Зинаида Шишова - Путешествие в страну Офир

• Название: Путешествие в страну Офир
• Автор: Зинаида Шишова
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1977

Имя Зинаиды Шишовой, писательницы старшего поколения, хорошо знакомо советскому молодому – да и не только молодому – читателю… Ее книги «Великое плаванье», «Джек Соломинка», «Год вступления 1918» неоднократно переиз-давались и уже давно заняли почетное место на книжных полках. Знаком чита-телям и Франческо Руппи, герой нового исторического романа Зинаиды Шишовой «Путешествие в страну Офир», – читатель встречался с ним на страницах «Великого плаванья». Тогда, безусым мальчишкой, Франческо отправился с Христофором Колумбом на поиски новых земель, где, как полагали многие, и должна находиться загадочная и сказочно богатая страна Офир. Открытые Колумбом земли и вправду оказались сказочно богатыми, да только привезенное в Европу золото никому не принесло счастья. Добытое ценою жизни миллионов индейцев, оно лишь усугубило страдания испанского народа, изнемогавшего под властью феодальных владык. На страницах романа мы снова встречаемся с Франческо, теперь уже человеком зрелого возраста, который, однако, не отказался от своей юношеской мечты отыскать страну обетованную. Да только страна эта, как выяснилось, лежит совсем не там, где искали ее мечтатели, ученые-географы и жадные до наживы авантюристы…

---

Все растерянные, все плачут, хотя неминуемый час приближался давно… Эрнандо взглядом благодарит Франческо за последнюю услугу, оказанную его дорогому отцу. В ответ на недоуменный безмолвный вопрос Диего он шепчет что-то брату на ухо…

Единственный, кто не плачет, это другой Диего, не сын, но ближе сына, – Диего Мендес. Но он так стиснул зубы, что на него страшно смотреть…

А потом? Потом – Париж… Фра Джованни Джокондо… Пакет, врученный Франческо для передачи в Сен-Дье в Вогезах. Потом – это страшное, это горькое наследство, о котором он был оповещен Генуэзским банком… Эти цехины, дукаты, кастельяно жгли ему пальцы…

Он уже не нищий Франческо Руппи, он может поехать куда угодно. Для этого не придется наниматься к португальцам… И вот – это плавание, так неожиданно оборвавшееся у берегов Мальорки… Громыхающие, наскоро сколоченные ящики… Их впопыхах сбрасывали прямо на прибрежную гальку… И этот славный парень, матрос, виновато сунувший ему свои, быть может, последние гроши: «Бери, не стесняйся! Ведь твои золотые на Мальорке никто не разменяет. Разве что трактирщик…»

Увы! Когда больной пришел в себя, трактирщик заявил, что денег при нем вообще не было… Что все его достояние – эти серебряные пуговицы на камзоле.

«А вот сейчас и пуговиц нет», – Франческо грустно усмехнулся.

Да, а что же сказал ему на прощанье этот славный парень, матрос?

«Пускай мы не доставили тебя куда положено, но хорошее дело все-таки сделали. До Толедо мы не добрались, но и тут, на нашей Мальорке, этот товарец пригодится. Я сам ведь мальоркинец. А ты обязательно иди к трактиру – вон видишь дом под черепицей. Но что-то уж больно ты красный сейчас, сеньор Франческо… Не схватил ли ты какую-нибудь хворь? Дождись, знаешь, попутного корабля и лучше всего отправляйся обратно. Ни в Кастилии, ни в Арагоне тебе сейчас показываться нельзя… Там такая сейчас заваривается каша!»

А рыбачка еще обозвала своих мальоркинцев дикарями!

…Потом – берег… Женщина с темно-желтыми глазами… Вот видишь, Франческо, снова наплывает какой-то бред! Припомни, как ты очутился на корабле. Значит, не зря тот верзила срезал с камзола твое последнее богатство… Он сдержал слово и доставил тебя на корабль. Правда, он тоже бормотал о какой-то смуте в Сеговии или Толедо…

«Итак, ты лежишь в каюте, – сам с собою рассуждал человек. – Каюта необычная, такие тебе еще не доводилось встречать, хотя разных кораблей ты повидал немало… Может, это бред, но над твоей койкой висит зеркало… Смотрелся ли я во время плавания в зеркала? – прищурясь, вспоминал человек. – На „Санта-Марии“ борода у меня еще не росла, а потом мы с товарищами брили друг друга… В море зеркало – такая же излишняя роскошь, как и кружева у ворота сорочки, которые только щекочут шею!»

Франческо чуть было не рванул их с досады, но тут же строго сказал себе:

«Сорочка чужая. Будь благодарен человеку, который так тебя приодел! – Потом он погладил подбородок, с удивлением провел рукой по щеке. – Святая дева из Анастаджо, неужели? Словом, Франческо, ты чист, выбрит, можешь двигаться… А ну-ка!..»

Он разом спустил с койки обе ноги на танцующий под ним пол каюты. До пояса укутанный в одеяло (кроме длинной сорочки, на нем ничего не было), он неуверенно шагнул, повернулся к зеркалу. Все так… Неужели этот верзила догадался?.. Да нет же, потом был берег, старая рыбачка… А потом эта девушка… Из-под двери бил такой нестерпимо яркий свет, что Франческо зажмурился. Ох, опять наплывает эта слабость! Он быстро шагнул к койке и сделал это вовремя, так как тотчас же дверь распахнулась и захлопнулась снова.

Вошла та девушка. Значит, тогда был не бред? Или сейчас начинается бред?

– Почему вы вставали? Даже на палубе было слышно, как вы топаете по полу! Сейчас я позову сеньора капитана.

– Это вы вчера подобрали меня на берегу? – спросил Франческо.

– Совсем не вчера. Мы уже трое суток в море.

Приоткрыв дверь, девушка окликнула кого-то.

– Скажите сеньору капитану, что больной пришел в себя, – сказала она тихо. И с улыбкой повернулась к лежащему на койке: – А как по-вашему, я хорошо говорю по-кастильски?

– По-кастильски вы говорите лучше, чем я. Простите, – начал он умоляюще, – меня интересует…

– Обо всем, что вас интересует, вы поговорите с сеньором капитаном или с сеньором эскривано…[3] Меня можете называть сеньорита, – добавила девушка, выходя.

Постучавшись, в каюту вошел высокий, красивый, уже немолодой господин.

– Я капитан и владелец этого корабля, – представился он. – А вы, как я понимаю, сеньор Франческо Руппи… Или, вернее, автор дневников, но, по обычаям нынешнего времени, называете себя вымышленным именем…

– Святая владычица, вы прочитали мои дневники?!

– И дневники, и записи расходов, и пояснения к картам, и рекомендательные письма, – признался капитан. – И должен сказать, что с ними ознакомился не один я… – Заметив, как кровь прилила к щекам больного и снова отхлынула, он остановился.

Сейчас его собеседник был так же мертвенно бледен, как тогда вечером, когда его наконец дотащили до трактира.

– Я полагаю, что беспокоиться вам не о чем, – сказал капитан, опустив свою мягкую, теплую руку на локоть своего подопечного. – И хотя с нами на корабле находится сеньор, которому я никак не мог отказать в ознакомлении с вашими бумагами, повторяю: вам не о чем беспокоиться. Я рад, что откупил у этого парня из трактира ваш драгоценный мешок. Бумагами вашими этот болван в лучшем случае растопил бы печь. А из рекомендательных писем мы узнали, что вы отправляетесь туда же, куда и мы… Правда, парень этот болтал, будто он доставил вас на берег, где вы будете дожидаться какого-то корабля, но должен пояснить, что к тому безлюдному берегу, где мы вас нашли, могут приставать разве что рыбачьи лодки… Сейчас я не стану больше вас утомлять, но сеньор Гарсия, эскривано, просит разрешения навестить вас, как только вы достаточно окрепнете. Он предполагает задать вам несколько…

– Сеньор капитан, простите, но я прерву вас, – с трудом выговорил Франческо. – Я простой человек, сын и внук простых людей, но мне никогда не пришло бы в голову разглядывать без разрешения чужие бумаги… Простите еще раз… Вы столько для меня сделали, что я, конечно, не должен был бы вам это говорить…

Капитан оставил его слова без внимания. Он только заметил, улыбнувшись:

– Мешок с бумагами я купил у трактирного слуги до того, как повстречался с вами, и считал, что вправе распорядиться ими по своему усмотрению… Кстати, это моя племянница навела меня на мысль о том, что валяющийся на берегу оборванец – тот самый человек, которого рекомендуют столь прославленные лица… Так как мы нашли вас в праздник рождества пресвятой богородицы, то наши матросы поначалу звали вас не иначе, как «Спасенный святой девой». Некоторая крупинка истины в этом есть: можно считать, что вы действительно были спасены девой, но уж святой я бы затруднился ее назвать! Надеюсь, что вы не в обиде на меня, сеньор Педро Сальседа?

Не замечая острого, испытующего взгляда, который бросил на него капитан, Франческо со вздохом облегчения откинулся на подушку.

– Ах, вы, как и все, опять об этом Сальседе! Простите, но должен признаться, что имя это мне уже в достаточной мере надоело! Нет, уважаемый сеньор капитан, я не Педро Сальседа. Я был простым слугою, а Педро Сальседа – пажом. Как вы, вероятно, знаете, быть пажом у какого-нибудь высокопоставленного лица считается в Испании большой честью. Я такой чести не заслужил. Разрешите мне немного собраться с мыслями и не пеняйте, если я буду говорить медленно, – произнес Франческо умоляюще. – Как ни горько мне в этом признаться, но я уже начинаю забывать этот прекрасный язык, на котором мы с вами беседуем…

Франческо был вправе сказать, что и капитан хотя отлично изъясняется по-кастильски, но его, как и сеньориту, выдает какое-то отнюдь не кастильское произношение.

– Скажите откровенно, не слишком ли утомительна для вас эта беседа? – смущенно спросил капитан. – Мне и так достанется от племянницы. Она…

Но Франческо его не дослушал.

– Так случилось по воле господней, – передохнув, произнес он, старательно подбирая слова, – что в списках команды, ходившей в первое плавание с адмиралом, отсутствуют многие имена…

– Поскольку вы сами завели об этом речь, – обрадованно перебил его капитан, – я уж позволю себе выслушать вас до конца. Буду весьма признателен, если смогу выяснить всё интересующее моего друга, сеньора Гарсиа, и тому не придется беспокоить вас… Он… как бы сказать… он несколько многословен, и племянница моя старательно оберегает вас от его посещения. Дело в том, что ему удалось ознакомиться с платежными списками Кристобаля Колона, и, как вы изволили заметить, в списках этих отсутствуют многие имена, названные в ваших дневниках… Чем можно объяснить такое расхождение? Добавлю, что и я и сеньор Гарсиа (он-то уж во всяком случае!) руководствуемся только желанием как можно тщательнее освободить истину от всех наслоений лжи или выдумки… Простите, я не мастер говорить, но думаю, что вы меня поняли…