Ежи Жулавский - Победоносец

• Название: Победоносец
• Автор: Ежи Жулавский
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1993
• ISBN: 5-8352-0154-0

“Лунная трилогия” Ежи Жулавского (1874-1915) является классическим произведением не только польской, но и мировой научной фантастики. Человек редкостно насыщенной жизни, ее автор сумел сделать столь же насыщенными и эти три романа — “На серебряной планете”, “Победоносец” и “Древняя земля”. Здесь вы найдете все — и романтику первооткрытия мира, и приключения, и столкновения различных цивилизаций, и проблемы зарождения и становления религии, и чисто свифтовский памфлет на общество, не потерявший актуальности и по сей день. Не случайно “лунную трилогию” не только постоянно переиздают в Польше, но и продолжают переводить на самые разные языки. Теперь очередь дошла и русского.

---

Крохабенна затрясся и невольно прикрыл глаза ладонью, внимая этому ужасному зароку. Но не вымолвил ни слова.

А рассвет над миром наливался серебром, купая в жемчужных отсветах нагую девушку, прикрытую лишь волной распущенных золотых волос.

Глава II

Элем стоял на вершине холма, где кончалась Полярная страна вовек не заходящего солнца. Дальше простиралась великая безвоздушная пустыня, озаряемая светом священной звезды — Земли. Розовое, чиркающее по горизонту солнце жгло приору бритый череп и подрагивало металлическими отблесками на длинной иссиня-черной бороде колечками. Земля была в первой четверти; там, далеко, у Великого моря, в стране, где обитают люди, как раз наступил рассвет. Стоя спиной к серебристому серпу Земли, монах смотрел вниз, в глубину сумрачной зеленой котловины. Большая часть братии уже разошлась по его приказу во все концы лунного мира, неся по людским поселениям радостную весть о пришествии Победоносца. Те немногие, что остались, хлопотали, готовясь к странствию. Сверху было видно, как они, бритоголовые, в длинных темных рясах, деловито суетились среди палаток (пребывая «в ожидании», они жили не в домах, а в палатках), пакуя утварь и дорожные припасы или готовя кибитки и упряжки ездовых собак. Победоносец, видимо, еще спал в своей продолговатой остроконечной машине, которая перенесла его через межзвездное пространство. В той стороне было тихо, не прослеживалось ни малейшего шевеления.

Через десяток-другой часов предстояло навсегда покинуть Полярную страну, эти шатры, послужившие многим поколениям братчиков, эту холодную зеленую луговину, эти освещенные розовеющим солнцем холмы, с которых так ясно видна Земля над самой чертой пустынного горизонта. Элем думал об этом без сожаления. Наоборот, грудь волновалась от счастливой гордости, что именно при нем, при его приорстве исполнились сроки и явился тот, кого столетиями предсказывали и ждали. Отныне начинается новая эра. Мысленно он уже видел ее счастливой и победной. Видел побежденными и униженными шернов, которые, будучи первожителями, смеют предъявлять на Луну исключительные права, как будто Старый Человек не даровал ее людям. С наслаждением думал о полном истреблении проклятых выворотней и самого их имени. А прежде всего представлял себе великое торжество Братьев, еще вчера — «в Ожидании», а ныне и впредь — «во Празднестве», которые первыми, как велел им обет, узрели и приняли явившегося Победоносца, и теперь вместе с ним как верная и неотступная свита двинутся утверждать новое царство в странах Луны.

Душа рвалась как можно скорее на юг, к человеческим жилищам, которых он, страж пустыни и далекой Земли, не видывал с тех пор, как юношей вступил в Братство, но где его считали, по крайней мере, равным первосвященнику на Теплых Прудах, а то, поди, и повыше, поскольку издали властвующим над умами и не признающим владычества шернов.

Но прежде, чем снять с многовекового становища живых братий по ордену, вместе с ним дождавшихся Победоносца, следовало навести порядок с мертвыми.

Элем огляделся. Вокруг, на вершине холма, и дальше, на пригорках, что снижались по направлению к пустыне, прислоненные к глыбам иссохшими лицами в сторону серебристой Земли, сидели все Братья в Ожидании, не дожившие до пришествия Победоносца.

Именно так — лицом к Земле, много сотен лет тому назад наказала оставить себя здесь первосвященница и основательница Братства, сама Ада, которая после ухода Старого Человека кончила дни в Полярной стране, не сводя глаз с Великой звезды над Пустыней. И так, по ее примеру, поступали со всеми братьями, которые умирали.

Вступивший в орден отрекался ото всего и больше не покидал Полярной страны ни живым, ни мертвым. Братья оставляли семью, не знали собственности, не вкушали горячей пищи и питья, блюли целомудрие, трезвость и послушание старшему, а их первейшей обязанностью было ждать наготове. Время, которое в этом диковинном месте не знало смены дня и ночи, они проводили за молебнами, которые отслуживали на этом холме, обратясь лицом к Земле, а в промежутках рукодельничали. Умершие не рукодельничали, но на молитве всегда были рядом. Их не сжигали, не хоронили в могилах, а приносили сюда, на холм, и усаживали, прислоняя к глыбам, чтобы они смотрели на Землю и ждали Пришествия вместе с живыми.

А были и такие, кто, чувствуя близость кончины, сам просил сотоварищей отнести себя на холм, чтобы забыться вечным бдением, не отрывая глаз от лика Земли.

На холоде, в разреженном воздухе, тела не разлагались. И с течением времени братство мертвых стало многочисленней братства живых. Солнце совершало свои круги, а иссохшие тела несли свою службу, охладевшие, недвижимые, «ожидающие». Когда наступало новоземлие и Солнце оказывалось над или под еле брезжущим диском Земли, почерневшие лица отсвечивали красным светом, который постепенно бледнел, уступая место мертвенно-синему, набирающему силу свечению Земли. В час полноземлия Братья в Ожидании выходили на холм на молебен, и когда они рассаживались между глыб среди мертвых тел так, чтобы Солнце оказывалось за спиной, воистину не отличить было, кто мертв, а кто еще жив.

Именно так сидели они накануне, живые и мертвые вместе, когда настал час свершения. И когда Элем воскликнул: «Он пришел!», то диву дался, что встретить Победоносца встали только живые, что мертвые так и остались сидеть и не подхватили гимна радости об исполнении сроков и окончании бед на Луне.

Чуть ли не с возмущением смотрел теперь приор на это скопище неживых, которые все еще несут свою службу, обратясь лицами к Земле, хотя их бдение бесцельно, уже лишено смысла. Ведь тот, кого высматривали издали, кого с нетерпением ждали, — уже здесь. Приору все еще мнилось, что изветшавшие, иссохшие, рассыпающиеся в прах тела обязаны хотя бы шевельнуться, а не такие давние, на вид как живые, должны встать и всей толпой направиться в низину, приветствуя того, кого дожидались всю жизнь и потом.

Но мертвецы торжественно молчали, не нарушая беспредельной тишины. Элем медленно тронулся с места. Миновал нескольких братчиков, недавно усаженных на вечное бдение, и направился к вершине, к престолу священницы Ады. На голой макушке холма издали был виден огромный, вечно озаренный солнцем валун, а у его подножья, на стороне, обращенной к Земле, на троне из черного камня скорчилось высохшее тельце святой пророчицы, которая воочию видела Старого Человека, — горсточка костей под почерневшей кожей, обернутая в священническое облачение коробом от обилия нашитых золотых украшений. У ее ног восседали настоятели и братчики несравненной святости, удостоенные такой чести в награду за добродетель.

Элем положил руку на подножие трона-саркофага и поднял взгляд на Землю. Та была в первой четверти, светлая и далекая, как всегда, с ясно различимыми на серебристом диске очертаниями морей и материков, известных лунному народу по давним и полузабытым пересказам.

Почему-то вдруг стало страшно.

— Матерь Ада, — прошептал приор, касаясь ладонью иссохших ног. — Матерь Ада, святая провозвестница! Как ты обещала, Старый Человек вернулся молодым к своему народу, он с нами. Матерь Ада, восстань и приветствуй его!

Он бережно обхватил останки, собираясь поднять на руки, как вдруг из-за спины прозвучал голос:

— Не трожь!

Элем обернулся. Среди мертвых тел неподвижно сидел Хома, старейший из братчиков, впавший в детство под бременем лет. Хома сердито смотрел на приора, его седая борода тряслась.

— Не трожь! Не трожь! Цыц, говорю!

— Ты что тут делаешь? — спросил Элем.

— Жду по порядку. Моя смена.

И старик повел дрожащей, сухонькой ладошкой в сторону Земли.

— Срок ожидания кончен, — сказал Элем. — Ступай в лагерь. Победоносец там.

Хома покачал головой:

— От пророка Самийлы как сказано? Сказано: «И восстанут мертвые, дабы лобызать мечту живых очей своих». А мертвые, гля-ко, ждут. Стало, не явился еще Победоносец. Стало, каково ждали, таково ждем.

Внезапная ярость охватила Элема.

— Дурак ты со своими мертвецами! Как смеешь сомневаться, когда я говорю, что Победоносец явился? Мертвецы не встают, потому что мертвы. Вот и все. Сами виноваты. Но мы им поможем, пусть и они попразднуют.

С этими словами приор поднялся на пьедестал, снял рясу, завернул в нее останки Ады и со свертком в руках направился в низину. Хома глухо вскрикнул и зажмурился, чтобы не видеть кощунства своего приора.

А тот не иначе как обрел решимость. Спустясь в низину с первопророчицей на руках и завидя нескольких Братьев, поспешающих навстречу с розыском, он приказал им собрать все остальные тела и сложить штабелем на ровном месте.

— Их смена тоже кончена, — сказал он. — Отпущаеши ныне.

И тут завидел, что из сверкающей стальной машины спускается в тень на луг озаренная солнцем человеческая фигура. Победоносец!