Морис Дантек - Красная сирена

• Название: Красная сирена
• Автор: Морис Дантек
• Издательство: Иностранка
• Жанр: Детектив
• Год: 2003
• ISBN: 5-94145-136-9

Главной героине романа всего 12 лет, она необыкновенно ум­на и самостоятельна. К тому же эта девочка – богатая наслед­ница. Она бежит – бежит из Амстердама, через всю Европу, к отцу, спасаясь от психопатки матери, чью страшную тайну она случайно узнала. Помочь Алисе спастись может только один человек – Хьюго Корнелиус Тороп, начинающий писатель и бо­рец за права угнетенных, привыкший воевать, умеющий уби­вать и ни к чему не привязанный.

---

– Я хочу, чтобы Алиса получила самое лучшее образование, – говорила мать, явно немало выпив­шая. – В конце… года я х-хочу отправить ее в п-пан-сион, в Швейцарию. Элитная школа. Для дочерей министров, дипломатов, финансистов. Ты слуша­ешь меня, Вильхейм?

– М-м? Да-да, дорогая, слушаю, – пробормотал австриец со своим жутким акцентом. – Но ты ведь знаешь, швейцарские школы ужасно дорогие…

– Я хочу, чтобы у моей дочери было все самое лучшее. – В голосе матери появились жесткие, не терпящие возражений нотки. – Мои родители не сумели правильно организовать мое обучение. Они заставили меня получать классическое образова­ние в государственных заведениях! Бр-р-р! А ведь у них было полно денег, и они могли оплатить мне учебу в лучшей международной школе для девочек в Цюрихе… Я бы встретилась там с дочерьми банки­ров, эмиров, техасских нефтяных магнатов и анг­лийских лордов, вместо того, чтобы… терять время на общение с… Ты слушаешь меня, жалкий червяк?

Алиса дрожала при одной только мысли о том, что ей придется отправиться в элитарную швей­царскую школу и учиться правильно рассаживать папских послов, сервировать стол и расставлять хрустальные бокалы, смешивать коктейли и взби­вать шоколадные муссы. Она видела свое будущее совершенно иначе, ее привлекали науки – биоло­гия, история древнего мира, космос, подводный мир, вулканология, музыка, а вовсе не те пустяки, о которых болтала сейчас мать.

К тому времени мать уже год оплачивала уроки игры на скрипке, которые давала Алисе госпожа Якоб, русская эмигрантка, с отличием окончившая Московскую консерваторию, бывшая первая скрип­ка Ленинградского симфонического оркестра под управлением Шостаковича (рекомендации, ничего не говорившие ее матери, которая в разговоре отде­лывалась идиотским «да, конечно»). Для Евы валено было одно: среди европейского бомонда, прожигаю­щего жизнь на модных высокогорных курортах, считалось шиком брать уроки у знаменитого артис­та. В вечер первого визита старой русской дамы Вильхейм лениво клевал ужин, приготовленный новыми поварами, супружеской парой тамильцев, на­нятых совсем недавно. Позже именно они предста­вили Еве Сунью.

– Скажи мне, Ева, тебе не кажется, что Якоб – какая-то еврейская фамилия, а? Кроме того, она, по-моему, немного чокнутая. Что она имела в виду, рассказывая о какой-то осаде?

Алиса не отрываясь смотрела на мать, которая, делая вид, что не слышит вопроса, продолжала чи­тать толстый еженедельник и поедать пармскую ветчину.

Тогда Алиса, увидев, что Вильхейм устремил бессмысленный взгляд в тарелку, холодно произ­несла:

– Она говорила о блокаде Ленинграда. Между 1941-м и 1943-м. Ленинград был отрезан фашиста­ми от всего мира и погибал от голода. Но каждый день оркестр выступал по радио.

Вильхейм подскочил на стуле и взглянул Али­се в глаза с каким-то странным, испуганным выра­жением. Алиса чувствовала, что мать ошеломлен­но смотрит на нее с другого конца стола.

Молодой австриец делал вид, что поглощен те­левизором – новой навороченной моделью, стояв­шей в противоположном конце шикарной комнаты.

Алиса аккуратно положила ложку и «добила» отчима, почти не разжимая губ:

– Еды было так мало, что людям приходилось беречь силы, совершая как можно меньше движе­ний, именно поэтому оркестр играл только анданте. Вот что имела в виду госпожа Якоб, говоря, что анданте – ее конек. Именно поэтому она так улыба­лась.

Алиса знала – Вильхейму неизвестен точный смысл слова «анданте». Ее разъяснение лишний раз подчеркнуло его никчемность. А он этого тер­петь не мог.

– Майн готт, – пробормотал Вильхейм, – мерзкие евреи… Тебе и вправду так необходимо платить этой училке, а, Ева?

– Молчать! Впредь я бы попросила тебя позво­лить мне самой решать, что нужно моей дочери, а что нет. Здесь я решаю, понятно?

Вильхейм насупился и сдался, даже не попы­тавшись дать бой.

Однажды, несколько недель спустя после того разговора, подслушанного Алисой, она стала не­вольной свидетельницей странного телефонного звонка господина Кеслера.

В тот день уроки физкультуры после обеда от­менили из-за болезни мадемуазель Люллен. Алиса погрузилась в «Дон Кихота» – она читала книгу по-испански – и неожиданно услышала какой-то шум. Выглянув в окно, девочка увидела белую японскую машину господина Кеслера. Он вошел в дом с озабоченным видом, неся под мышкой какой-то пакет.

Повара-тамильцы еще не пришли, у мадемуа­зель Чатарджампы был выходной. Алиса бесшум­но открыла дверь своей комнаты и прислушалась к тишине дома, которую нарушал только звук шагов Кеслера на первом этаже. Алиса проскользнула в коридор и, дрожа от страха, спряталась за перила­ми лестницы.

Девочка подпрыгнула от неожиданности, ус­лышав, что Кеслер вышел из кухни и направился к телефону, расположенному в вестибюле прямо под лестницей.

Он набрал номер и, жуя какой-то кусок, кото­рый, скорее всего, взял на кухне, попросил позвать Йохана.

После небольшой паузы он заговорил:

– Йохан? Это Карл. Думаю, ты знаешь, почему я тебе звоню…

Пресекая возражения невидимого собеседни­ка, Кеслер продолжил:

– Мне плевать! Выкручивайся, как хочешь, но тела должны исчезнуть, ты меня слышишь, и…

Алисе совсем не понравился его тон. Она побла­годарила Провидение за то, что этот грубый и жес­токий помощник отчима не живет с ними в одном доме (его поселили в отдельной квартире).

«Тела, – целыми днями спрашивала себя Али­са, – чтобы тела исчезли, что же все это может значить?»

Через день или два девочка услышала другой разговор – между матерью и Вильхеймом, они си­дели тогда во второй гостиной с американским би­льярдом, где иногда уединялись. Алиса шла мимо, дверь была приоткрыта, она услышала голоса ро­дителей и остановилась.

– Думаю, моя дочь не так уж и неправа, считая тебя грубым и необразованным. Ты себе и представить не можешь, как это продвигает вперед психи­чески… Энергия перетекает. Вильхейм, я уверена, ты совершенно не осознаешь… Ты видишь только финансовую сторону, в этом главное различие между нами, именно здесь лежит пропасть между аристократией и слоем новоявленной буржуазии…

– О-о, прошу тебя, Ева, уверяю, я чувствую все то, о чем ты говоришь, особенно в том, что касается крови…

Он оборвал фразу, как будто произнес запрет­ное слово, и, хотя Алиса не могла его видеть, она точно знала: взглядом отчим молит мать о проще­нии.

– Несчастный кретин, – прошипела наконец мать, – мы поговорим об этом в понедельник в сту­дии. А пока проследи, чтобы Кеслер и его люди лучше работали в будущем… я не хочу, чтобы ин­цидент повторился…

Алиса спрашивала себя, связаны ли рассужде­ния матери с телефонным звонком Кеслера.

А еще она не поняла, почему Вильхейм говорил о крови.

Летом ее мать и Вильхейм отправились в круиз по Средиземному морю, Алиса присоединилась к ним в августе и проводила время, выискивая редкие пустынные уголки в окрестностях курортов, где обретались родители. Сен-Тропе, Жуан-ле-Пен, Монако, Марбелья. Алиса проглотила «Степного волка» Германа Гессе, «Лолиту» Набокова, а еще эссе о цивилизации этрусков.

В начале нового учебного года Алиса, по непо­нятной ей самой причине, открыла боевые дейст­вия, вступив в спор с матерью об астрологии.

С самого начала лета их отношения неожидан­но ухудшились. Начались мелкие стычки по пустя­кам. Между тем Алиса кончала год так хорошо, что могла перескочить через класс.

Однажды вечером, недели через две после на­чала учебного года (Алиса действительно пошла в четвертый, а не в третий), Ева попыталась объяс­нить дочери, как положение Сатурна в доме Мер­курия (а может, наоборот) способно повлиять на че­ловека, родившегося под знаком Льва, как она сама.

Алиса только улыбнулась в ответ, и мать хо­лодно спросила:

– Чему ты улыбаешься, Алиса?

Девочка ничего не ответила, но Ева настаивала:

– Итак?

– Ничего, мама, пустяки… – Алиса не хотела оскорблять чувства матери.

Но Ева настаивала:

– Но я действительно хочу узнать, что смешно­го ты во всем этом находишь… Алиса, возможно, ты еще слишком мала, чтобы понять это, но Вселенная соткана из мистических сил, которые глубоко вли­яют на нас…

– Мама, – перебила ее Алиса, – ты прекрасно знаешь, что я не «настолько мала». Просто такое понимание Вселенной совершенно устарело, оно ошибочно и не соответствует ни теории Большого взрыва, ни квантовой механике.

Вильхейм, лежавший, как обычно после обеда, на диване перед телевизором, что-то пробормотал. Потом повторил:

– Большой взрыв? Квантовая механика? Черт побери, Ева, это немыслимо, где ты откопала такую дочь?

Мать повернулась к дивану из шведской кожи и бросила испепеляющий взгляд на фигуру в бе­жевом, растекшуюся кляксой по черной коже. Ле­дяным тоном она произнесла: