Габор Васари - Monpti

• Название: Monpti
• Автор: Габор Васари
• Издательство: Радуга
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1993
• ISBN: 5-05-004134-1

Роман Габора Васари «Monpti», описывающий увлекательную жизнь и удивительную любовь молодого венгра в Париже, привлек читателей уже в 1930-е гг., был переведен на многие языки и до сих пор остается популярным. На русском языке роман издается впервые.

---

За карьеру водолаза мне не платят ни гроша. Я мчусь домой. Чего доброго, с меня еще потребуют плату…

Мне остается констатировать следующее: каждого озабоченного проблемами человека надо по меньшей мере раз в месяц отправлять на прогулку по дну Сены, чтобы к нему вернулась жажда жизни. Так же поступать и с чересчур жизнерадостными – чтобы они стали немного серьезнее.

По Буль'Мишу спешат деловые люди. Женщины в помятых брючках, с ярко накрашенными губами торопятся в метро. Автомашины гудят, звенят трамваи, автобусы грохочут во всех направлениях, битком набитые людьми, которые имеют постоянную работу и теперь делают вид, что она им претит.

И кислород, как много кислорода! Он воняет, но это хорошо.

Кто-то хватает мою руку сзади.

– Эй, молодой человек!

Мужчина в синем рабочем кителе сует мне под нос десятифранковую купюру.

– Прогуливайтесь по возможности так, чтобы не терять при этом свои деньги.

– Я?.. Мои?..

Я с ужасом смотрю на него.

– Faut être idiot, tout de même. Наверное, чудила какой-то.

Он поворачивается и идет прочь.

Уже неделя, как у меня нет никаких десяти франков, стало быть, эти деньги не мои. Видимо, я поддел ногой валявшуюся бумажку в десять франков, и этот честный рабочий решил, что она принадлежит мне.

Я чувствую себя так, словно мне в далекие детские годы нарассказали всякого рода затасканных историй. Вроде, например, бравого мальчика, который передал найденные деньги полицейскому, после чего его сердце наполнилось благотворным теплом. (Не у полицейского сердце, нужно полагать, а у мальчика.)

Полицейский с почтением козыряет и говорит:

– Это тебе зачтется.

Я думаю, тот мальчик был дураком.

Сразу проверяю деньги – не фальшивые ли. В одном из баров покупаю пачку мэрилендского табака, мне на полном серьезе его выдают.

Тут же в два прыжка я уже у стойки и заказываю кофе со сливками и рожок. Затем прикуриваю свою самодельную сигарету, разворачиваю газету и изучаю объявления о новых свободных вакансиях.

Садиться нельзя, иначе завтрак сразу подорожает. Во Франции только богатые люди имеют привычку сидеть, по большей части в Санте. Так называется здесь тюрьма.

Шестая глава

О Боже милостивый, как смешна жизнь!

Даже неизвестно толком, что с ней делать. Да и времени нет размышлять, как было бы лучше: так или этак, потому что незаметно стареешь, обзаводишься вставными зубами, да еще грыжевым бандажом в придачу, если юные годы были слишком бурными…

Определенно есть в Париже богатые люди, которые сейчас даже не знают, что делать с деньгами. Вообще-то дурацкая была идея – выдумать деньги. Красочную бумагу испестрить всякими цифрами и в конце концов все так организовать, что некоторые ее даже в глаза не видят.

Есть так много молодых, энергичных людей, которые большую часть своей жизни обивают пороги влиятельных особ и ждут. Определенно я не единственный во Вселенной, который скучает без дела. Я ничего не хочу сказать, в целом все налажено очень хорошо.

В древние времена по крайней мере все было гениально просто. Если предок был голоден, он запросто выходил в своем скромном волосяном костюме на цветущее лоно природы и убивал диплодока. Иногда бывало наоборот, и диплодок убивал его. Во всяком случае, один из них всегда имел что пожрать.

Ну а затем любовь! Если ему нужна была женщина, он только делал знак прародительнице – они долго не философствовали. («Ах, Ленхен, я бы так хотел сказать вам кое-что на ушко… вы позволите?» – «Не-ет, это неприлично».) Нет, это происходило без обиняков. Праотец еще не интересовался душевной жизнью прародительницы и не думал о том, что будет через девять месяцев. («Куртик, я в интересном положении, потому что ты легкомыслен и у тебя никогда ни гроша за душой».)

О подобном праотец не заботился, он лишь садился перед своей пещерой и переваривал. Его не волновали ни плата за жилье, ни счета за газ. Ему неведомо было, что это значит – с биением сердца замереть за дверью и вглядываться в силуэт: это наверняка газовщик, не вздумай открывать, идиот.

А что за женщины были наши прародительницы! Здоровые звери женского пола, самки с мощными туловищами, крупными, большими грудями с сосками как орехи и бедрами шириной в два метра. Кости их трещали, когда они двигались. Они урчали, спариваясь в траве высотой с дом, и ихневмониды гименоптерисы парили над их распаренными телами. (Я заранее должен заявить: пусть никакому ученому не взбредет в голову описывать мне в письменном виде, как это происходило в древности, ибо я не буду на это реагировать. Однако против марок, вложенных для ответа, пожалуй, возражать не буду.)

«Хоууууууууууууидеруицпикшауууууууууууу…»

Так рычали праотцы после удовлетворения в надвинувшиеся сумерки, стоя на краю в другое время бесполезной скалы.

Эти прекрасные времена миновали.

На свете появились высоколобые, лысые, бритые люди, гнушавшиеся даже минимальных усилий, чтобы стряхнуть плоды с дерева. Вместо этого они изобрели цивилизацию.

Остальное мы знаем.

Так, посмотрим сегодняшние предложения по части свободных вакансий. Первое попавшееся место я не приму.

«Еженедельник приглашает карикатуриста».

Это не может быть связано с опасностью для жизни. Зато я никогда в жизни не рисовал. А когда я был водолазом? Выбирать не из чего. Где у меня карандаш и кусок бумаги? В общем, должно получиться. В карикатурах ведь все дело не в умении рисовать. Как раз то, что не получается, забавно, а что не забавно, то… А что вообще в жизни забавно?..

Я беру шляпу и тотчас отправляюсь в указанный еженедельник.

Меня встречает маленький черный человечек с головой ящерицы.

Им нужны пикантные рисунки, изошутки им придумывать должен тоже я. Чем скорее я принесу рисунки, тем лучше.

– Мсье, посмотрите на меня, вы меня не знаете. Во второй половине дня рисунки будут у вас.

Я покупаю кучу бумаги, тушь, перья и сразу же сажусь за работу.

К пяти часам у меня готовы десять рисунков. Я работаю так лихорадочно, что проливаю тушь на скатерть.

Боже милостивый! Теперь мне придется возместить Мушиноглазому весь отель. Еще попаду в долговую тюрьму, есть такая в Париже. Надо попытаться вывести пятно мыльной водой. Я пытаюсь. Пятно расплывается по скатерти, как раковая опухоль.

Я стираю всю скатерть. Вода сразу становится черной.

Эта бархатная скатерть определенно никогда не зналась с водой. Мушиноглазый должен быть мне просто благодарен, но он, конечно, слишком туп для этого.

Получилась совсем-совсем небольшая скатерть. Очень милая крохотная скатерка. Она едва прикрывает стол. Шут с ней, я так и так куплю этому бессердечному Мушиноглазому скатерть еще лучше этой, если мне заплатят за рисунки.

Секретарь редакции сказал, когда я ему передавал иллюстрации, что я должен сделать еще две, они покупают больше, когда есть из чего выбрать. Короче, сегодня денег я не увижу. Что ж, ничего не поделаешь. Я возьму деньги и завтра.

До следующего послеполудня – я трудился даже ночью – мне удалось смастерить еще двадцать рисунков. Это было в среду. В четверг, стало быть, я узнаю приговор.

В четверг – я буду краток – меня принимает толстый господин, борода его такой длины, что закрывает галстук. Он с презрением возвращает рисунки. Они ему не нужны.

Два дня я работал, чтобы узнать об этом! Лучше бы остался лежать дома и проедал деньги, бессмысленно истраченные на рисовальные принадлежности. Секретарь редакции порекомендовал мне два иллюстрированных еженедельника, где тоже берут такие рисунки. Там я тоже побывал. На мои рисунки даже не взглянули, потому что знали заранее, что это не для них. Стать иллюстратором было никчемной идеей. А теперь уже все равно. На обратном пути я обнаружил еще одну редакцию, здесь я тоже решил оставить свои работы. Мне сказали, чтобы я через неделю наведался.

У меня остались пять рисунков – не все взяли для последующего отказа, – я повешу их у себя в комнате.

Ну вот, теперь я выбрал себе свободную профессию.

Седьмая глава

В Париже часто празднуют «Fête d'arrondissement» – праздник района. Это народное гулянье столичного масштаба. Вдоль тротуара устанавливаются палатки и киоски. Есть тиры, лотерейные «колеса фортуны», японский бильярд, женщина с крокодильей кожей, самолеты, карусели, вампиры, пойманные в склепах, факиры, вещуньи, глотатели стеклянных осколков, русский балет для рассматривания снизу, музыкальный зал с пикантными шкафчиками, в которые можно заглянуть, предварительно бросив два су, чтобы потом удалиться в приятном возбуждении. Есть цирк с тиграми, борцами и атлетами.

У глотателя огня нет своей палатки, он расстилает на земле рваный коврик, ставит рядом бутылку с керосином и тампон, укрепленный на длинной проволоке.

– Дамы и господа, представление начинается. Я выпью керосин и затем подожгу его. Выступление опасно для жизни. Сначала мы организуем небольшой сбор. Когда наберется сотня су – это не много, будьте рассудительны, я, в конце концов, тоже должен есть, – начнется представление… Спасибо… спасибо… спасибо. Так, не хватает еще девяноста двух су… Спасибо, итак, еще восемьдесят шесть су… Франки в счет не идут, господа, они считаются почетным даром.