Брайан Гарфилд - Миссия выполнима

• Название: Миссия выполнима
• Автор: Брайан Гарфилд
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Политический детектив
• Год: 2001
• ISBN: 5-227-01242-3

"Первоклассный, захватывающий, один из лучших романов на протяжении ряда лет..."- так откликнулась американская пресса на появление романа Б.Гарфилда "Line of succession" ...Страшные новости обрушивались на Вашингтон одна за другой: бомбы террористов разрушили Капитолий... погибли десятки конгрессменов... похищен новоизбранный президент... Роман "Line of succession"- это драматическая история напряженного расследования преступления и поиска исчезнувшего первого государственного лица.

---

Немного позже он снова оказался в лодке. Началась чудовищная качка, и он пытался расслабиться, помня, что девушка сказала ему о тошноте. Вообще-то у него редко бывала рвота, но сделанное предупреждение заставляло его без конца думать на эту тему. Он вспомнил одну из шуток Макнили, который иногда говорил: «Вы можете совершить любую вещь в мире, если только не будете думать про белого бычка». Потом Макнили улыбался и спрашивал: «Вы когда-нибудь пробовали не думать про белого бычка?»

Макнили. Господи, это было совсем в другом мире.

Спустя какое-то время работа весел вдруг резко усилилась, его подняли, перенесли в тесное помещение, помогли нащупать под ногами место и усадили в кресло. Потом связали ноги проволокой.

Сиплый голос начал удаляться, и Фэрли, услышав визг уключин, догадался, что этот человек уплывал на шлюпке один.

Он подумал, что опять находится на лодке – той же самой или какой-то другой, – но затем услышал, как завелся двигатель, и ему сразу стало ясно, что он в самолете.

Или, вернее, в гидросамолете.

Вслед за первым двигателем завелся второй, потом оба долго ревели вхолостую, пока самолет не начал двигаться. Он почувствовал, как машина тронулась с места и в окно плеснула вода, а кабину стало резко кренить и бросать на волнах. Фэрли знал, что черный Абдул был мастерским пилотом, он помнил, как тот хладнокровно управлял вертолетом и как ловко сумел сделать вид, что мотор барахлит, хотя с ним все было в порядке; несмотря на это, сейчас ему было немного страшновато. Однако и в этот раз все обошлось – они благополучно взлетели в воздух, кресло под ним выровнялось и стало запрокидываться назад по мере того, как самолет набирал высоту.

Он не мог точно определить, сколько времени они находились в воздухе, в какую сторону летели или откуда начали свой полет. Ориентируясь на голоса, Фэрли установил, что в кабине, кроме него, находились еще четверо: Абдул, сидевший за штурвалом; Селим, их главарь, говоривший со славянским акцентом; девушка, которую Селим называл Леди; и Ахмед, имевший испанский акцент и изъяснявшийся идеологическими клише.

Ему стоило немалого труда сконцентрироваться на какой-нибудь мысли. Иногда он упрекал себя за то, что не строит никаких планов бегства. Он вспоминал Вторую мировую и английских летчиков, без конца придумывавших сложные невыполнимые способы побега все те пять лет, которые они провели в нацистском плену. Они говорили: «Мы должны отсюда бежать».

Но теперь не было этого «мы», Фэрли был один, и про побег можно было забыть. У него оставался один долг перед самим собой – постараться не сойти с ума. В эту минуту он не мог требовать от себя большего.

08.10, континентальное европейское время.

Лайм все еще сидел на перевернутом ящике. В гараже появился один из испанских полицейских в форме: получена радиограмма от Шестого флота. Лайм направился к полицейскому джипу.

– Думаю, вам следует об этом знать, – сообщил адмирал, – у нас появились конкуренты.

Лайм вернулся назад, чувствуя, что груз на его плечах стал еще более тяжким. Конечно, избежать появления на сцене агентов с той стороны было невозможно. Русские, китайцы и Бог знает кто еще. Он представил, как какой-нибудь засекреченный албанский агент, подключившись к делу, опережает всех и спасает Фэрли, а потом оставляет его у себя. Случай маловероятный, но такой риск все-таки существовал; тогда вместо одних похитителей у них появятся другие, вот и все. Значит, теперь, кроме всего прочего, он должен был заботиться о том, чтобы информация, которую он добыл, не попала в чужие руки. Задача не из легких, если вспомнить, как просто сейчас перехватить любое сообщение и сколько есть на земле таких мест, где игроки из разных команд сидят за соседними столами. С сегодняшнего дня Лайму придется больше думать о секретности своих коммуникаций, использовать по возможности защищенные линии связи, кодировать свои сообщения – в общем, терять еще больше времени.

Вполне вероятно, что конкуренты попытаются оказать им помощь. Для русских или китайцев участие в спасении Фэрли было бы самым крупным пропагандистским успехом за последние десятилетия, оно означало бы триумф политики мирного сосуществования и разрядки напряженности, новые важные очки в политической игре. Но он не мог позволить себе принять их помощь. Стоит только сделать их своими партнерами, как он станет спотыкаться на каждой кочке: начнутся бесконечная бюрократическая волокита, консультации с вышестоящими инстанциями и тому подобные проблемы.

От союзников можно было ожидать некоторой поддержки техникой, людьми и коммуникациями, однако при всей бескорыстности их помощи соображения секретности связывали ему руки.

Он должен был использовать всех, не давая ничего взамен. Нетрудно было предугадать, чем все это кончится: рано или поздно начнутся обиды, раздражение, и при очередной попытке получить поддержку Лайм встретит лишь враждебность и сопротивление.

В ЦРУ работало около сотни тысяч человек, из них двадцать тысяч были секретными агентами, из которых одна тысяча работала в Средиземноморье. При необходимости Лайм мог к ним обратиться. Пока что они занимались только тем, что проверяли свои контакты и собирали слухи, курсировавшие по левому подполью.

В половине девятого английский морской офицер привез баскского рыбака. Его имя было Мендес; он улыбался застывшей неестественной улыбкой, как будто слишком долго позировал фотографу. Блекло-голубые глаза рыбака и его сжатый рот с низко опущенными уголками губ говорили о суровой жизни, полной тревог и разочарований. Его одежда пахла рыбьей чешуей и морем. Он не умел говорить по-английски и очень мало – по-испански. Два часа назад Лайм вызывал в гараж гуардиано, говорившего на баскском языке; теперь он подозвал его к себе, и беседа началась.

Очень любезно со стороны сеньора Мендеса, что он согласился уделить нам немного времени. Команданте обращался с ним невежливо; мы сожалеем об этом и надеемся, что сеньор Мендес не держит на него обиды, – сейчас всем приходится нелегко, даже команданте, и проявленную им резкость можно понять, а значит, и простить. Не хочет ли сеньор Мендес попробовать американскую сигарету?

Лайм должен был убедиться, что Мендес у него на крючке, прежде чем приступить к сути допроса. Он говорил очень мягко: как прискорбно, что из-за этого дела сеньор Мендес потерял рабочий день и не ловил сегодня рыбу; американское правительство считает своим долгом компенсировать ему потерю – тысячи песет будет достаточно? Ни в коем случае не следовало пережимать, Мендес должен был взять эти деньги с гордостью, не как простолюдин, которому сунули подачку, а как уважаемый человек, получивший достойную плату за помощь, которую он оказал детективу в поиске похищенного президента Америки.

Потребовалось время, чтобы исправить допущенные Домингесом промахи, но в конце концов Лайму удалось вытянуть из рыбака его историю. Он не видел никаких лиц, только три фигуры в арабской одежде; четвертый человек был в какой-то форме. Приехали на берег в катафалке. Мендес в это время был на пляже – в нескольких сотнях ярдов от машины – и шел от своей лодки к дому, стоявшему в дюнах неподалеку от линии прибоя, у которой остановился катафалк. Фары у катафалка не горели; с моря к нему подплыла шлюпка, которую послали с большой лодки, стоявшей на якоре недалеко от берега.

Три араба и человек в форме перенесли из катафалка на шлюпку объемистый гроб. Пятый – человек, которого Мендес не видел, – сел в катафалк и уехал. Остальные поднялись вместе с гробом на лодку, и она отчалила в море.

Было ясно, что Мендес рассказал ему не все. Лайм ждал, не проявляя настойчивости, дружелюбие рыбака было очень хрупким, и один неловкий вопрос мог заставить его замкнуться снова.

Наконец он высказал то, что вертелось у него на языке. Мендес кивнул – он узнал лодку.

Ему было не по себе, он чувствовал себя предателем – лодка принадлежала его товарищу, тоже рыбаку, а в Испании баск не доносит на баска. Но если речь идет о похищении президента…

Лайм мягко кивнул: «Мы понимаем ваши чувства».

Друга звали Лопес, а лодка называлась «Мария Линда», в честь его жены. Старая посудина, почти отслужившая свой век, но ее легко узнать по дымовой трубе – у нее такая скошенная труба, понимаете? Словно океанский лайнер в миниатюре. Ее трудно не узнать, таких больше нет на всем Коста-Брава.

«После той ночи „Мария Линда“ так и не вернулась в Паламос, – с грустью сказал Мендес. – Верно, она отправилась в долгое путешествие, и никто не знает, где она сейчас».

Лайм повернулся на своем ящике и уставился на Чэда Хилла. Через секунду до того дошло; он кивнул и выскочил из гаража, чтобы немедленно запустить машину широкомасштабных поисков «Марии Линды».