Фриц Лейбер - Клинки против смерти

• Название: Клинки против смерти
• Автор: Фриц Лейбер
• Издательство: Фея
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1992
• ISBN: 5-86740-018-2

---

На накрытом шкурами невысоком деревянном топчане лицом кверху лежал Фафхрд. Бледный, он тяжело дышал, словно в опьянении. Северянин не отозвался, и когда Мышелов слегка толкнул его и тихо шепнул имя друга, и потом, когда тот вовсю потряс его и заорал над ухом. Но озадачило Мышелова вовсе не это, а множество повязок из холста, что перетягивали конечности Фафхрда, его шею и горло, - пятен на них не было, не было под ними и ран, в чем он убедился, сдвинув повязки. И явно это были не путы.

А рядом с Фафхрдом, так что тот едва не касался рукояти, в ножнах лежал огромный меч.

И только тут Мышелов заметил проводника, скрючившегося в темном углу за кушеткой. Он был перевязан точно так же. Но на повязках проступали ржавые пятна, было понятно - он мертв.

Мышелов снова попытался разбудить Фафхрда, но лицо великана оставалось застывшей мраморной маской. Мышелов чувствовал, что спутник его не вполне здесь… ощущение это пугало и сердило его.

И пока он волновался и размышлял, с каменной лестницы до слуха его донеслись неторопливые шаги. Звуки медленно огибали башню. Спускавшийся тяжело дышал и мерно пыхтел. Мышелов спрятался за столами и не отрывал глаз от черной дыры в потолке, куда уходила лестница.

Появившийся на ней человек оказался согбен старостью и невелик ростом, он был облачен в грязные лохмотья, столь же неопрятные, как и все содержимое комнаты. Он был лыс, только мясистые уши его прикрывали свалявшиеся пряди седых волос. Когда Мышелов выскочил из укрытия, выставив кинжал, старик даже не попытался увернуться, напротив, словно одержимый ужасом, он дрожал, странно булькал и бессмысленно сучил руками. Ткнув толстую свечу в жаровню, Мышелов поднес ее прямо к лицу старика. Ему никогда еще не приходилось видеть ни столь расширившихся глаз - они буквально выкатывались белыми шариками из глазниц, ни губ - столь узких, бесстрастных и жестоких.

- Ты умер. Ты же умер! - хрипел старик, тыкая дрожащим пальцем в сторону Мышелова. - Тебя не должно быть. Я убил тебя. Зачем же я тогда подпирал громадный камень, чтобы он мог обрушиться от легкого толчка? Ты пришел не потому, что тебя завлек сюда звук. Ты пришел погубить меня и помочь своему другу. Поэтому я и убил тебя. Я же видел, как падал камень. И ты был под ним. Ты же не мог ускользнуть. Ты мертв.

И он потрусил к Мышелову, отмахиваясь от него, как от дыма. Но когда руки его прикоснулись к живой плоти, старик взвизгнул и отпрянул в сторону.

Мышелов последовал за ним, многозначительно крутя ножом.

- Ты угадал. Я пришел за ним, - ответил он, - верни мне друга. Подними его с ложа.

К удивлению Серого, старик более не раболепствовал, а твердо замер на месте. Выражение ужаса в его немигающих глазах слегка отступило. Но ужас не исчез, а вместе с тем появилось и еще что-то. Старик прошел мимо Мышелова и присел на стул рядом со столом.

- Тебя я не очень опасаюсь, - пробормотал он оглядываясь. - Но вот кое-кого мне приходится здесь бояться. А тебя я боюсь лишь потому, что ты мешаешь защищаться от них и принять необходимые меры. - Голос его стал жалостливым. - Не мешай мне, ты не должен этого делать.

Мышелов нахмурился. Теперь ужас уже исказил и лицо старика - в странных словах его не было лжи.

- И все же ты должен поднять моего друга.

Старик не ответил. Мельком глянув на Мышелова, он отстраненно поглядел в стенку, потряс головой, и потом лишь заговорил:

- Я не боюсь тебя. Я измерил глубины страха. Ты не знаешь их. Разве это ты прожил многие годы в одиночестве рядом с этим звуком, зная, что он означает? Я прожил.

Я был рожден в страхе. Он пропитал кости и кровь моей матери. И моего отца, и моих братьев. Слишком уж много магии было повсюду… А я был всегда одинок и в доме, и в моей семье. Еще когда я был ребенком, все боялись и ненавидели меня, все - даже рабы и громадные псы, что, рыча и скалясь, пресмыкались предо мной.

Но мой страх был сильнее их страха… ведь разве не умерли все они, так что даже тени подозрений не пало на меня до последних дней? Я знал, что мне стоять одному против всех, и я не делал оплошностей. Когда все началось, они каждый раз думали, что я - то и окажусь следующей жертвой. - Он кашлянул. - Они считали, что я слаб, хил и глуп. Но разве не передушили друг друга мои братья? Разве не ослабела моя мать, разве она не угасла? Разве отец не спрыгнул со страшным воплем с вершины этой башни?

Собаки ушли последними. Они ненавидели меня сильнее, чем всех остальных, чем отца, и самая слабая из них охотно перегрызла бы мне глотку. Они были голодными - ведь кормить их стало некому. И я заманил их в глубокий погреб, прикинулся, что убегаю, а когда все оказались внутри, бросился к двери и заложил ее на засов. Много ночей они выли и лаяли внизу, но я был уверен, что мне-то ничего не грозит. Постепенно вой затихал - псы убивали друг друга, выжившие черпали силы из трупов убитых. Они долго держались. Но наконец внизу стал мстительно завывать вечерами лишь один тонкий голос. Каждую ночь отходил я ко сну, повторяя: “Завтра настанет тишина”. Но каждое утро будило меня воем. Тогда я заставил себя взять факел, спуститься и заглянуть в погреб через окошко. Я долго следил, но в мерцающем свете ничто не шевельнулось, только белели кости и виднелись обрывки шкур. И я сказал себе: звук скоро исчезнет.

Тонкие губы старика сложились в горестную и несчастную гримасу, от которой Мышелов невольно поежился.

- Но звук так и не умер, даже начал становиться громче. И я понял, что хитрость моя оказалась напрасной. Ведь я убил только их тела, но не души, и скоро они обретут силу вернуться, чтобы убить меня, как всегда и намеревались. И потому отыскал я черные книги отца, чтобы магией навсегда погубить эти души или проклятием привязать их к столь дальним краям, откуда нет возврата. На некоторое время, казалось, я преуспел. Но весы вновь качнулись, и души стали одолевать. Все ближе и ближе подступали они… Иногда мне казалось, что среди воя я слышу голоса отца и братьев.

Однажды ночью, когда они подступили совсем близко, утомленный путник прибежал к моей башне. Странно глядели глаза его, и я поблагодарил благих богов, что послали его к моей двери, - я понял, что делать. Дал ему еды и питья и подмешал в него жидкость, что несет сон и отлучает нагой дух от плоти. Должно быть, они поймали его и разорвали, потому что тело путника истекло кровью и он умер. Это несколько утихомирило их… вой удалился, и не скоро стал приближаться вновь. Но боги были добры ко мне и всегда посылали гостя, прежде чем звук подступал слишком близко. Я научился перевязывать тела тех, кого подпаивал зельем, чтобы они могли протянуть подольше, и смерть моих жертв полнее удовлетворила тех, кто воет.

Тут старик умолк, странно затряс головой и слабо, с укоризной поцокал языком.

- Но вот что меня теперь беспокоит, - продолжил он, - они стали теперь жаднее или, быть может, поняли мою хитрость. Ведь теперь их труднее удовлетворить, они обступили меня отовсюду и теперь больше не удаляются. Иногда я просыпаюсь ночью и слышу, как они обнюхивают все вокруг, чувствую их морды у моего горла. Мне нужны мужчины, больше мужчин, чтобы они охраняли меня. Они мне необходимы. Этого, - он указал на оцепеневшее тело проводника, - они словно и не заметили, словно засохшую кость. Но этот, - палец его обратился к простертому Фафхрду, - этот задержит их надолго.

Снаружи стало темно, свет исходил лишь от дрожащего пламени свечи. Мышелов с яростью глядел на старика, восседавшего на стуле, будто неряшливо ощипанный петух. А потом перевел взгляд на Фафхрда: громадная грудная клетка друга вздымалась и опадала. Над бинтами выступала сильно побледневшая челюсть. Тут ужасный гнев и безмерное отвращение овладели им, и, забыв обо всем, он бросился на старика.

Но в тот миг, когда длинный кинжал уже был занесен для рокового удара, звук вернулся. Он словно вытекал из какой-то налитой до краев мраком ямы, сотрясая и башню и всю равнину, так что задрожали стены, и пыль взметалась с мертвых чучел, подвешенных к потолку.

Мышелов остановил клинок в ладони от горла старика, судорожно трясшего в ужасе запрокинутой головой. Звук вернулся, а это значило только одно: без старика Фафхрда не спасти. В нерешительности отпихнув старика в сторону, Мышелов склонился над другом, потряс его, заговорил. Ответа не было. И тогда он услышал голос старика. Тот дрожал, и слова его почти не были слышны за звуком, но в голосе его теперь слышались едва ли не наслаждение и уверенность.

- Тело твоего друга находится на грани жизни и смерти. И если ты будешь груб, равновесие нарушится. Если ты сорвешь сейчас повязки, он лишь быстрее умрет. Ты не можешь помочь ему. - И словно прочитав в глазах Мышелова вопрос, ответил: - Нет, противоядия нет, - и поспешно добавил, словно опасался отнять у него надежду: - он не беззащитен там. Он могуч. И дух его будет могучим. Быть может, ему окажется по силам утомить их. Если он переживет полночь, то, возможно, вернется.