Юрий Никитин - Имаго

• Название: Имаго
• Автор: Юрий Никитин
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-20679-7

Не короли правят миром, и даже не олигархи. И не доллар, как на полном серьезе уверяют экономисты. Мир заставляют двигаться в ту или иную сторону, останавливаться или топтаться на месте – идеи. Их рождают люди… там, где этого меньше всего ожидают.

А любая идея о «правильном» устройстве общества приводит к большим потрясениям, чем полномасштабная ядерная война.

---

– Кто спорит, кто спорит? Да, у ислама больше моральных ценностей, чем у так называемой западной цивилизации!.. Но дело в том, что моя Россия – тоже часть западного мира! Хрен с ними, Юсой и ее сворой – пусть бы ислам их перемолол в порошок, я бы только поаплодировал. Но для ислама нет разницы: Юса, Россия или Китай. Потому я вместе с западным миром и буду бить этих гадов!.. Да, гадов. Мне ислам не подходит, ибо у них моральный уровень в прямой зависимости от степени экстремизма. Самый низкий – у «светского ислама» по-турецки, самый высокий – у ваххабитов и талибов, а для меня исключается учение или вера, что обрубают мне доступ в Интернет!.. И даже к телевизору!

Майданов повернулся ко мне:

– А вы как к исламу, Бравлин?

Я развел руками:

– Увы, сказать нечего. У западного мира – наука и технический прогресс, но моральная деградация, у исламского мира… скажем, все наоборот.

– И что выбираете?

Я покачал головой:

– Ничего.

– Э, нет, – ответил Лютовой. – В этой драке на всем земном шаре не найти мудрому пескарику места, чтобы отсидеться! Даже Китаю, думаю, достанется, хотя он, если честно, выбрал себе самую удобную нишу, вы заметили?.. Запад и Восток дерутся, а Китай неспешно набирает левелы, пойнты, собирает бонусы…

– Да-да, – сказал я поспешно, – Китай – это…

Разговор благополучно перетек на Китай, вспомнили с десяток анекдотов, где обыгрывается численность китайцев, поязвили про их менталитет, я подбрасывал дровишки в огонь, время от времени подливал керосинчику, только бы не вернулись к теме Востока и Запада. На самом же деле есть и такой дикий вариант, когда от Запада взять науку и технический прогресс, а от ислама – моральный дух, которого так недостает Западу. Увы, это лишь мечта, она разбивается не только о нежелание Востока и Запада конвергироваться, но и о саму суть фундаментализма… да и о твердолобость западников, не желающих поступаться своими «завоеваниями культуры» в сфере совокупления с животными и швыряния тортами.

А о третьем пути заявлять еще рано. Все, что не уложено в твердые чеканные постулаты, подвергается осмеянию. Правда, даже твердые и чеканные тоже забрасывают какашками, высмеивают, улюлюкают, но все же легче стоять под этим градом, когда есть что сказать, когда не мямлишь, на ходу формулируя новое учение… веру… религию?

И вдруг Шершень сказал совершенно серьезно:

– А вы не предполагаете, что именно в России и появится нечто… нечто, которое изменит это нелепое равновесие? То самое, когда на одной чаше весов – техническая мощь, на другой – духовное превосходство?

Глава 7

Я поперхнулся чаем. Кроме того, что Шершень – спец по насекомым, он еще и человек, которого… не любили. Уважали, ценили, но не любили. Он, обладая живым умом и немалыми знаниями в самых неожиданных областях, не обладал необходимым для уживаемости тактом где-то смолчать, на что-то не указывать пальцем. Так что его ценить ценили, но сторонились. Все предпочитаем жить в обществе милых приятных человеков, пусть не шибко умных, это дело десятое, но обязательно – милых и приятных, какие в массе своей общечеловеки «а ля Юса», как, например, наш милейший Майданов. От Шершня обязательно ждали пакости, выпада, язвительного замечания, именно так и поняли сейчас, ибо Майданов сказал с приятной улыбкой:

– Дорогой Павел Геннадиевич, вы всерьез? В России зародится новое учение, что завоюет мир? И поднимет человечество на новую ступень?

Шершень спросил так же серьезно:

– И почему это вас так удивляет?

Лютовой отмахнулся.

– Меня, к примеру, не удивляет, а возмущает.

– Почему?

– Потому что дурь.

– А почему дурь?

– А потому, – ответил Лютовой сварливо. – Гранаты надо брать, юсовцев мочить!.. Зубами их грызть, глотки рвать!.. А вы – учение…

– Я не сказал, – возразил Шершень, – что именно учение. Я сказал «нечто». Может быть, это обретет форму веры или религии?.. Или чего-то еще, вроде Морального Кодекса Строителя Коммунизма, но привлекающего многих?

Майданов всплеснул руками.

– Как вы можете говорить такие ужасные вещи? Мочить, зубами, глотки… Юсовцы… тьфу, американцы, несмотря на все еще встречающиеся у них отдельные недостатки, люди достаточно культурные, вежливые. Им мы обязаны нынешним взлетом куль… ну, пусть цивилизации. Технической, я имею в виду, с этим спорить не будете?

Лютовой пробасил насмешливо:

– Технической… Это я слышу от духовника! Ну, размышляющего о духовенстве… тоже тьфу, духовности!

– А вы отрицаете роль техники в развитии культуры?

– Ничуть, – ответил Лютовой, и нельзя было по его серьезному виду сказать, шутит он или говорит серьезно, – автоматы Калашникова – прекрасный довод!.. Или граната, заброшенная в окно колабу.

– Фу, как вы можете даже шутить на подобные темы!

Шершень посмотрел на Майданова и молча прихлебывающего чай Лютового очень серьезно, покосился на меня, я молчал и тоже шумно схлебывал горячий чай.

Шершень сказал негромким серьезным голосом:

– А что, вы в самом деле не знаете, где зародилось христианство? Именно в оскорбленной и униженной Иудее, которую тогдашние юсовцы поставили на четыре кости. Были молодые и горячие, что зубами грызли тех юсовцев, глотки рвали, а когда удавалось – поднимали восстания. Алексей Викторович, хочешь быть новым Бар Кохбой?.. Красиво погиб, согласен. Но империю тогдашних юсовцев развалили мыслители, что придумали новое учение. Был ли распят Христос и был ли вообще – мне по фигу. Я вообще считаю, что все это сделал Павел. Главное, что их учение завоевало мир и похоронило тогдашних юсовцев. И в самом деле сделало мир лучше. А Россия сейчас – та же Иудея, которую римляне этого века поставили и со смехом пользуют. И весь мир наблюдает это унижение.

Я склонился над чашкой ниже. Лицо опалило жаром, но по спине помчались крупные мурашки. Он говорит то, что я говорю себе чуть ли не каждый день. Неужели это так назрело?

А Шершень снова коротко взглянул на меня и, словно прочитав мои мысли, продолжил:

– Сейчас вся Россия бьется в судорогах, не зная, как выбраться из этого затяжного кризиса. И масса народу ломает головы в поисках новой национальной идеи, новой теории, новой веры… вообще чего-то, что способно вытащить страну из дерьма.

Мы некоторое время пили чай молча. Лютовой и Майданов хмурились почти одинаково. Майданова устраивает, что Юса нас завоевала, он предпочел бы, чтобы это завоевание было обозначено еще больше, а у Лютового уже есть идея, которой изменять не собирается: Россия превыше всего, и с нами Бог!

Я посматривал на Майданова с искренним сочувствием. «Общепринятые человеческие ценности» с русской интеллигенцией сыграли прескверную шутку. Она всегда старалась быть святее папы римского, потому постоянно вляпывается в свое же дерьмо. Здесь, в России, стоит сказать какое-то резкое слово или дать иное определение, отличающееся от «общепринятого», как русская интеллигенция наперебой бросается навешивать ярлыки типа «фашист», «националист», «антисемит», «шовинист», «имперец», хотя чаще всего сторонники диктатуры или имперства и под лупой не находят диктаторства, как евреи не видят антисемитизма, но русская интеллигенция все это «видит», «чует», стараясь быть чище всех, и потому выглядит грязнее и подлее всех. Естественно, и уважение к ней, как к шабес-гою, как к лакею на побегушках у сильного мира сего.

– А что скажете вы, Бравлин?

Я держал чашку в ладонях, от нее в меня переливалось приятное животное тепло, словно держал большое горячее сердце…

– Не знаю, – ответил я искренне. – Временами мне жаль Юсу.

Лютовой и Майданов удивились, каждый по-своему.

– Юсу?.. Шутите?

Я пояснил:

– Когда в пятидесятом году в ГДР попытались сбросить власть русских, СССР туда бросил массу танков, все восстание утопили в крови. Когда в Венгрии пытались избавиться от своих же коммунистов, из СССР оказали «братскую помощь» и танками размололи в щебень целые городские кварталы прямо в столице. В Чехии нашли третий путь: честно на выборах переизбрали правительство, так что пришлось оказать «братскую помощь» уже совместно с другими братскими странами: ввели войска из ГДР, Венгрии, Румынии, Болгарии, а также, понятно, СССР. Совсем другой сценарий опробовали в Польше, совсем нам нельзя было вмешиваться, но тогда пригрозили, что пришлем войска, если они сами не… Генерал Ярузельский лично ввел коммунистическую диктатуру, только бы не нагрянули русские и не ввели ее сами. Словом, все упиралось в СССР… И все понимали, что в какой бы стране ни попытались сбросить власть коммунистов, СССР не позволит. Но вот если суметь разрушить эту власть в самом СССР, то спасать коммунизм не пришлют танки ни чехи, ни венгры, ни поляки…

Лютовой, человек действия, уже давно потерял нить моих рассуждений, спросил нетерпеливо:

– Это вы к чему?