Журнал Современник - Журнал Наш Современник 2006 #10

• Название: Журнал Наш Современник 2006 #10
• Автор: Журнал Современник
• Жанр: Публицистика

---

Такое вот окружение. Врагу не пожелаешь…

И всё-таки я не хочу войны. Тем паче с дочерями человека, ставшего моим крёстным отцом в поэзии. Когда мне очень уж худо, я достаю из стола заветный конверт, вытаскиваю из него копию драгоценного письма в Литинститут, которое заканчивается так: “Стихи его, на мой взгляд, свидетельствуют о несомненной одарённости”. И ослепляющая, словно молния в ночи, подпись: А. Твардовский. Вот во имя его вечной памяти я от имени всех смоленских писателей и властей зову Валентину и Ольгу Твардовских в гости на хутор Загорье, где в очередной раз опять-таки самым талантливым, самым лучшим поэтам России будут вручены премии имени их отца. Праздник состоится, как всегда, 21 июня, в день рождения русского гения. Вы увидите здесь всамделишнего Тёркина. Вам поднесут обязательные фронтовые сто грамм. А на закуску — непременная солдатская каша. Тёркин, а заодно и я с ним сыграем на гармошке. И обязательно споём лихие смоленские частушки.

А перед этим постоим у святой для всех смолян могилы автора возведённого хутора Загорье — Ивана Трофимовича. Он похоронен здесь же, неподалёку. Рядом со своей верной супругой Марией Васильевной. Постоим. Помолчим. И заключим мир на виду у всего мира.

Приезжайте! Ждём вас.

P. S. Конечно же — не приехали…

ИННА РОСТОВЦЕВА “ОПЯТЬ НАЧИНАЕТСЯ МЕСЯЦЕВ ЛЕСТВИЦА”

Есть и должны быть поэты с длинной фанатической мыслью, считал Блок, вкладывая в это понятие одержимость художника чем-то важным, дорогим для него, сокровенным — сквозной ли темой, образами, идеей, которые он развивает годами, десятилетиями, постоянно к ним возвращаясь.

Андрей Шацков за последние годы издал несколько поэтических сборников, и в каждом из них бросается в глаза то особое трепетное внимание, с которым он всматривается в пласты православной культуры, в “отчее слово”, то самое, что, по Есенину, “изначала было тем ковшом, которым из ничего черпают живую воду” искусства.

Что это действительно так, убеждает последняя книга стихов “Осенины на краю света” (изд-во журнала “Юность”, 2005). Шацков предлагает нам прочесть её как “славянский календарь поэта” (так значится в подзаголовке), который — по мере чтения — будет открываться и как православный календарь. Ибо, по глубокому убеждению автора, православное — это прежде всего “строй души, который должен хранить и оберегать каждый”. “Строй”, “черёд”, “порядок” — ключевые слова при построении такого рода “календаря”. Он отличается строгой продуманностью в организации пространства. Не случайно же “мера” здесь рифмуется с “верой”, за единицу исчисления берётся календарный год — от Рождества до Рождества Христова. “Опять начинается месяцев лествица…”…

“Славянский календарь” открывается прологом “На этой земле”, где точно обозначенное место обитания человека на этой грешной земле, точка на карте мироздания — Россия, “восьмое чудо света, где от межи полцарства до межи”, где “звон колокольный густою октавою разбудит вчерашние сумерки синие”, “где никнут берёзы над прахом отеческим” и “будут погосты по свежим крестам считать не доживших до Пасхи”… Нам даётся своего рода лирический музыкальный ключ: восприятие мира поэтом пойдёт в контексте национальной истории, русского православия и природной географии.

“Месяцев лествица” двигается как черед сменяющихся главок — а всего их двадцать, где каждой главке предпослано от автора небольшое введение, выполняющее функцию просветительского характера. Здесь сообщается о наиболее значимых в каждом месяце церковных праздниках, являющихся душой православия и особо почитаемых в русском народе. Так, январь — это прежде всего светлое Рождество и Крещение Господне (7-19); февраль — Сретение (15); светоносный апрель — от снега до листа, от Благовещения до Пасхи, май — Радоница — “особый день поминовения усопших, приходящий на десятые сутки после Пасхи, иногда удивительным образом совпадающий с очередной датой Великой Победы” и т. д.

Эти “вводки” трудно назвать сухой справкой, хотя в них и даётся точная информация, включающая в себя старинное славянское название месяца — к примеру, межень, снежень, лютень — о феврале, и необходимые сведения из истории: как отмечался двунадесятый праздник Сретения в VI веке при византийском императоре Юстиниане — как праздник встречи ветхозаветного и новозаветного миров, а в нашей далёкой северной Руси просто заменил собой языческий праздник очищения и покаяния, символизируя, что христианство подобно весне, пришедшей после языческой зимы; и как уложился он в сознании наших предков, в пословицах и поговорках народа: “Покров не лето, а Сретение не зима”.

“Славянский календарь поэта” опирается на глубинную, корневую, разветвлённую в веках, богатейшую традицию русской словесности. Источники традиции чётко обозначены в прозаическом и поэтическом пространстве календаря. Это великие памятники древнерусской литературы “Задонщина”, “Слово о полку Игореве”, которое, по словам Н. Заболоцкого, напоминает “одинокий, ни на что не похожий собор нашей древней славы… всё в нём полно особой нежной дикости, иной, не нашей мерой измерил его художник. И так трогательно осыпались углы, сидят на них вороны, волки рыщут, а оно стоит — это загадочное здание, не зная равных себе, и будет стоять вовеки, доколе будет жива культура русская”.

Стихи “Сергий Радонежский”, “Задонщина” из цикла “На поле Куликовом”, вошедшие в “Сентябрь” (в этом месяце отмечается дата “судьбоносной Куликовской битвы”), сложены впрямую под влиянием Блока.

Вероятно, лирику наших дней трудно устоять перед магическим воздействием Блока, когда он пытается осмыслить одну из самых славных и трагических страниц русской истории. Именно Блок провидчески сказал: “Куликовская битва принадлежит к символическим событиям русской истории, таким событиям суждено возвращение, разгадка их ещё впереди…”. Не означает ли это, что “разгадка” потребует от поэта ХХI века определённой “лирической дерзости” в мысли, в философско-нравственном постижении духа национального бытия?..

И в этом плане, мне думается, современной поэзии не обойтись без нового прочтения не таких уж “старых источников”, как духовная проза Гоголя и “Ключи Марии” Сергея Есенина. В том или ином виде они так и просятся в “славянский календарь” поэта.

…Давно ли мы читали или перечитывали ХIХ главу “Нужно любить Россию” или ХХХII, последнюю, заключительную в гоголевских “Выбранных местах из переписки с друзьями” — “светлое Воскресенье”? Здесь объясняется нам, русским, национальная особенность и нравственный смысл самого почитаемого и самого великого христианского праздника Пасхи — светлого Христова Воскресенья, знаменующего победу Господа над смертью и начало бытия нового мира. В календаре Шацкова — это месяц апрель. Вот одно из “выбранных мест” духовного завещания Гоголя: “Нет, не в видимых знаках дело, не в патриотических возгласах и не в поцелуе, данном инвалиду, но в том, чтобы в самом деле взглянуть в этот день на человека, как на лучшую свою драгоценность… Есть много в коренной природе нашей, нами позабытой, близкого закону Христа, — доказательство тому уже то, что без него пришёл к нам Христос, и приготовленная земля сердец наших призывала само собой Его слово, что есть уже начала братства Христова в самой нашей с л а в я н с к о й п р и р о д е (разрядка наша. — И. Р.), и побратанье людей было у него родней даже и кровного братства… есть, наконец, у нас отвага, никому не сродная, и если предстанет нам всем какое-нибудь дело, решительно невозможное ни для какого другого народа, хотя бы даже, например, сбросить с себя вдруг и разом все недостатки наши, всё позорящее высокую натуру человека, то с болью собственного тела, не пожалев самих себя, как в двенадцатом году, не пожалев имуществ, жгли домы свои и земные достатки, так рванётся у нас всё сбрасывать с себя позорящее и пятнающее нас, ни одна душа не отстанет от другой, и в такие минуты всякие ссоры, ненависти, вражды — всё бывает позабыто, брат повиснет на груди у брата, и вся Россия — один человек, вот на чём основываясь, можно сказать, что праздник Воскресенья Христова воспразднуется прежде у нас, чем у других”.

Если Гоголь, объясняя нам, в чём состоит национальная особенность христианства “в самой нашей славянской природе” и нравственный смысл истинно христианского поведения человека, адресует свои размышления “в переписке в друзьями” самому широкому читателю, то свою книгу “Ключи Марии” (современники называли её именно книгой, книжкой, реже — статьёй, трактатом, манифестом) Есенин обращает “собратьям по перу”. Это откровение поэта — поэтам, которым, по мысли Есенина, должно глубоко заглянуть в сердце народного творчества, в летописи, предания, Библию и апокрифы, в музыку и мифический эпос, в труды Афанасьева и Буслаева, в “Голубиную книгу” и “Слово о полку Игореве”.