Дмитрий Вересов - Мой бедный Йорик

• Название: Мой бедный Йорик
• Автор: Дмитрий Вересов
• Издательство: Нева
• Жанр: Детектив
• Год: 2005
• ISBN: 5-7654-4318-4

Юная Аня всегда знала, что ее любимый будет необыкновенным мужчиной, непохожим на остальных. Так и случилось: ее встретил и полюбил с первого взгляда талантливый петербургский художник-авангардист Иероним. Но сразу же после свадьбы молодую пару начинают преследовать неудачи: умирает отец Иеронима — известный партийный художник; сгорает фамильный приусадебный дом с шедеврами мировой живописи. Муж Ани начинает постепенно отдаляться от нее, Анна мучается сомнениями — неужели он ее разлюбил? Но самое страшное испытание впереди, когда на открытии выставки обнаружат труп друга семьи, и подозрение падет на Иеронима. Анну ждут бессонные ночи — ведь только теперь она поймет, как близок ей этот человек, и только в ее силах спасти его от гибели и безумия…

---

— Да мне лучшие мужчины «Спецтуннеля» говорят, что у меня самые красивые ноги среди всех строительных трестов! — воскликнула она с большим достоинством.

— В день получки говорят? — спросил ехидно Анатоль, понемногу начавший оправляться после своего досадного поражения.

— Даже когда она задерживается! — яростно парировала бухгалтер, но неожиданно смягчилась. — За внучатами тебя надо бегать, дедушка. «Миленькие детки, дайте только срок — будет вам и белка, будет и свисток…» Свисток тебе, Анатоль, пора из дерева вытачивать, а белка твоя уже ускакала навсегда…

Она встала из-за стола и гордо пошла к выходу, как всегда в короткой юбке, жертва обмана своих сотрудников, ожидавших зарплаты.

— А может, она права? — спросил Анатоль, провожая ее потухшим взглядом.

— Вы насчет ног Татьяны Викторовны? — спросила Ольга Владимировна.

— Нет, насчет свистка… простите… насчет белки. Все-таки хотелось бы, чтобы эта белка была не бухгалтером, а вами, Ольга Владимировна, и вами, Анечка. Но, видно, ничего тут уже не поделаешь.

Он вскочил из-за стола, шаркнул ножкой, поклонился дамам, как юный корнет, и легкой, но дававшейся ему с большим трудом, походкой тоже направился к выходу.

— Ты, кажется, слишком дисциплинированная пациентка, — сказала Ольга Владимировна, когда они с Аней остались за столиком вдвоем. — По-моему, не все таблетки надо глотать. Не на все психологические эксперименты надо соглашаться. К тому же еще не известно, что это были видения.

— Оля, ты права, — после совместного крещения холодной водой залива они были на «ты». — Я бы никогда не поверила в такие опыты и не стала участвовать в языческом камлании, если бы я своими глазами не видела Офелии. Не из кино, не из спектакля, а откуда-то из совсем другого мира, который ко мне имеет прямое отношение. В ее странных словах было столько близкого и понятного мне, как сейчас с тобой. Только рядом с тобой мне спокойно, а там мне было тревожно, как-то не по себе.

— Поэтому твоим ангелом-хранителем должна быть я, а не сумасшедшая Офелия. Ты, вообще, можешь восстановить, что она говорила?

— Ты говоришь: она. Но ведь это — тоже я, это часть меня, только поднявшаяся из глубины бессознательного, из тихого омута. Если не утопить ее сейчас, не отправить назад в омут, она захватит меня всю, без остатка.

— Я сейчас пойду к этому доктору Розову и скажу, что мы вчера уже искупались. Поэтому нельзя ли это купание задним числом засчитать, как обряд утопления Офелии? Вот увидишь, он согласится. Современная психопатия, то есть психиатрия, наверняка, может поправить тебе подсознание и излечить любой синдром в обратном порядке, как раньше делали католические священники. Давай я схожу к нему и куплю у него для тебя индульгенцию, что Офелия утоплена вчерашним днем. К тому же ты уверена, что вода в озере теплее, чем в заливе? Или Офелия будет топиться с водкой и костром?

— За компанию с тобой в роли Катерины Кабановой из «Грозы», — улыбнулась Аня.

— Спасибо, мне Катерина Кабанова в роли Внутреннего Советчика не нужна. «Почему люди не летают, как птицы?» Вот дура! Потому что нет крыльев, перьев и удельный вес не тот… Слушай, Аня, а давай сбежим из этого санатория, купим путевки и махнем… в Данию, к принцу Гамлету, в Эльсинор. Купим там куклу Офелии, для туристов они, наверняка, продаются. И утопим ее тебе на здоровье. Если уж так тебя забрало.

— Вот именно забрало, Оля. Как тебе сказать? Я должна пройти этот путь до конца. Не смейся! К тому же нырять никуда не надо. Доктор Розов сказал, что достаточно будет бросить венок в воду. Да и вообще Розов велел мне молчать, как рыбе, об этом опыте, потому что мне необходимо полное сосредоточение и одиночество, иначе… А что иначе? Я ему клятвенно обещала молчать. А вот взяла и тебе все разболтала.

— Ну хоть на этом спасибо, — покачала головой Ольга Владимировна. — Но учти, что мне эта история совсем не нравится. Что-то не в порядке в датском королевстве…

Глава 24

Начинай, убийца. Ну, чума ты этакая! Брось свои безбожные рожи и начинай. Ну! «Взывает к мести каркающий ворон».

— Разве вы не будете рядом со мной, доктор?

— Вы слишком привыкли к мужским эскортам, Анна Алексеевна. А если серьезно, то во время свидания с Внутренним Советчиком я же вас не сопровождал. Вы и в бессознательном без меня отлично справились. Сейчас же вы будете в настоящем, реальном мире. Вам никто, собственно, не нужен. Повторяю, никто. Вы никому не рассказали о вашем сеансе?

— Что вы, доктор! Чтобы меня приняли за сумасшедшую и опять направили к вам?

— Ну, хорошо. Переоденетесь в Офелию, подойдете к озеру, сосредоточитесь по формуле, которую мы с вами отработали, и, расставаясь с образом Офелии, бросите венок в воду. Проследите, как он уходит под воду. Представьте, что венок был надет на голову Офелии, и попрощайтесь с ней навсегда. Вот и все. Просто и эффективно.

— Как бы мне не броситься ее спасать! — усмехнулась Аня.

— Что вы, ньюфаундленд, что ли? — очень серьезно спросил доктор Розов. — Стойте себе на берегу и наблюдайте, как тонет несчастная сумасшедшая девушка. Побудьте в образе равнодушного, тупого обывателя. Это иногда очень полезно для оздоровления психики.

Было солнечное сентябрьское утро, наверное, сэкономленное на одной из летних гроз. Аня шла по протоптанной, засыпанной высохшими сосновыми иголками тропинке. В то, что за соснами скрывается море, она верила легко, но в то, что они заслоняют лесное озеро, почему-то не верилось. И правда, тропинка вывела ее на грунтовую дорогу. За грунтовкой возвышались старые ели, раскидывая свои ветви на полдороги. Видимо, по ней редко ездили, но Аня почувствовала запах бензина от недавно проехавшей машины, и след от протекторов на влажном песке был свежим.

А тропинка бежала дальше. За ширмой из огромных елей прятались березы и еще какие-то заросли незнакомых Ане растений. Дальше деревья и вовсе стали отступать от тропинки, и девушка пошла веселее. По реальному миру ей нравилось шагать гораздо больше, чем по миру бессознательного.

На полянах было много мелких диких цветов, и Аня стала неумело сплетать из них венок. Цветы ей не давались, ломались и выскальзывали из венка. Хорошо, что ей попались несколько розовых стеблей иван-чая, прочных, как веревка. Правда, Аня избегала их после той автомобильной аварии на Колтушском шоссе, когда она впервые увидела погибших, умерших не своей смертью людей. Теперь у венка была прочная основа, к тому же попались лютики, о которых говорила Офелия. Где только было найти «ногти мертвеца»? Может, они здесь и не растут, а только в датском королевстве?

Только она пошла дальше, как запнулась о какой-то выползший на тропинку корень и попыталась сообразить, какой сегодня день. Старая примета, еще со школьных времен. На левую спотыкаться можно по нечетным дням, на правую — по четным. Аня так и не вспомнила, какой сегодня день, поэтому решила, что и эту старую примету давно пора послать подальше вместе с черной кошкой и желтым властелином. Чем она сейчас и займется… На секунду она остановилась, какая-то мысль мелькнула у нее, обрывок воспоминания, но она махнула рукой и зашагала дальше.

Тропинка свернула и побежала вниз по склону. Вскоре Аня услышала журчание ручья, который бежал по совершенно рыжей пойме, вынося откуда-то из-под земли природную ржавчину. С рыжим ручьем ей было по пути, он тоже бежал в лесное озеро.

Вот за деревьями Аня увидела голубой просвет и сразу же почувствовала прохладу лесного водоема. Пора было входить в образ. Она поставила на камень спортивную сумку, достала из нее длинную ночную рубашку и стала торопливо раздеваться. А вот одевалась опять она медленно и неторопливо, словно надевала на себя вместе с сорочкой образ безумной Офелии. Жаль, что у нее не длинные волосы. Распущенные волосы и такой дикий венок смотрелись бы лучше. Хотя кто ее видит?

Офелия в цветах, в уборе
Из майских роз и нимф речных
В кудрях, с безумием во взоре,
Внимала звукам дум своих.

Я видел: ива молодая
Томилась, в озеро клонясь,
А девушка, венки сплетая,
Все пела, плача и смеясь…

«Я видел»! Ничего он не видел. Не видел поэт, как Офелия шла к лесному озеру, и, хотя лицо ее стало бледнее, а глаза сверкали странным огнем, она вскрикивала, наступая на сосновые шишки босой ногой, и приподнимала подол сорочки, чтобы не запачкать его травой. Из венка ее выпадали мелкие лесные фиалки с мягкими стебельками. Офелия подумала, что по этим голубым следам можно будет найти ее.

Озеро было небольшое, размером со школьное футбольное поле. К тому же со всех сторон оно зарастало травой. Только в том месте, где на берегу терялась тропинка, был песчаный спуск. Огромная ива наклонилась над озером, которое в этом месте было темным и, видимо, глубоким. Гибкие ивовые стебли едва касались листьями тихой воды, точно дразнили кого-то, сидевшего в глубине.