Зинаида Шишова - Приключения Каспера Берната в Польше и других странах

• Название: Приключения Каспера Берната в Польше и других странах
• Автор: Зинаида Шишова
• Издательство: Детгиз
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1962

«Приключения Каспера Берната в Польше и других странах» – роман из истории Польши XV – начала XVI века.

Приключенческий сюжет романа, в основу которого положен документальный материал, раскрывает картины борьбы польского народа с Тевтонским орденом за независимость.

Особой удачей авторов является тщательно, с нежностью и любовью выписанный образ великого польского гуманиста Николая Коперника.

Ученый предстает перед читателями не только как «потрясатель основ» средневековой схоластической науки о светилах, но и как великий патриот, руководивший обороной польских рубежей от псов-рыцарей, как Человек с большой буквы. Все стороны его жизни проходят перед нами, все его ошибки и достижения, вся его прекрасная и горькая любовь.

---

– И коллегой, и лучшим другом, и, можно сказать, братом, – горячо подхватил Збышек. – Полагаю, что и сила, и ловкость, и храбрость моего друга весьма пригодятся вам в пути. Очень прошу вас, господин купец, доставить его в Вармию! Должен добавить, что Каспер – ваш земляк, гданьщанин!

– Просьба члена уважаемой семьи Суходольских для меня закон! – торжественно провозгласил купец.

– Может, пан Куглер думает, что для бедного студента не по средствам будет плата за проезд? Однако не беспокойтесь… – начал было Збигнев.

Но собеседник тут же остановил его широким жестом руки:

– Какие могут быть разговоры о деньгах, о плате, если вы даете мне возможность оказать небольшую услугу одному из Суходольских! Только, – умильно добавил купец, – об одном вознаграждении я пана Збигнева все-таки попрошу: в память об этой приятной встрече прошу пана Збигнева называть меня не «пан купец» и не «пан Куглер», а попросту «Адольф», как принято между, добрыми знакомыми.

Каспер с надеждой глянул на своего друга, но выражение лица Збигнева ничего хорошего не предвещало. Тогда умоляюще, как на молитве, сложив ладони, Каспер только произнес: «Збышек!». И Збигнев, чуть поморщившись, ответил:

– Я, конечно, постараюсь запомнить имя пана Куглера… Это ничтожная плата за то одолжение, которое пан Адольф мне окажет, доставив моего друга в Вармию, а еще лучше – в самый Лидзбарк, к канонику Миколаю Копернику.

– К племяннику его преосвященства епископа вармийского? – подобострастно спросил Куглер. – Доставим, доставим, дорогой пан Збышек!

Обнимая на прощанье товарища, Збигнев смущенно сунул ему небольшой томик в кожаном переплете:

– Это хоть и не о морских науках, а только философские размышления какого-то грека Феофилакта Симокатты, но перевел их на латынь этот самый Коперник… Только что купил у проезжего монаха…

Когда боцман Конопка вернулся в харчевню, Збигнева он уже не застал, а будущие попутчики – купец и студент – вели застольную беседу, как добрые приятели. Узнав, что Каспер отправляется с ним в Лидзбарк, боцман не мог прийти в себя от радости.

– Вот это да! Вот это хорошо! – бормотал он, похлопывая по плечам то Каспера, то Куглера. – Вот отец твой, Касю, радуется сейчас на тебя с того света! Канонику Миколаю я представлю тебя самолично, а уж он не даст пропасть сыну Роха Берната! Да и сынок ведь не лыком шит: и астролябию, и секстант, и компас знает, и в небесных телах разбирается. А «понимать облака» или по цвету воды определять близость суши – уж этому я тебя научу! А если придется нам в Алжире или Тунисе побывать, тут Вуек твой и капитана и шкипера за пояс заткнет! Купить ли что, или продать, или нанять лоцмана, чтобы тот корабль между рифов провел, – для этого, сынок, нужно их языческую тарабарщину знать… А я ведь без малого три года пробыл в плену у алжирского бея, пока не выкупил меня капитан Рох, да упокоит господь его в садах праведных! Но зато я могу любому капитану службу сослужить: не хуже какого-нибудь турка с алжирцами да тунисцами разговариваю…

Вечером, покончив с лекциями и занятиями, в харчевню ввалилась вся честная студенческая компания. Спели на прощанье «Gaudeamus», «Паненку Крысю» и другие старые любимые песни. Распрощались, как сказал Генрих, «с улыбкой на устах и со слезами в сердце». Каспер печально отметил про себя, что Збигнев ни словом не обмолвился о Митте, – очевидно, повидаться с девушкой сегодня ему не удалось.

На рассвете следующего дня Каспер отправился с Вуйком на конюшню – увязать как следует возок, покормить лошадей, смазать салом полозья.

Улицы Кракова были безлюдны, над городом стояло тихое зарево восхода.

– К хорошей погодке, – сказал Вуек, с таким удовлетворением потирая руки, точно не кто иной, как он, боцман Конопка, сотворил это розово-голубое небо, этот прекрасный и величественный город и даже этих сытых, крепких лошадок, которых Каспер запрягал сейчас цугом в возок, поставленный на полозья.

– Хорошо, сынок, как скажешь? – весело спросил боцман.

– Хорошо, – отозвался юноша печально. – А как ты думаешь, Вуек, придется ли мне еще вернуться в Краков, повидать друзей, съездить к матушке, поклониться отцовской могилке?

– Эх, сынок, – понимающе заметил Конопка, – не в одной матушке и не в товарищах или в отцовской могилке тут дело! Погоди, вернешься на вармийском корабле из плавания в индийских шелках да в утрехтском[12] бархате, тогда не только профессор твой, но и любой придворный будет рад выдать за тебя свою дочку!.. Стой-ка, стой, а не к нам ли эти люди?

В конце пустынного переулка Каспер разглядел две темные, быстро движущиеся фигурки.

– Бегут, точно их нечистая сила гонит, – проворчал Конопка. – Каспер, а Каспер!

Но Каспер уже бросился за ворота.

– Хвала пресвятой деве! – с радостью произнес боцман, увидев, что тоненькая белокурая девушка кинулась на шею его любимцу. – А то уехал бы хлопец с тяжелым сердцем.

Когда Каспер вернулся в харчевню, проснулся уже и Куглер.

– О-о, молодой человек сегодня гораздо веселее смотрит, чем вчера! – с удовлетворением отметил купец. – Я рад, что содействовал такой перемене настроения.

Каспер действительно не мог сдержать улыбку. То, что наперекор воле отца Митта на рассвете в сопровождении служанки тайком убежала из дому, чтобы попрощаться со своим нареченным, наполняло сердце юноши гордостью и нежностью. И все остальное сейчас казалось ему не стоящим внимания.

Сытые кони бодро уносили возок по укатанному снегу все дальше и дальше на север.

Там, где на горизонте виднелись низкие, пологие холмы, остался Краков. Уже несколько дней дорога вилась грязно-белой лентой среди заснеженных полей и рощиц. У окраин редких деревень чернели придорожные распятия или наивные, деревенской работы изображения святой девы. Наши путники истово крестились и снова неслись вперед. Кучер-боцман торопился засветло добраться до какого-нибудь жилья – с наступлением темноты на дорогах пошаливали разбойники, да и волков за эту зиму развелось немало. Когда на рытвине возок встряхивало посильнее, Каспер невольно валился на колени к соседу. Куглер только пыхтел да отдувался, а иногда даже пытался пошутить:

– Потише, господин студент. Только бы вы не задавили меня по дороге, а с волками да с разбойниками я, даст бог, справлюсь.

Ни с волками, ни с разбойниками путникам встретиться не пришлось, но все-таки кое-какие дорожные приключения их ожидали.

Завечерело. Приставшие лошади пошли шагом. Возок подъезжал к селению. Ветер переменился, мороз спал, и Куглер откинул меховой капюшон своего плаща. Каспер повнимательнее присмотрелся к своему спутнику. Лицо жизнерадостного и неглупого человека. Черты правильные, но несколько тяжеловатые. Подчеркнутая простота обращения очень располагает к себе, но вот глаза как-то бегают…

«А впрочем, что мне за дело до его глаз и вообще – что мне до этого купца! Подвезет меня – и ладно, и больше мы с ним, вероятно, не встретимся». Откинувшись на кожаные подушки возка, Каспер приготовился, по примеру Куглера, задремать, да не тут-то было: седоков так сильно тряхнуло, что они оба стукнулись лбами.

– Куда прешь, пся крев! – услышал Каспер окрик пана Конопки.

Что-то больно толкнуло юношу в бок: это моментально проснувшийся Куглер вытаскивал из-за пояса длинный пистолет. «Эге, – с удивлением подумал студент, – оказывается, купцы сейчас, как и дворяне, чуть что – хватаются за оружие».

Из темноты выплыло какое-то светлое пятно, которое Каспер в первую минуту принял за спустившееся с небес облачко, но мычание коровы, тонкое блеяние и дробный топот копыт подсказали ему, что перед ним небольшое стадо.

– Чего это вы, на ночь глядя, по этакому морозу скотину гоните? – спросил Вуек уже приветливее.

Ответа Каспер не расслышал.

– Кто мы – спрашиваешь? – прокричал над самым его ухом Куглер. – А вы что за королевские досмотрщики? Кто дал вам право опрашивать проезжающих! Скажу одно: мы честные люди, купец и студент, держим путь в замок Лидзбарк к племяннику его преосвященства епископа Вармийского – Миколаю Копернику.

От толпы отделилась темная фигурка. Каспер разглядел изрезанное морщинами лицо, отеки под глазами и обветренные, растрескавшиеся губы.

– Н-да, не очень-то сытно обедает этот бедняк, – приглядевшись к мужику, понимающе пробормотал Вуек. – Да что ты! Что ты! – тут же закричал он. – Сказано тебе: едут купец и студент… Не король и не бискуп![13]

Но худой, истощенный хлоп уже повалился прямо в снег на колени.

– Пожалейте, ваши милости! Мы ведь такие же христиане, как и вы, ваши милости! Так же говеем и принимаем святое причастие! И мы не воры и не разбойники, а вот, как воры, перегоняем ночью свою последнюю скотинку, таясь от проклятых кшижаков! Пожалейте, заступитесь за нас, расскажите бискупу в Лидзбарке, что польскому хлопу житья не стало от кшижаков, все забрали – зерно, полотна, солонину. Какие были в домах кожухи, сапоги – позабирали для своего кшижацкого войска… Жен наших и дочерей бесчестят, детей малых отбирают, хуже турок и татар! Заступитесь за нас, господа хорошие, перед светлым лицом нашего бискупа! Хвала святой троице, есть на свете человек, который может оборонить нас, вот мы и подались за вармийскую границу, может, пожалеет нас его милость каноник Миколай Коперник!