами? Почему страстотерпица Александра Федоровна считала Распутина своим другом и ненавидела его родная ее сестра преподобномученица Елизавета Федоровна? Какое отношение имеет убитый в 1916 году крестьянин к неудавшимся попыткам освобождения Царской Семьи из тобольского плена? Как сложились судьбы его друзей и врагов после революции? Почему сегодня одни требуют канонизации «оклеветанного старца», а другие против этого восстают? На сегодняшний день это самое полное жизнеописание Распутина, в котором использованы огромный исторический материал, новые документы, исследования и недавно открытые свидетельства современников той трагической эпохи.

---

Надо признать, что если тут есть хоть капля правды (трудно поверить, чтобы Распутин говорил о себе, что он «министр души Государя»), то эта капля скорее говорит в пользу Распутина, а не против него. Сибирский крестьянин сквозь весь напущенный Палеологом дым предстает здесь как человек здравого смысла, политически проницательный и неравнодушный к повседневным нуждам и страданиям своего народа. Да и письма Александры Федоровны мужу свидетельствуют о том же самом.

10 апреля 1915 года: «Гр. несколько расстроен "мясным" вопросом – купцы не хотят понизить цены на мясо, хотя правительство этого требует, и было даже нечто вроде мясной забастовки. Наш Друг думает, что один из министров должен был бы призвать к себе нескольких главных купцов и объяснить им, что преступно в такое тяжелое время повышать цены, и устыдить их».

27 августа 1915 года: «Он (Распутин) думает, что было бы хорошо отправить на войну некоторые категории арестантов…»

Иногда Императрица и без Распутина смотрела на положение дел его глазами:

19 сентября 1915 года: «Такой позор – ни здесь, ни в городе нельзя достать муки! Перед магазинами на улицах стоят длинные очереди. – Отвратительно все организовано! Надо предвидеть вещи, а не ждать, пока они случатся».

4 октября 1915 года: «Он просил меня тебе передать, что неладно с бумажными деньгами, простой народ не может понять, – у нас довольно чеканной монеты, и это может повлечь недоразумения. Я думаю, следует сказать Хвостову, чтобы он поговорил с Барком об этом».

«Я забыла тебе сказать, что наш Друг просил тебя сделать распоряжение, чтобы не повышали цен за трамвайный проезд в городе – сейчас вместо пяти копеек приходится платить 10 копеек. Это несправедливо по отношению к бедному народу – пусть облагают богатых, но не тех, которым приходится ежедневно, притом неоднократно, ездить в трамвае».

10 октября 1915 года: «… Другой вопрос Его сильно мучит… Дело в том, что ты должен приказать, чтобы непременно пропускали вагоны с мукой, маслом и сахаром. Ему ночью было вроде видения – все города, железные дороги и т. д. Трудно передать Его рассказ, но Он говорит, что все это очень серьезно – и тогда не будет забастовок <…> Он предлагает, чтобы в течение 3-х дней приходили исключительно вагоны с мукой, маслом и сахаром. Это в данную минуту даже более необходимо, чем снаряды или мясо <…> Недовольство будет расти, если положение не изменится…»

1 февраля 1916 года: «…в городе настоящий скандал, и цены стали невозможными… Наш Друг встревожен мыслью, что если так протянется месяца два, то у нас будут неприятные столкновения и истории и в городе. Я это понимаю, потому что стыдно так мучить бедный народ…»

Если вспомнить, что именно нехватка продовольствия и очереди за хлебом вызвали беспорядки в феврале 1917 года в Петрограде, то в «видениях» Григория действительно было что-то неслучайное.

«Он… просит… издать приказ, чтобы в булочных все было заранее развешено, так чтобы требуемое соответствующей цены и веса было наготове, тогда работа пойдет быстрее и исчезнут эти длинные очереди на улицах».

«Когда в Петербурге стали появляться "хвосты", отец страшно возмущался этим и говорил, что прежде всего народу нужен хлеб и что эти хвосты до добра не доведут. Государь возражал отцу, что есть хлеб и никаких хвостов нет; что так Ему докладывают министры. Отец из-за этого и вздорил с Государем», – рассказывала на следствии Матрена.

«Несколько раз пришлось мне говорить с Распутиным и в последние месяцы его жизни, – вспоминал П. Г. Курлов. – Я встречался с ним у того же П. А. Бадмаева и поражался его прирожденным умом и практическим пониманием текущих вопросов даже государственного характера. Он был ярым сторонником продолжения работ Государственной Думы, несмотря на ее антиправительственные выходки, и каждый раз повторял о необходимости наладить продовольственный вопрос, правильное разрешение которого, по его мнению, являлось единственным средством спокойствия в стране».

Как очень точно заметил Гурко, «вред, нанесенный Распутиным, огромный, но старался он работать на пользу России и династии, а не в ущерб им. Внимательное чтение писем Императрицы, заключающих множество преподанных Распутиным советов, приводит к убеждению, что среди этих советов, в большинстве случаев азбучных и наивных, не было ни одного, в котором можно усмотреть что-либо мало-мальски вредное для России.

Действительно, что советовал Распутин? "Не ссориться с Государственной Думой", "заботиться о народном продовольствии", "увеличить боевое снабжение армии", "беречь людской состав армии до достаточного снабжения войска оружием" <…>

В вопросах чисто военных он тоже проявлял обыкновенный здравый разум. Словом, при всем желании найти в его советах что-либо, подсказанное врагами России, – этого не удается».

И в этом тоже заключен некий горький парадокс. Гурко тут же пишет о том, что для него «личные качества Распутина имеют значение второстепенное. Будь он чист как голубь, вред, им наносимый, от этого ничуть не уменьшается. Посторонние влияния на ход государственного правления, в особенности если они исходят не только от людей безответственных, но еще к тому же совершенно некомпетентных, – неизменно приводят к крушению существующего строя».

Однако эти рассуждения противоречат той позиции здравого смысла, которую Распутин занимал и которая могла бы если не определять, то хотя бы корректировать политику правительства. Нечто вроде обратной связи между властью и повседневными нуждами людей. Если допустить, что вместо Распутина был бы кто-то другой, кто лечил бы наследника, имел здравые суждения, не боялся авторитетов, не брал взяток… Если бы был кто-то, за кем не тянулся зловещий шлейф слухов, большей частью вздорных, но и частично подтвержденных. То же самое относится и к более глубинным сторонам этого явления и этого человека: если бы пророк был подлинный, а не ложный…

Историк Иоффе, на которого мы уже ссылались, писал: «Так была ли у Распутина "политика", опиравшаяся на некие "темные силы"? "Политика" была. Она, по словам 3. Гиппиус, сводилась к следующему: "Чтобы жить мне привольно, ну и конечно, в почете; чтобы никто не мог мне препятствовать, а чтобы что я захочу, то и делаю. А другие пусть грызут локти, на меня глядя". Никакой другой политики у Распутина не было.

Ужас русской жизни состоял в том, что человек с такой "политикой" сумел добраться до трона, а силы, стоявшие по левую и правую сторону от него, превратили его в "запальник" костра, в котором погибли почти все».

Про Гиппиус все верно. Она действительно так писала. Для нее весь Распутин – это смесь «похоти, тщеславия и страха» в «девственном, нетронутом виде и в русской, острой, безмерности, бескрайности», «он тычется в разгул, в похабство, знай наших, все прочь с дороги!», «пьянство его – русское гомерическое, с плясом диким и с гиком, непременно со скандалом… и с "бабами"».

У Гиппиус этот «мужичонка» вызывает брезгливость, но сам Распутин все же сложнее и в столь примитивную формулу – жить привольно в почете и ни до кого нет дела – не укладывается, и были, к слову сказать, писатели, которые это хорошо понимали.

«Потом она (Гиппиус. – А. В.) читала Яну (Бунину. —

A. В.), что она написала о Распутине, – записала в дневнике

B. Н. Муромцева-Бунина, – "Самый обыкновенный мужик, юрод". И это знаменитая писательница! Она ничего не понимает в людях. Мужик он недюжинный, и совсем не юрод».

Клюев в «Гагарьей судьбине» приводит свой разговор с Распутиным:

«"Неладное, – говорю, – Григорий Ефимович, в народе-то творится… Поведать бы государю нашу правду! Как бы эта война тем блином не стала, который в горле колом становится?"…

"Я и то говорю царю, – зачастил Распутин, – царь-батюшка, отдай землю мужикам, не то не сносишь головы!"»

Едва ли что-то подобное в действительности было, но Клюев обозначил ту роль, которую Распутин, по его мнению, был призван сыграть: роль мужика при царе, правдолюбца, пророка.

Эту мысль высказывали самые разные люди.

«Отец упорно говорил Государю, что Он должен быть как можно ближе к народу, что Царь – отец народа, что народ должен Его видеть как можно чаще, должен любить Царя, как отца, а между тем Государь держит Себя так, что Его народ не видит и лишь боится Его имени; что если бы народ Его видел, знал, то он бы Его не боялся, а любил», – показывала на следствии Матрена Распутина.

«…в этом роковом влиянии более всего сказался исторический характер, даже значительность последнего царствования. Царь взыскал пророка теократических вдохновений, – ведь это ему и по соловьевской схеме полагается! Его ли одного вина, что он встретил в ответ на этот свой зов, идущий из глубины, только лжепророка? Разве здесь не повинен и весь народ, и вся историческая церковь с первосвященниками во главе? Или же никто лично здесь не виноват, и если уж можно говорить о вине, то только трагической, точнее о судьбе, о некой жертвенной обреченности, выпадающей на долю достойнейших, а отнюдь не бездарностей».