Эмма Выгодская - Опасный беглец

• Название: Опасный беглец
• Автор: Эмма Выгодская
• Издательство: Дет. лит.
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1948

Эта книга рассказывает о народной освободительной войне в Индии. В середине прошлого века угнетенные народы Индостана поднялись на борьбу против своих вековых поработителей – англичан. Колонизаторы душили всякое проявление свободной мысли, горожан и крестьян облагали невыносимыми поборами; жестокий голод из года в год уносил миллионы жителей Британской Индии.

В народных массах, среди городской бедноты, среди крестьян и сипаев – солдат-индийцев, состоящих на службе у англичан, – давно зрело недовольство. Сипаев давили муштрой, заставляли бросать родную землю и итти завоевывать чужие страны для Британ-ской империи. В мае 1857 года большое восстание вспыхнуло в Верхнем Бенгале и охватило соседние области. Сипаи Мирута восстали в одну ночь, двинулись к крепости Дели и, поддержанные населением города и окрестных деревень, укрепились в древней столице.

Так началась великая народная освободительная война в Индии.

О том, как в стране зрела ненависть к угнетателям, как в индийских селениях и на военных станциях тайно готовились к борьбе, как началось восстание, как британцы брали штурмом крепость Дели, как сражались героические повстанцы Верхней Индии, – рассказано в этой книге.

---

Ассан-Улла поднял глаза.

– Он хочет, чтобы повелитель открыл солдатам генерала ход к городской стене, свет души!..

Принц молча кивнул головой.

Ассан-Улла дочитал письмо:

«Согласись, великий шах, и мы поможем тебе освободить город от власти презренных сипаев, возродить в прежнем великолепии славу твоей династии, а старшему твоему сыну, Мирзе-Могулу, подарим все права наследного принца».

– Он обещает тебе права на престол, свет души!..

Принц всё еще молчал. Он опустил веки над черными тусклыми глазами, точно обдумывая что-то.

– Где старик, принесший письмо? – минуту спустя спросил принц.

– Я приказал дать ему еды. Он ждет.

Принц неторопливо поднялся, достал из ниши в стене «большой ларец с затейливо изрезанной крышкой, осторожно выдвинул боковую стенку и спрятал письмо на второе потайное дно ларца.

Ассан-Улла вопросительно поднял брови над слегка припухшими темными проницательными глазами.

– Ты не велишь мне прочитать это письмо повелителю, свет души?.. – спросил Ассан-Улла.

Но принц, усмехнувшись, поставил ларец обратно в нишу.

– Зачем беспокоить шаха? – сказал принц. – Разве мы с тобой сами не знаем, что надо ответить ферингам?

Пламя в бронзовом светильнике слегка дрогнуло, язычок огня из ярко-желтого стал красноватым и начал шипя гаснуть. Ассан-Улла поправил фитиль, потом положил перед собой полоску тонкой плотной, как банановый лист, персидской бумаги, придвинул серебряный сосуд с тушью.

– Моя рука стала твоей рукой, свет души!.. – сказал Ассан-Улла.

Принц продиктовал ему письмо.

Ассан-Улла вышел в соседнюю комнату и здесь негромко хлопнул в ладоши. Черный слуга-африканец в желтой повязке вокруг бедер неслышно ступил на порог босыми ногами. Слуга взял письмо и также бесшумно исчез.

Принц с Ассан-Уллой еще долго сидели в башне, совещаясь. Ночь была душна, после полуночи хлынул дождь. Они словно ждали этого. Под завесой дождя и тьмы, притушив светильник, принц с лекарем бесшумно прошли к задней стене дворца, выходившей на реку. Ассан-Улла откинул дерн над одной из каменных плит, устилавших двор. Вдвоем с принцем, взяв за кольцо, они приподняли плиту, отвернули ее и спустились вниз, в потайной ход.

Река билась о гранитную стену дворца где-то очень близко, над самыми их головами. Одно ответвление подземного хода уходило под реку, к форту Селимгур, другое поворачивало на север и вело к городской стене, к Кашмирским воротам. Ассан-Улла осторожно засветил огонь, и они с принцем внимательно осмотрели глубокий спуск, высеченные в твердом грунте ступеньки, подземные крепления сводов, потом потушили свет и вернулись в башню.

Ночь. Поздно взошедшая луна медленно клонится к горизонту. После полуночи прошел короткий дождь, женщины вынесли на крыши тазы, кувшины, чтобы собрать воду. Лунный свет дробится в серебряных боках кувшинов, в запястьях женщин. Измученные жарой, люди лежат вповалку, как трупы.

Ночь. Крыши освещены луной. Весь город можно пройти по крышам, как по огромным ступенькам, – уступами, от крыши к крыше.

Сутулый человек в высокой шапке тихо бредет под лунным светом. Еще двое идут за ним, неслышно ступая по гладким камням. Лела спит в тени, рука откинута в сторону.

Человек идет медленно, он ищет кого-то. Вот свет луны упал на откинутую девичью руку, и синие стеклянные браслеты блеснули под луной.

– Она! – Человек подходит. – Батма-Севани носила такие!.. Да, это она, ее дочь!..

Он наклоняется, грязной ладонью зажимает Леле рот. Двое других берут ее на руки, торопливо уносят. Белый платок, соскользнув с плеч Лелы, остается лежать на крыше.

Глава тридцать седьмая ФАКИРСКАЯ ПОЧТА

Весь, день было много раненых, к ночи стало еще больше. На Курнаульском шоссе шел бой за дом Рао – старое полуразрушенное здание, с вышки которого можно было вести наблюдение за большим участком шоссе. Сипаи, сделав вылазку, в полдень захватили дом Рао, но к вечеру британцы оттеснили их, с большими потерями для обеих сторон. Настала ночь, а добровольцы-санитары всё еще несли и несли раненых. Макферней перевязывал раны, останавливал кровотечение, давал укрепляющее питье. Вторые сутки без сна, – он едва держался на ногах. К концу ночи санитар-индус посмотрел ему в глаза.

– Иди отдохни, хаким! – сказал санитар. – Что мы будем делать, если и ты заболеешь?

– Ты прав, пожалуй, – сказал шотландец. Он кликнул Сама и вышел в сад.

Ночь была душной. В густой тени платановых деревьев белели огромные, распластавшиеся по земле сладко пахнущие цветы. Ползучий хмель перекинулся от деревьев к каменной ограде, заплел всю ограду, вился по земле. Макферней хотел пройти дальше, и остановился. Эти разваленные камни садовой ограды и земляные ступеньки рядом, ведущие куда-то вниз, в темноту, были ему знакомы. Здесь ютились фокусники, факиры с шахского двора, нищие. Но всегда здесь было тихо, только дымный смрад изредка поднимался над земляной крышей. А сейчас он слышал голоса.

Нет, не голоса, а голос!.. Каким-то особенным напевом один человек на разные тона повторял слова, всё одни и те же:

– Чунда-Наг! – твердил голос с каким-то странным напряжением, настойчиво, грозно, точно призывая кого-то. – Чунда-Варуна-Наг!..

Слова были шотландцу знакомы. С внезапно забившимся сердцем он стал спускаться по земляным ступенькам.

Смрадом и сыростью пахнуло ему в лицо. Макферней вошел внутрь. Слабый лунный свет косой полосой падал из прореза в крыше. Худой, обросший грязным волосом старик сидел спиной к входу, на земляном полу.

– Великий Брама родил орла! – бормотал старик. – Великий орел родил обезьяну…

В глубине землянки Макферней услышал стон и затрудненное человеческое дыхание. Сам взвизгнул и бросился туда.

– Что такое? Кто там? – спросил Макферней. Он шагнул вперед.

– Сакра-Ануман! – грозно сказал старик, вставая навстречу. – Змей сильнее обезьяны!

Старик загораживал ему путь.

– Чунда-Варуна-Наг!.. Орел сильнее змея!.. – ответил Макферней.

Старик замолчал, оторопев. Чужеземец знает тайну его заклинаний?

– Сакра-Варуна-Дар! – неумолимо продолжал Макферней. – Человек сильнее орла!

«Великий Брама! – старик затрясся. – Хаким знает больше, чем он сам?.. Значит, хаким сильнее?..» – Он отполз к стене.

– Батта-Бхаратта-Лелл! – наступал на него Макферней.

Старик не шевелился. Да, хаким знает больше. Он с трепетом глядел на шотландца.

Макферней прошел в глубину землянки и увидел Лелу.

Она лежала на полу. Чья-то грязная чалма, натянутая на глаза, прикрывала ей половину лица.

– Отпусти меня, проклятый старик! – сказала Лела, не видя, кто стоит над нею.

Макферней развязал чалму, освободил руки Лелы, прикрученные к бамбуковому стояку. Она приподнялась и, сдерживая стон, начала растирать затекшие кисти рук.

– Это ты, Макферней-саиб!.. – сказала Лела. – Какое счастье, что ты пришел!..

Она показала Макфернею тонкий джутовый шнур, валявшийся на полу.

– Он хотел меня задушить, – сказала Лела. – Он прикрутил мне руки и завязал глаза. Он стал читать надо мной свои заклинания и читал до тех пор, пока у меня не закружилась голова. Еще немного, и он бы осилил меня… Какое счастье, что ты пришел, Макферней-саиб!

Сам вдруг заволновался и бросился к порогу. Макферней оглянулся. Никого не было в землянке, – старик ушел.

Сам заметался у выхода и выскочил было за порог, но тотчас вернулся и тихо заскулил, глядя в глаза хозяину, точно приглашая его идти за собой.

– Ищи! – сказал ему Макферней.

Он и Лела пошли вслед за собакой.

Сам вел их к пролому в ограде, на двор шаха, мимо дворцовых пристроек, к задней стене дворца, выходящей на реку.

Здесь, у самой стены, пес остановился и жалобно взвизгнул.

– Потерял след! – сказал Макферней.

Нет! Тихонько рыча, пес скреб лапами у самой стены.

Большая квадратная плита слабо белела в ночной темноте.

Лела с шотландцем подошли ближе. Они увидели укрепленную слегка наискось к поверхности земли каменную дверцу, подбитую по краям мелкими камешками и дерном. Прошедший накануне дождь размыл дерн и обнажил края плиты. Это походило на вход в потайной склеп. Сам упорно скреб камень лапами, точно пытался приподнять тяжелую дверцу.

– Старик ушел вниз! – сказала Лела.

– Да, – сказал Макферней. – Ход к Селимгуру и второй ход на север, к бастионам. Я немного знаю устройство этого дворца.

– Что же теперь делать? – сказала Лела.

– Сам знаменитый шах Джежан чертил план Селимгурского форта, северных укреплений и подземных ходов. В те времена и под индусским храмом был подземный ход, но его давно завалило…

Лела не слушала шотландца.

– Надо догнать! – сказала Лела.

Она наклонилась и взялась за железное кольцо.

– Нет, нет, – сказал Макферней, – это невозможно! Надо знать направление, подземные переходы, провалы, повороты внизу, в кромешной тьме… Ты не пройдешь и двухсот шагов, а старик уже будет далеко.