Дмитрий Смирнов - Записки чекиста

• Название: Записки чекиста
• Автор: Дмитрий Смирнов
• Издательство: «Беларусь»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1972

В этой книге автор рассказывает о своей службе в органах государственной безопасности СССР. Наряду с показом подрывной деятельности иностранных разведок, шпионов, диверсантов и других врагов Страны Советов он тепло пишет о своих товарищах-чекистах, выполняющих важную государственную работу.

---

И она началась. Записались все участники собрания, и среди них одними из первых наши ребята-кружковцы из Высше-начального городского училища.

Мне так и не удалось выступить на собрании — решимости не хватило. Да и что я, совсем ещё подросток, мог сказать всем этим ребятам, большинство из которых успели уже и в армии побывать, и принять участие в схватках с врагами? Не зря же, когда начались выборы в уездный комитет комсомола, ребята самым первым выдвинули в состав его Женю Адамова, бывшего солдата, недавно демобилизованного после ранения. Правильно, таких, как Адамов, и надо выбирать!

Но каково же было моё удивление, когда совсем неожиданно для себя членом укомола оказался избранным и я. За что, за какие заслуги?

Неужели только за то, что организовывал вместе с другими наш молодёжный кружок, что чаще других ребят выступал на нем с докладами о текущей политике, что, может быть, горячее других ратовал за создание уездной комсомольской организации?

Времени на подобные размышления не оставалось: надо было немедленно приниматься за новую, совсем ещё не знакомую работу. На первом же заседании комитета пришлось подробно рассказать свою биографию. А какая особенная биография может быть у парнишки неполных шестнадцати лет? Отец — выходец из крестьян-бедняков, после службы в царской армии остался в городе, поступил на работу ночным сторожем в липецкий банк. Мать, дочь сапожника, до замужества работала на табачной фабрике богатеев Богдановых. Кроме меня в семье ещё пятеро ребят: четыре сестры и брат. Учиться мне довелось мало. Ну, а о работе рассыльного может быть и говорить не стоит.

Что же ещё? Пожалуй, все рассказал…

Слушали меня члены укомола внимательно, а Женя Адамов время от времени улыбался.

— Ну что ж, — сказал он, — биография — лучше не надо. Предлагаю избрать Дмитрия Смирнова секретарём комитета и председателем дисциплинарного суда. Возражения есть?

Никто не стал возражать. А у меня даже дух захватило: со школьной скамьи — и вдруг в секретари укомола! Полно, можно ли так сразу? Ведь ни теоретической подготовки нет, ни организаторского опыта, ни знаний. Что, если не оправдаю доверие ребят, не справлюсь?

Хотел поговорить с Адамовым, высказать ему свои сомнения, но Женя нетерпеливо отмахнулся:

— Не время болтать. Работай!

И действительно, работа так завертела, что стало совсем не до разговоров.

Днём — учёба в единой трудовой школе, вечером — собрания, лекции, комсомольские беседы и диспуты на предприятиях и в городских учреждениях. Ночей едва хватало, чтобы успеть выучить школьные уроки, подготовиться к очередному собранию или диспуту и хотя бы два-три часа урвать для сна. Глядя на все это, отец хмурился и мрачнел, а мать жалела, старалась подсунуть кусок послаще и сердилась на сестрёнок и брата, если те мешали мне утром поспать лишние полчаса.

Зато как стремительно, как незаметно мелькали дни за днями! Мы старались учить молодых ребят-комсомольцев и сами жадно учились у старших товарищей, участников Октябрьских боев. И не было для липецких комсомольцев такого задания уездного комитета партии, которое они не старались бы выполнить так, как должна выполнять партийные поручения революционная молодёжь.

Трудное это было время, тревожное. Разграбленной, разорённой вышла из империалистической войны молодая Советская Россия. Разутым, раздетым, голодным оказался весь трудовой народ. Случалось, что люди месяцами не видели куска сахара, о мясе могли только мечтать, а молока не хватало даже маленьким детям. Страна не успела и в малой доле оправиться от военной разрухи, как ей уже вновь пришлось отражать атаки вооружённых до зубов врагов. И самым главным среди них были в те дни белые армии генерала Деникина, изо всех сил рвавшиеся с юга к Москве.

В июле они подошли к Курску и Воронежу.

«Все на борьбу с Деникиным! — призывала партия, 9 июля 1919 года опубликовавшая написанное В.И.Лениным письмо ЦК РКП(б). — Советская Республика, осаждённая врагом, должна быть единым военным лагерем не на словах, а на деле!»

Мы, комсомольцы, знали, что в тылу Красной Армии, в том числе и у нас в Липецке, контрреволюция тоже исподволь готовит предательский удар в спину Советской власти. Об этом предупреждал Центральный Комитет партии, предлагавший принять «все меры предосторожности, самые усиленные, систематические, повторные, массовые и внезапные». Отмечая, что агенты белогвардейцев, помещиков и капиталистов пролезли в советские учреждения, чтобы изнутри подрывать Советскую власть, Владимир Ильич указывал: «Надо всеми силами выслеживать и вылавливать этих разбойников, прячущихся помещиков и капиталистов, во всех их прикрытиях, разоблачать их и карать беспощадно, ибо это — злейшие враги трудящихся, искусные, знающие, опытные, терпеливо выжидающие удобного момента для заговора; это — саботажники, не останавливающиеся ни перед каким преступлением, чтобы повредить Советской власти. С этими врагами трудящихся, с помещиками, капиталистами, саботажниками, белыми, надо быть беспощадным.

А чтобы уметь ловить их, надо быть искусным, осторожным, сознательным, надо внимательнейшим образом следить за малейшим беспорядком, за малейшим отступлением от добросовестного исполнения законов Советской власти»[2] .

Молоды были мы, многого ещё не понимали, но и нам, юнцам-комсомольцам, ленинские указания открывали глаза на суровую и беспощадную борьбу тех дней. Ясно было одно, самое главное: или Советская власть раздавит, разгромит контрреволюцию и белогвардейцев, или враги уничтожат все завоевания Октября. Иного быть не могло. Значит, борьба предстояла не на жизнь, а на смерть. И этой борьбе надо было отдать все силы.

Война разгоралась с каждым днём все яростнее, все ожесточённее. На фронт, на борьбу с Деникиным, уходили плохо обутые и одетые, слабо вооружённые, но полные несокрушимой решимости победить врага отряды Красной Армии. На липецких фабриках и заводах оставались только старики, инвалиды, женщины и подростки. Отправлялись в действующую армию многие руководящие партийные и советские работники. Уходили и мои товарищи-комсомольцы.

Я тоже не мог больше оставаться в городе, тоже рвался на фронт. Несколько раз, тайком от ребят-укомоловцев, ходил упрашивать военкома об отправке. А он в ответ на мои просьбы беспомощно разводил руками:

— Пойми, голова, не имею я права призвать тебя в Красную Армию без согласия укомола. Поговори с Адамовым: отпустит, в тот же день поедешь.

А Женя Адамов твердил одно:

— Партия лучше знает, где проходит линия фронта для каждого из её бойцов. Избрали тебя в укомол? Избрали. Вот и работай.

— Что значит «партия лучше знает»? — горячился я. — Разве не партия, не Владимир Ильич зовут комсомольцев на фронт? А ты — «работай». Какая же это работа в тылу?

Адамов тоже начинал сердиться, нетерпеливо щурил темно-серые глаза:

— Я тебе все сказал, понял? Иди и больше не приставай. Смотри, как бы не пришлось вопрос о твоей дисциплине на комитете ставить. Эх ты, а ещё председатель дисциплинарного суда…

Хотел я просить поддержки у секретаря укома партии, но не успел. Женя однажды сам вызвал меня к себе, кивнул взлохмаченной головой на стул возле стола и с необычной для него озабоченностью проворчал:

— Садись. Есть серьёзный разговор.

Он несколько раз прошёлся по комнате, о чем-то раздумывая и смешно пожёвывая губами, наконец подошёл ко мне, опустил на моё плечо тяжёлую руку:

— Ты, конечно, знаешь, что в прифронтовой полосе, в том числе и у нас в Липецке, создаются органы Чрезвычайной Комиссии?

— Знаю, — кивнул я.

— И что это за комиссия, тоже знаешь?

— Конечно: Чрезвычайная Комиссия по борьбе о контрреволюцией. Разве не так?

— Так. А раз так, то тебе, как секретарю укомола, должно быть известно, что наша ЧК уже начала работать.

— Тоже не новость, — едва удержался я от улыбки, удивляясь, чего ради Адамову вздумалось вдаваться в такие подробности. — Только вчера в укоме партии разговаривал с товарищем Матисоном. Он сам сказал, что работает в ЧК.

— Вот-вот, — подхватил Женя, — в ЧК. И не просто в Липецкой уездной Чрезвычайной Комиссии, а в межрайонной, понял?

— Ничего не понял! — чистосердечно признался я. — Мне-то до всего этого какое дело?

Адамов прошёл на своё место за столом, сел на стул, внимательно посмотрел на меня, словно видел впервые. Наконец сказал, многозначительно постукав карандашом по вороху бумаг.

— Какое, спрашиваешь, дело? А вот какое: в ЧК, дорогой товарищ, иной раз бывает труднее, чем на фронте. Поэтому и направляют туда на работу самых проверенных людей. В том числе и комсомольцев. И мы должны послать своего человека. Из укомола. Пойдёшь?

Это было для меня так неожиданно, что я подался к столу:

— Меня послать?

— Тебя. Кстати, о тебе уже шёл разговор. С товарищем Матисоном. Думаешь, зря он с тобой в укоме беседовал, просто от нечего делать? Нет, брат, интересовался. Ты подожди с ответом, не торопись. Подумай, с родными поговори: такой вопрос одним махом решать нельзя. Поступай, как тебе комсомольская совесть велит. Откажешься — упрекать не станем.