Всеволод Данилов - Банк

• Название: Банк
• Автор: Всеволод Данилов
• Издательство: ВАГРИУС
• Жанр: Детектив
• Год: 2000
• ISBN: 5-264-00354-8

Писатель рисует драматическую историю крупной банковской структуры в пору её расцвета и краха, картину жизни и нравов людей, создавших всеми правдами и неправдами свою финансовую империю.

Несколько слов об авторе: Всеволод Данилов – кандидат юридических наук. Был оперуполномоченным, следователем, начальником следственного отдела МВД. Несколько лет работал в службе безопасности одного из крупнейших российских коммерческих банков. Автор нескольких романов.

---

– Тогда бди. Днем и ночью по следу ходи, паутиной облепи так, чтобы от малейшего поступившего центика цепь прозванивалась. Огороди, чтоб со всех сторон плотина. Прессингуй как можешь. Но имей в виду, Подлесный, Жуковича рядом нет. Если что, свалить прокол будет не на кого. Устал я что-то от пророков.

И, с трудом сдержав накопившееся за трудный этот день раздражение, повернулся, не предложив даже подвести брошенного подчиненного, нажал на газ.

…Он еще только входил в квартиру, но уже понял, что Юли нет. И не то что в эту минуту. А вовсе нет. Приоткрыты были коридорные шкафы, опустел уставленный нехитрой Юлиной косметикой столик в гостиной.

Как и опасался, на столе, придавленная вазой, лежала записка. Сел, посидел, не читая. Наконец открыл: «Алешенька, ты прости меня. Как же ты со мной устал! Я не из-за сегодняшнего, хотя… ради бога, что ведет нас, – будь добрее. Всегда – добрее! Ведь сколько зла кругом. Вижу, уже сердишься. Ты так много для меня сделал. Даже не представляешь, как много. С тобой я была женщиной, и я узнала счастье любить. Недолгое счастье. Потому что сегодня поняла то, о чем предполагала, – болезнь моя есть отметка Божья, предначертавшая судьбу. И бороться с этим, делая несчастными тех, кого люблю, я не имею права. Я прощаюсь с тобой, и целую все, все. И знай, ты живешь во мне, и всякий день, что живу, буду молиться за тебя. Прощай, родной! Юла».

Забелин еще раз перечитал записку и потянулся к телефону.

– Доктор Сидоренко слушает, – даже в домашних тапочках Сидоренко ощущал себя врачом.

– У тебя Юля сегодня была?

– А, это ты, банкир. Поздравь, мне больницу дают. Не наркологию, правда, но тоже кое-что. Я так подумал – не удается вспрыгнуть, так я по лесенке взойду. А потом уже со всеми этими мормудонами в царь-горы сыграю. Ох сыграю!

– Я спрашиваю: ты чего Юле сегодня нагородил?

– Да ты за кого меня держишь? У нее сегодня приступ прямо в больнице случился. Пришлось побеседовать, разъяснить. Ну не просто ведь такого червяка в организме придавить!

– И ты ей это сказал?

– Ну не так. Здесь терпение надо, вера во врачей. Врачи ведь не кудесники. А она зациклилась на чем-то и никому уж не верит. Какой-то бред понесла насчет Божьей отметки. А вера больного в нашем деле – она разве что патологоанатому не нужна.

Забелин повесил трубку, вновь набрал номер, долго ждал, пока послышался заспанный голос.

– Подлесный? Молодец, быстро засыпаешь – что значит здоровая психика. Жукович во сне не приходил? Шучу. Ты вот чего! Юлю найти сможешь?

– Стало быть?.. М-да, чувствительная оказалась натура. Ладно, найду, Алексей Павлович. Даже в голове не держите, – смущенно прервался, подметив, что говорит словами недруга своего Жуковича, и закончил как обрубил: – Найду.

Глава 9 Концерт для высшего менеджмента

Каждое утро теперь начиналось одинаково. Забелин первым делом заходил в комнатку, занимаемую Клыней, и задавал один и тот же сакраментальный вопрос: «Проплатили?» После изгнания Жуковича Клыня поддерживал сношения с устроителями аукциона. И всякий раз при виде руководителя Клыня лишь судорожно мотал головой. Вообще вся эта история очень повлияла на молодого парня: и раньше неговорливый, теперь он и вовсе замкнулся, переживая происшедшее. И даже в приемной не появлялся.

Зато Яна в последние недели сделалась просто монументальной. Если прежде она одолевала Забелина своей настойчивой опекой, затем изо всех сил демонстрировала свое безразличие, то теперь за нейтральной аккуратностью едва скрывала злорадную неприязнь – о бегстве Юли Лагацкой знали все. Не знали только, где она. Не узнал этого, увы, и Подлесный. На безмолвный ежедневный вопрос Забелина он лишь сконфуженно разводил руками. «Все прошерстили. Всех знакомых, начиная со школы и института, вычислили. Мужа бывшего на рога поставили. Как в воду. Вот ведь конспиратор девка», – с оттенком восхищения констатировал он. Но от сомнительных его комплиментов легче не становилось.

Прошли первые дни, но боль не утихала. Напротив, она разрослась. Любое случайное обнаружение забытой Юлей пустяковой вещицы отзывалось в нем. Возвращаясь домой, он слонялся по пустой квартире и не мог ни на чем сосредоточиться. А потому старался приходить как можно позже, привычно пытаясь забыться в работе. Но и здесь в эти дни главное было ждать.

Вот и в это утро, спустя неделю после аукциона, акции все еще не были проплачены. Впрочем, и успокаиваться не приходилось – на переговоры «ФДН» так и не выходил и, более того, по информации Подлесного, продолжал активный поиск средств для проплаты. Хотя покупка эта для него с каждым днем делалась все менее рентабельной – команда Флоровского развернула ударническую скупку акций у сотрудников, причем о результатах этого аккуратненько всякий день доводилась очередная сводка до Белковского.

С учетом переоформленных раньше девяти процентов в их распоряжении находилось уже свыше сорока процентов. Но при всей приятности этого факта была ситуация чревата и крупными финансовыми потерями. Дело в том, что если «ФДН» все-таки отступится, то с учетом сорока процентов, которые перешли бы в результате к «Лэнду», уже существовал перебор – восемьдесят против необходимых для абсолютного контроля семидесяти пяти процентов. Если «ФДН» удастся все-таки найти средства и выкупить эти злосчастные сорок процентов, тогда, чтобы иметь большинство, следовало сформировать хотя бы пятьдесят один процент, а для этого необходимо докупать аж целых одиннадцать. Причем сделать это следовало срочно – и так уже многие, прознав о неожиданной конкуренции, начали отказываться продавать акции по прежней, еще вчера казавшейся им невиданной цене.

В этой ситуации Забелин дал команду скупку не приостанавливать. Сам он в институте, само собой, не появлялся, а всю работу там после исчезновения Юли вели теперь Астахов и Власова, само собой под неуемным контролем вездесущего Макса. Он даже оборудовал ночлег в кабинете. Судя по всему, вместе с Натальей.

Со сделавшимся нелюдимым Забелиным они теперь общались больше по телефону. Правда, Макс с Натальей то и дело порывались навестить его или куда-нибудь выдернуть, но попытки эти он под разными предлогами пресекал. Но сегодня Алексей получил от Натальи приглашение, от которого не смог отбиться, – на ее день рождения. Причем приглашение оказалось нетривиальным – на концерт. Это порадовало – значит, не придется мелькать среди раздражающих лиц. Но – и это сразило – на концерт Большого симфонического оркестра! В классической музыке Забелин разбирался немногим лучше, чем в иконописи. Единственное преимущество его как меломана состояло в знании самого начала Первого концерта для фортепьяно с оркестром Чайковского, под который они студентами несколько лет чокались, встречая Новый год. Живо предугадывая три часа муки, вечера он ждал с еще большей неприязнью, чем обычно.

Стремительные перемены происходили и в банке. Подала заявление об уходе бессменный банковский главбух Файзулина – в отсутствие отходившего в реанимации после пересадки почки Второва Покровский, не теряя времени, заложил крутой галс – подписал приказ о создании финансового блока, куда наряду с бухгалтерией вошли новые, мудреные для старослужащих названия типа «Управление формирования учетной политики банка», «Управление планирования и оптимизации структуры баланса», «Группа координационных работ подпроекта финансового контроллинга». Когда Файзулина заподозрила, что нормальный человек попросту в этих названиях потеряется, Покровский, стараясь быть терпеливым, разъяснил, что время допотопных методов прошло. Следует активнее интегрироваться в международный финансовый рынок. После этого не интегрированная в мировую экономику Файзулина в духе прежних, допотопных традиций попросту перестала с ним разговаривать, и в последние дни общались и.о. президента с главным бухгалтером исключительно через секретарей.

Следовало, впрочем, отдать должное энергии Покровского. С его утверждением в должности резко активизировались переговоры с западными компаниями об инвестиционных кредитах, началась подготовка к новой эмиссии для реализации акций в Америке. Диковинное словечко «американские депозитарные расписки» становилось обиходным.

Правда, Керзон на все замечания о том, что банк при Покровском готовится рвануться вперед, отвечал коротко: «Ну да. Как корабль, который в бурю выставляет все паруса». Впрочем, Керзон и при Папе был неизменным скептиком. К тому же следовало сделать скидку на уязвленное самолюбие проигравшего фаворита.

В половине второго в кабинет Забелина ворвался взволнованный Дерясин.

– Нам перекрыли кредитование, – с порога огорошил он.

– Остынь. Кто?

– Только что на кредитном комитете мне отказали в выдаче очередного миллионного транша. Баландин потребовал отчитаться за предыдущие расходы.