Дмитрий Вересов - Медный всадник

• Название: Медный всадник
• Автор: Дмитрий Вересов
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• ISBN: 5-7654-4776-7

Пройдя сквозь миражи Белых ночей, хитросплетения ветвей судьбы Летнего сада, вобрав в себя силу и власть Невского проспекта, Путники объединились под предводительством Медного всадника, чтобы в последней и решающей битве противостоять тьме, опускающейся на город.

Много дорог по туннелям времени прошел Евгений Невский, чтобы распознать природу и корни зла и научиться противостоять ему. Много трудностей – предательство мужа, нелегкая участь матери-одиночки, – пришлось пережить Альбине, прежде чем она обрела покой. Но когда она обретет свое счастье?

И всем воздастся по делам их: злому гению Александру Акентьеву, доброму и преданному Вадиму, талантливому и необыкновенному Кириллу Маркову. Потоки времени нахлынут на старый город, а когда настанет время отлива, в судьбах героев произойдут невиданные метаморфозы…

---

А может, сказывалось воспитание – плебейское, как однажды в сердцах сказал ей Курбатов. Наташа ничего не ответила на это, но запомнила. Можно было подумать, что сам он родом из князей! Впрочем, препираться по этому поводу не имело никакого смысла.

Может, и была в этих словах сермяжная правда? Хотя бы книги – Иволгин всегда находил время, а у нее не было никакого желания браться за чтение. Потом как-нибудь. Когда потом, лучше не задумываться. Так или иначе, она расписалась на «Гамлете» – еще один абсурдный на ее взгляд штришок к общей картине.

Ей очень хотелось выбраться за пределы Лондона. Но времени не было – Курбатов, неплохо, надо отдать ему должное, ориентировавшийся в реалиях «буржуйской» жизни, заявил, что нужно ковать железо пока горячо. Наташа соглашалась – у нее было впечатление, будто она, в самом деле, находится между молотом и наковальней.

На первых порах он пытался внедрить ее в среду русских эмигрантов – как она догадывалась, не потому, что он беспокоился о ее досуге. Просто не хотел «нянчиться» с ней в Лондоне. Это «нянчиться», оброненное в момент раздражения, показалось ей оскорбительным, но жаловаться на это Курбатову было просто смешно. Да и «внедрить» Наташу в эмигрантскую среду оказалось не так-то просто.

С теми эмигрантами, что когда-то, в двадцатые годы, спешно садились на пароходы, спасаясь от приближавшейся Красной Армии, Наташе Забуге не суждено было даже пообщаться. В их узкий круг ей и Егору Курбатову ходу не было. Впрочем, Курбатова они и не интересовали. Как человек деятельный, он искал тех, кто поможет ему как можно скорее адаптироваться в Соединенном Королевстве. Тем более, что его прибытие сюда было омрачено всяческими подозрениями.

Добропорядочные английские чиновники считали Курбатова едва ли не мафиози. Ах, если бы Егор был мафиози, разве покинул бы он Совет-ский Союз? Нет, вольготно бы жилось мафиози Курбатову в Советском Союзе эпохи застоя! Цивилизованное британское общество, однако, этого не понимало и открывать объятия новоиспеченному «мистеру» Курбатову не торопилось. Впрочем, Курбатов не был бы Курбатовым, если бы опустил руки, и его неиссякаемый оптимизм, деньги и упрямство, наконец, начали приносить плоды.

С началом же перестройки в нем неожиданно оказались заинтересованы очень многие люди и здесь, в Англии, и там, в далекой России. И те, и другие нуждались в надежном посреднике, имеющем связи в обеих странах. Именно таким редким человеком и был теперь Егор!

Новые апартаменты Курбатов снял такие огромные, что можно было провести день, не сталкиваясь с ним. Впрочем, дома его чаще всего теперь не было. Все-то ты в делах, великий государь! – кривилась Наташа перед зеркалом. Фу, какая мерзкая гримаска! Старалась не злиться лишний раз, от злости морщины появляются. Ее уже беспокоят морщины! Курсы терапии, солярии, массаж – все это призвано было отодвинуть процесс старения. Она не хотела, боялась думать о старости.

И диета. Никаких бифштексов, никаких котлет.

Странно, но пресловутая ностальгия, которая как ей казалось, никогда не будет мучить ее, здоровую и не предрасположенную к рефлексиям, давала о себе знать все сильнее. Ностальгия сплеталась с воспоминаниями о дочери, и эти мысли рождали дикую, почти звериную тоску, прятать которую было все труднее и труднее.

Она должна быть всегда веселой. Должна улыбаться. Она спаслась из лап ужасного русского медведя, а значит, по определению должна быть счастлива. А она тосковала и вспоминала родной дом. Не свои победы в Союзе, и не Ленинград, а таежный поселок с локаторами и солдатами, лес с его почти мифическим амурским тигром… Не осталось волшебства. Все двери открыты, все ответы получены.

Мир по-прежнему был далеко, где-то там, за стенами, и хоть близко, да от нее далеко. И доступен он только свободным людям, а она по-прежнему несвободна. И еще с недавних пор появилось дурное предчувствие. Что-то должно произойти.

Ее рацион был тщательно сбалансирован, но это не избавляло ее от периодически накатывающей депрессии. Возможно, просто не хватало каких-нибудь проклятых витаминов. А Курбатов эти депрессии считал блажью и капризом. Полагал, что все уже пережито. Откупался подарками. Предложил обратиться к психоаналитику. Наташа испугалась психоаналитика так, словно Курбатов собирался отправить ее в психушку.

Тот злился – пора бы понять, что здесь психоанализ обычное и даже модное дело еще со времен Фрейда. Тем не менее, Наташа изливать душу перед каким-то неизвестным ей доктором не собиралась. Не верила в психоанализ и Фрейда.

– Natalie,…– напевал Егор этим утром.

Но не стоило думать, будто Наташа занимала в этот момент его мысли. Кроме того, он не помнил больше ни слова и потому повторял это «Натали» бесконечно, добавляя к нему винни-пуховское «трам-пам-пампарам».

– Этот стон у нас песней зовется! – реагировала Наташа, вспоминая бородатый анекдот про Паваротти и Рабиновича.

Она сидела на постели, скрестив ноги по-турецки, и рассматривала журнал со своей последней фотосессией.

Интерес в Англии к русским всегда был неподдельным, несмотря на вечное противостояние двух держав. Наташа слышала, что еще во времена Отечественной войны двенадцатого года достаточно было атаману Платову сообщить, что отдаст он руку и сердце дочери тому, кто пленит Наполеона, и в Лондоне сразу же появился рисунок, изображавший «мисс Платов» в казачьем мундире.

Теперь же на внимание лондонцев претендовала госпожа Иволгина. В спортивной форме. Наташа вспоминала со смехом, как серьезно объясняла в свое время Курбатову, что не собирается позировать обнаженной.

Он тогда даже оскорбился.

– О чем ты, милая? Наслушалась пропаганды про развратный Запад?! Тут моралистов не меньше, чем у нас, поверь! Так что никакой обнаженки. Даже если ты сама пожелаешь!

Да, Наташа и сама вскоре убедилась, что насчет «секса и насилия», безраздельно торжествующих в западной массовой культуре, советские идеологи слегка перегнули, пользуясь тем, что прямого доступа к этой самой культуре у публики не было.

Сразу после переезда Наташа часто и с интересом смотрела запрещенные в союзе программы и фильмы, несмотря на то, что не всегда улавливала смысл – английский ее поначалу оказался недостаточно хорош. Правда, многочисленные комедийные сериалы казались страшно глупыми, и раздражал смех за кадром. И слишком часто мелькали на телеэкране счастливые детские мордашки. В каждом ребенке Наташа видела дочь. Курбатов делал вид, что ничего не замечает. Впрочем, что он мог сказать ей?! Такта не бередить рану у него хватало.

– Такая-сякая, сбежала из дворца, такая-сякая, расстроила отца! – он сменил пластинку.

Наташа качала головой. Во дворцах она не жила, отца, вероятно, расстроила, но на этот счет ее совесть была спокойна. Будем считать, что квиты! В любом случае, шутки на эту тему ей не нравились.

С Курбатовым Наташа чувствовала себя еще более одинокой. И лишь школа гимнастики, в которой она уже больше года преподавала, помогала отвлечься от своих мыслей. Наташа никогда не думала, что когда-нибудь окажется на месте своего первого кумира – тренера из амурского поселка. Наташа подозревала, что немного разочаровывает девочек тем, что не желает рассказывать о своей родине. Молодым англичанкам, с которыми она занималась, она вероятно казалась жертвой режима. С подачи Курбатова разлука Наташи с дочерью стала выглядеть в глазах английской общественно-сти, как еще одно преступление советской власти. Власти, разлучившей мать и ребенка. Но она-то помнила, что случилось на самом деле.

Обедали вместе все реже, и Наташа была этому рада. Переодеваться к обеду в домашней обстановке Курбатов не считал нужным, а вот Наташа, хорошо помнившая уроки Джейн, не забывала сменить платье.

– Я буду скоро говорить с одним человеком – это продюсер с Би-Би-Си, – сообщил Курбатов и посмотрел на нее с таким видом, словно сделал невесть какой подарок.

– Я гимнастка, а не телезвезда! – сказала она, без аппетита ковыряясь в тарелке.

«Гимнастический» салат внушал ей сейчас отвращение, но приходилось придерживаться диеты. Вот ведь парадокс – кто бы мог подумать, что здесь, в Англии, она станет мечтать об отцовском нехитром застолье. Да еще этот пудинг. «Алиса, это пудинг. Пудинг, это Алиса!..» Она предпочла бы на десерт что-нибудь другое, но решила не капризничать.

– Бунт на корабле?! – Курбатов оставался невозмутим. – Гимнастка вполне может быть телезвездой – одно другому нисколько не мешает.

Она посмотрела на него внимательно. И поняла, что все сказанное ею будет пропущено Курбатовым мимо ушей.

– У тебя слишком много свободного времени, – продолжил он. – Знаешь, я думаю, причина всех человеческих ошибок – это избыток свободного времени. Человек принимает правильное решение в первый момент, потом начинается рефлексия, сомнения, а за ними, как правило – ошибки. Тогда, в России, ты все решила правильно, а дочку ты еще увидишь, не сомневайся.