Наталья Воронцова - Маринкина любовь

• Название: Маринкина любовь
• Автор: Наталья Воронцова
• Издательство: АСТ, ООО «Агентство „КРПА Олимп“, Астрель, Харвест
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-033072-3, 5-7390-1640-1, 5-271-12716-8, 985-13-7532-2

Первая любовь, как известно, редко заканчивается счастливым браком. Хотя что может быть чище, светлее и искренние, чем первая любовь?..

Она любит его с детства, но слишком много препятствий ставят люди на пути их счастья. Им не быть вместе — ведь она из бедной семьи, а ему прочат большое будущее. Все круги ада проходит она, совершая, назло ему и себе, одну глупость за другой — выходит замуж за нелюбимого, бросает его, разбивает чужую семью и снова остается ни с чем. Но всю жизнь, несмотря ни на что, они, как магниты, тянутся друг к другу. И — кто знает — может, будет счастливый финал в этой истории о первой любви?..

---

— А Борис там случайно не женился? — однажды набралась храбрости Маринка и спросила за обедом Андрея Семеновича. — Что-то он давненько не приезжал, в гости не приходил. Беспокоюсь я.

— Нет, не женился, просто дел у него много. Над серьезным исследовательским проектом в институте работать начал, да и сам оперирует к тому же. — Смелов-старший вздохнул. — Некогда ему приезжать. А ты, красавица, кстати, вправду не догадываешься, почему сын мой до сих пор в холостяках ходит?

— Нет! — искренне ответила Маринка. Отчего-то ее очень обрадовал ответ Андрея Семеновича. — Наверно, просто еще не встретил девушку, которую бы по-настоящему полюбил. Вот когда встретит, тогда все у него и образуется, и семья будет. Я не сомневаюсь в этом!

— Быть может, ты и права… А ты сама как к Борису относишься? — вдруг спросил Андрей Семенович и напряженно прищурился.

— Что за вопрос! Борис мой очень близкий друг, еще со школы! А после той истории… Вы не представляете даже, как я ценю все, что он и вы для меня сделали!..

— Друг — это хорошо, — отчего-то печально сказал Смелое, — очень хорошо…

Глава 6 ПОВТОРЕНИЕ ПРОЙДЕННОГО

Однажды воскресным утром Маринка услышала сквозь сон, что кто-то бросил ей в окно камушек. Она вздрогнула и тревожно подняла голову. Наверно, послышалось или соседские дети балуются. Как же обидно проснуться в такую рань в выходной после тяжелой рабочей недели! Смирнова медленно потянулась, повернулась на другой бок и снова закрыла глаза, стараясь вернуться в сладкую дрему. И в этот момент снова что-то звякнуло и легко царапнуло по стеклу. Знакомое с детства, но почти забытое ощущение! Кто бы это мог быть? Сердце предательски дрогнуло и упало в пятки, Маринка быстро встала, накинула халат и выглянула в окно.

Внизу, положив на землю велосипед, стоял Димка. В его ладони было еще много камушков. Он как раз прищурился, снова прицеливаясь… Она отпрянула к стене и инстинктивно запахнулась. Сердцебиение было такое, что казалось — сейчас сердце выскочит из груди и запрыгает по полу как мячик. Ошибки быть не могло.

— Маринка! — раздался снизу знакомый голос. — Ну что ты там! Я же видел, что ты подошла!

Смирнова собралась с духом и снова посмотрела в окно. Прямо на нее снизу глядели светлые Димкины глаза. Увидев ее, он бросил камушки на землю и радостно замахал руками:

— Маринка! Выходи же скорей! Я тебя жду!

Маринка принялась лихорадочно одеваться. Потом остановилась, тяжело дыша, и схватилась за голову. Что она делает? К чему все это? Разве мало было боли в ее жизни? Но в ней как будто ожила могучая неведомая сила, которая просто тащила ее вниз, к Димке. Не пойти ему навстречу было невозможно. Она быстро подкрасила у зеркала губы, рукой пригладила волосы и выскочила за дверь.

— Ну здравствуй! — Она шла к нему, еще издали протягивая руки. Как он примет ее, только что вернувшись из Америки?

— Здравствуй, садись! — Димка поднял велосипед и показал на багажник. Похоже, он тоже был немного смущен и растерян. — Я тебя везде искал.

Не соображая, что она делает, Маринка быстро уселась на багажник сзади, и они поехали. Она крепко держалась руками за Димкину талию. Летний ветер развевал ее волосы и платье. Все уже это было когда-то очень давно. Все повторялось…

«Тили-тили тесто, жених и невеста!»

Мимо пробежали какие-то детишки, показывая на них пальцами. Маринка рассмеялась: и это она уже прежде слышала не единожды. Все происходило так, как будто назад перемотали магнитофонную бобину — и заиграла давно знакомая им обоим песня. Ей казалось, что они едут целую вечность, и это было удивительное ощущение — снова став с Димкой одним целым, нестись неизвестно куда в порывах ветра.

— Ты что там, заснула? Слезай, приехали! — услышала она Димкин голос и, тряхнув головой, легко соскочила с велосипеда.

Они с Соловьевым стояли и смотрели друг на друга, как будто виделись впервые в жизни. Маринка заметила, что в Димке произошли какие-то перемены. Он повзрослел, лицо его как будто посерело, несмотря на густой коричневый загар, в светлых глазах появилась дымка. Он выглядел не совсем здоровым. Сейчас было очевидно, что ему давно уже не пятнадцать лет.

— А ты ничего выглядишь, — нарушил молчание Димка, — почти не изменилась. Ой, а что это у тебя?

Он подошел и расправил рукой кудрявую прядь Маринкиных волос у самого виска. Она была с сединой.

— Так, ерунда, покраситься некогда, — отозвалась Маринка. — Чай, не пионеры уже.

— Ну это как сказать, — возразил Соловьев. — Я лично ощущаю себя очень даже молодцом! В очереди на уколы ко мне все пенсионеры так и обращаются: молодой человек!

— Это хорошо, что ты себя так чувствуешь, — улыбнулась Маринка. — А какие, кстати, уколы?

— Так, ерунда! — отшутился Соловьев и тряхнул челкой. Только сейчас она более-менее пришла в себя и огляделась.

Димка привез ее на лужайку к реке, на то самое место, где они так любили бывать вдвоем в детстве. Соловьев бросил велосипед в кусты и сел на самом краю небольшого взгорка, откуда было хорошо видно темную, блестящую речную воду. Маринка опустилась на траву рядом.

— Хорошо! — сказал Димка, и одной рукой обнимая ее за плечи. — Больше никуда отсюда не уеду!

— Димка! — окончательно пришла в себя Маринка. — А ты вообще-то где был? Я про тебя давным-давно не слышала. Говорили, что ты в Америке… Рассказывай!

Димка мечтательно пожевал длинную травинку, щурясь на солнце. Лицо его приняло легкомысленное выражение.

— А что тут рассказывать? Ну увез меня отец в Штаты — там можно было при посольстве учиться устроиться. Думал, я там остепенюсь под его присмотром, интерес к карьере и прочему появится. Я какое-то время там поучился, и так стало скучно. Даже не учиться — жить. Там все при посольстве ужасно строго: туда не ходи, с этими не общайся, того не делай. Как в тюрьме. Я вообще не понимаю, чего люди восхищаются Нью-Йорком. Кругом только высокие, каменные дома. Я там с одним негром-музыкантом подружился, так отец чуть не умер со страху, такую истерику закатил! А мне это надо?

Маринка боялась верить услышанному, настолько неожиданно все это было.

— Так ты теперь насовсем вернулся? — робко спросила она.

— Конечно! — Соловьев широко улыбнулся. — Ты знаешь, я до сих пор нашу школу вспоминаю. Как мы тогда хорошо жили! После этого все остальное кажется каким-то другим, неуютным, что ли, хотя, наверно, таким, как мой отец, в Америке лучше…

Тут Димка осекся и огляделся по сторонам. Маринка с удивлением смотрела на него.

— И что же дальше?

— Но вообще-то, моя бы воля — я бы, конечно, еще немного в Штатах пожил. Не для учебы — просто так. Интересно все-таки, что там, в другом мире. Там же не только Нью-Йорк есть. Вот сел бы на велосипед и поколесил бы повсюду. Посмотрел бы на Калифорнию, на Дикий Запад — как там обычные люди живут. Лос-Анджелес, хиппи всякие. А не только те, кто каждый день в офис в черных костюмах с галстуками ходит. Но этого мне сделать не дали. В общем, бросил я учиться и стал проситься вернуть меня восвояси. Отец сердился очень. Я же его надежда, старший сын… Не оправдал, дескать. Сказал, денег больше давать не будет. Потом я лечился еще там после всего…

— Лечился? Но от чего? — Маринка удивленно подняла брови.

Димка снова помолчал, потом продолжил, улыбаясь чему-то своему:

— Да какая разница от чего? Не бери в голову, я же сказал — пустое все это. Потом уехал. Пусть, думаю, они там с Татьяной живут спокойно. У них работа, дети. А я как неприкаянный, как бельмо на глазу. Что, думаю, мешать им буду? Отец и так за меня краснел все время, а Татьяна хоть и держалась, но видно было, чего это ей стоило… Вот и вернулся. А когда из Штатов приехал, еще немного в Москве пожил, надо было там кое-чего поделать. Потом поехал в Липовое, туда, где мать похоронена.

— Да, я знаю…

— Что ты знаешь? — удивился Соловьев. — Ты что, разве там была?

— Да.

— Ну ты даешь! Я всегда говорил, что ты какая-то странная. Что тебя туда понесло? Когда? Хотя какая мне разница… Ты же все равно не признаешься.

— Так что ты в Липовом делал?

— Отдыхал, восстанавливался. Там места кругом красивые.

На рыбалку ходил, на велосипеде катался. Думал, поживу один в глуши — лучше будет. Не тут-то было. Совсем загрустил и сюда прикатил. Видишь, даже стихами заговорил… Видимо, родные места вдохновляют. — Димка улыбнулся.

Только сейчас Маринка поняла, какая главная перемена произошла в Соловьеве за это время. Он стал каким-то пришибленным, неуверенным, суетливым, несмотря на то что разговаривал громко и много, активно жестикулировал. Даже как будто ростом меньше… Особенно поразила Смирнову его непривычная улыбка — фальшивая, нервная. Что-то серьезное произошло с Димкой за эти годы, о чем он явно не хотел говорить.

— Курить будешь? — Соловьев достал из кармана пачку заграничных сигарет. — Остатки роскоши. Бери, а то закончатся…