Алексей Варламов - Григорий Распутин-Новый

• Название: Григорий Распутин-Новый
• Автор: Алексей Варламов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-235-02956-9

Книга известного писателя Алексея Варламова «Григорий Распутин-Новый» посвящена не просто одной из самых загадочных и скандальных фигур русской истории. Распутин – ключ к пониманию того, что произошло с Россией в начале XX века. Какие силы стояли за Распутиным и кто был против него? Как складывались его отношения с Церковью и был ли он хлыстом? Почему именно этот человек оказался в эпицентре политических и религиозных споров, думских скандалов и великокняжеско-шпионских заговоров? Что привлекало в «сибирском страннике» писателей и философов серебряного века – Розанова, Бердяева, Булгакова, Блока, Белого, Гумилёва, Ахматову, Пришвина, Клюева, Алексея Толстого? Был ли Распутин жертвой заговора «темных сил» или его орудием? Как объяснить дружбу русского мужика с еврейскими финансовыми кругами? Почему страстотерпица Александра Федоровна считала Распутина своим другом и ненавидела его родная ее сестра преподобномученица Елизавета Федоровна? Какое отношение имеет убитый в 1916 году крестьянин к неудавшимся попыткам освобождения Царской Семьи из тобольского плена? Как сложились судьбы его друзей и врагов после революции? Почему сегодня одни требуют канонизации «оклеветанного старца», а другие против этого восстают? На сегодняшний день это самое полное жизнеописание Распутина, в котором использованы огромный исторический материал, новые документы, исследования и недавно открытые свидетельства современников той трагической эпохи.

---

«Эти односельчане, и только они, собирались у Распутина в молельне, устроенной под полом. Среди его односельчан в это время ходили странные слухи: будто перед тем как быть сборищу у Распутина, девушки Печеркины мыли его в бане, пили воду, которой он мылся, а затем переносили его в дом, где происходило пение духовных стихов и пляски. Многие из односельчан Распутина пытались проверить эти слухи, но безуспешно, потому что проникнуть на эти сборища постороннему человеку никогда не удавалось (…)», – пишет Смиттен.

Даже если это не соответствовало действительности, а было лишь слухом, одно несомненно: приходская церковь Распутина не устраивала и он пытался создать у себя дома нечто альтернативное ей. Исходивший тысячи километров по Руси, имевший множество встреч, разговоров, духовно он считал себя намного опытнее обычных приходских священников. Вообще неудовлетворенность церковью в начале XX века стала повсеместной – от салона Зинаиды Гиппиус до сибирских деревень. Но в случае с Распутиным эта неудовлетворенность оказалась особенно острой.

«Когда в храме священник, то нужно его почитать, – писал он в своем "Житии", – если же с барышнями танцует, то напоминай себе, что это не он, а бес за него, а он где-то у Престола сам служит. А видишь, что он сладкие обеды собрал и кумушек-голубушек созвал, то это потому, что у него свояченица барышня и шурин кавалер, а жене-то батюшковой и жалко их. Он же, Христовый, все же батюшка, и не сам, а пожалел их. Так и представляй в очах картину. Ему бы надо в исправники, а он в пошел в батюшки».

Позднее из-за критики священноначалия у Распутина возникнет конфликт с местным иереем, что станет поводом для обвинений его в сектантстве. Распутин припишет это дьявольским козням: «…и вот враг-злодей все же таки навел людей будто оказалось место лишнее и мне пришлось переселиться в другое место…»

Характерна и современная церковная оценка взглядов Распутина на духовенство, изложенная в официальном документе Архиерейского собора, состоявшегося в октябре 2004 года.

«Отношение к духовенству у автора "Жития" сдержанно критическое. В своей оправдательной брошюре он не раз призывает посещать храм Божий, участвовать в церковных Таинствах и почитать священнослужителей, "какие бы ни были батюшки". Но это "какие бы ни были" звучит в "Житии" навязчивым рефреном: "худой, да батюшка", "ему бы надо было поступить в исправники, а он пошел в батюшки", "наемник паствы", "с барышнями танцует" и проч., и проч. Дело даже не в обличении тех или иных пороков, а в том, что о "других" священниках в "Житии" ничего не говорится, кроме глухого упоминания: "Ведь батюшка двояко есть – есть наемник паствы, а есть такой, что сама жизнь его толкнула быть истинным пастырем, и он старается служить Богу – наемник же на него всячески доносит и критикует". В результате духовенство предстает в брошюре духовно немощным, расслабленным, нуждающимся в оправдании и снисхождении автора "Жития" и его читателей.

Подлинными же руководителями в духовной жизни в брошюре предстают не священники, а особые "опытные" люди, "избранные в духовных беседах"; их "опыт" противопоставляется при этом "букве", "учености". Именно "у избранников Божиих", которые "будут сказывать не из книги, а из опыта", и "есть совершенная любовь". Они могут поучать и священников, и архиереев, у которых "замирают уста и они противоречить не могут", поскольку "их учение остается ничтожным и слушают простые слова твои". К числу таковых "опытных странников", судя по названию, относит себя и автор "Жития".

Обращает на себя внимание то, что "опытные странники", согласно "Житию", всегда гонимы и, по меньшей мере, находятся под подозрением. Гонителями "опытных людей" в "Житии" выступают прежде всего священники. Конфликт "истинных пастырей" с духовенством представляется автору постоянным и неизбежным. Призывая "в храме соединяться с Господом, принимать Святые Тайны три раза в год", он неожиданно заключает: "Если все это сохранить в себе, то будут на тебя нападки, преследования разные и вообще будут священники пытать, на все нужна сила и Бог даст дарование – их буква останется дешевой ценой". Автор явно что-то недоговаривает, хотя говорит слишком много. Священники предстают чуть ли не служителями антихриста: "Враг злодей ищет всех удобных случаев – батюшек науськивает 'поборники – они других сект, не братство у них', а то семейных всячески восстанавливает"».

В этом тексте очень точно расставлены акценты, и многие духовные люди, о Распутине сокрушавшиеся, признавали: его беда была в том, что «старец» не имел наставника, не прошел школы послушания. Если бы встретился на его пути человек, который сделался бы его водителем, все могло сложиться в жизни этого незаурядного человека иначе. Примечательно, что о том же самом писала и Матрена. По ее версии, старец Макарий из Верхотурского монастыря говорил ее молодому отцу: «Ты должен неустанно молиться о том, чтобы тебе было даровано понимание и руководство».

О Макарии пишет и Ричард Бэттс: «Наибольшее влияние во время пребывания в Верхотурье оказал на него старец Макарий, известный прозорливый отшельник, живший в лесу, приблизительно в 12 верстах от Верхотурского монастыря. Местные жители любили этого старца и ходили к нему за советом, иногда принося ему небольшие свертки с едой, одеждой и немного денег. Его совет часто был коротким и несвязным; его слова принимались больше сердцем, чем разумом. Посетители внимательно слушали и почти всегда уходили утешенные и умиротворенные. Старец Макарий долго помнил маленькие дары и доброту паломников и спрашивал имя каждого человека, с тем, чтобы поминать его в молитвах».

Все это совершенно верно, но только не было в молодости Распутина никакого старца Макария. Тот Макарий, о котором пишет Ричард Бэттс и которого упоминает Матрена, по собственному его признанию, сделанному Комиссии Временного правительства, познакомился с Григорием в 1905 году (его иногда путают с другим Макарием – настоятелем Верхотурского монастыря в 1890—1893 годах, но совершенно очевидно, что это разные люди). Настоящее имя Макария было Михаил Васильевич Поликарпов. Известность у него была большая, в том числе и в кругах литературных.

«Алексей Ремизов рассказал мне об одном пастухе с Урала из Верхотурья, – вспоминала Маргарита Сабашникова, жена поэта М. Волошина. – Когда этот пастух на восходе солнца молится коленопреклоненный, обратив лицо к утренней заре, или вечером, повернувшись к лучам заходящего солнца, все стадо – коровы, овцы и козы – стоит неподвижно голова к голове, повернувшись в том же направлении».

А дальше Сабашникова рассказала о собственном посещении Макария в 1910 году.

«В пустой комнате с маленькими закрытыми окнами, окруженный кудахтающими и взлетающими друг на друга курами, стоял человек высокого роста, но немного сутулый. Руки его с раскрытыми ладонями были подняты кверху, как будто он ловил руками невидимые потоки. Лицо его было вне времени. Глубокие морщины свидетельствовали о тревоге, тревоге не за себя. Глаза его, по-видимому, не знали сна. Он был одет как крестьянин, только на голове у него была монашеская камилавка, время от времени он поворачивался в разных направлениях и смотрел по сторонам и наверх, как будто хотел где-то что-то лучше рассмотреть. Иногда он обращался к курам и говорил с ними. Он был серьезен и строг.

Что-то захватывающее было в его облике, что-то подобное присутствию, встреча взглядов. Все же он должен быть старцем, подумала я и опустилась перед ним на коленях.

Он же посмотрел на меня через плечо и тихо сказал: "Не надо становиться на колени". Потом он подозвал двух ссорящихся кур и подошел ко мне, все еще держа руки, поднятыми кверху. "Что Вы хотите от меня?" – спросил он. "Я прошу благословить меня", – ответила я, смутившись, так как не была готова к разговору. "Мы не попы и не монахи, раздающие благословения"».

Маргарита Сабашникова была антропософкой, поклонницей и ученицей Рудольфа Штейнера и, следовательно, человеком от православия весьма далеким. В своих мемуарах она могла многое напутать и последние слова Макарию безосновательно приписать. Тем не менее вопрос о старчестве Макария непрост.

Краевед М. Ю. Нечаева в статье «За стенами древней обители. Четыре века истории Верхотурского Николаевского монастыря» писала:

«На вопрос, было ли старчество в Верхотурье, лучше всего ответил епископ Екатеринбургский и Ирбитский Митрофан, который в 1910 г., находясь в самом Николаевском монастыре, собрал настоятелей и настоятельниц близлежащих обителей и обсудил с ними вопрос о желательности введения этого "духовного окормления" в епархии. Все присутствовавшие пришли к выводу, что это можно осуществить практически, но никто не указал на то, что в их обители уже есть образцы такого подвижничества. Думается, не из скромности умолчали настоятели о подобных примерах, а понимая, что действительно нет в их монастырях такой традиции. "Все присутствующие нашли желательным иметь старчество и по возможности путем бесед, чтений и влияния через духовника стремиться к осуществлению сего желания" – так значилось в отчете об этой поездке, помещенном в "Екатеринбургских епархиальных ведомостях".