Брайан Гарфилд - Миссия выполнима

• Название: Миссия выполнима
• Автор: Брайан Гарфилд
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Политический детектив
• Год: 2001
• ISBN: 5-227-01242-3

"Первоклассный, захватывающий, один из лучших романов на протяжении ряда лет..."- так откликнулась американская пресса на появление романа Б.Гарфилда "Line of succession" ...Страшные новости обрушивались на Вашингтон одна за другой: бомбы террористов разрушили Капитолий... погибли десятки конгрессменов... похищен новоизбранный президент... Роман "Line of succession"- это драматическая история напряженного расследования преступления и поиска исчезнувшего первого государственного лица.

---

Потом он нашел запись в донесении Норрис от 28 декабря:

«Легкий акцент, не поддается определению, возможно балканский».

Эта фраза находилась в середине абзаца, и, хотя за последние пять часов он несколько раз читал отчет, она только сейчас бросилась ему в глаза.

Несомненно, речь шла о политическом убийстве, скорей всего, о бомбе. Бомбы всегда надежнее, чем пули. Некто по имени Марио – они знали Барбару недостаточно долго, чтобы доверить ей свои полные имена, – полагал, что они собираются устроить взрыв в Белом доме. Но все это было очень туманно, и Лайм относился к таким вещам с большим скепсисом, особенно учитывая расположение Белого дома и его охрану, при которой для эффективной атаки потребовался бы целый дивизион. Служба охраны Белого дома была предупреждена, а Норрис получила инструкции оставаться в группе Страттена, чтобы выяснить, представляют ли ее намерения реальную угрозу или это просто еще один блеф безмозглых радикалов, замешанный в основном на пустой браваде и наркотиках.

Но теперь пришло время взяться за них всерьез. Три часа назад Лайм отдал приказ арестовать их: Страттена, Элвина Корби и всех прочих, кто был опознан компьютером ФБР на основе данных, доставленных в офис Лайма Барбарой Норрис.

Первую подсказку они получили через ФБР от одного из своих тайных сотрудников, члена нью-йоркских «пантер», которому мать туманно намекнула, что собирается принять участие в каком-то покушении, готовящемся в Вашингтоне. Он попытался отговорить ее от этой затеи, но они беседовали по телефону по междугородной связи, так что приходилось изъясняться обиняками; отговорить ее ему не удалось, и тогда он позвонил в ФБР, чтобы защитить свою мать хотя бы от последствий этого безумного поступка. ФБР передало эти сведения директору Секретной службы Б.Л. Хойту, а Хойт спустил их по внутренним каналам Лайму. Политическими покушениями в Службе занимался он.

Официально Секретная служба являлась подотделом министерства финансов. В ее компетенцию входили две различные функции, связь между которыми прослеживалась, мягко говоря, очень отдаленно. Задачей Б.Л. Хойта было ловить фальшивомонетчиков и защищать политиков. Логика такого тандема была вполне в духе вашингтонской логики вообще, и Лайм раз и навсегда зарекся ломать над этим голову.

Так или иначе, мяч был на его поле, и он должен был вступить в игру. У него были данные на пятерых: Элвин Корби, двадцать шесть лет, черный, ветеран Индокитая, в прошлом член нескольких черных радикальных группировок; Сезар Ринальдо, тридцать один, родился в Нью-Йорке, родители пуэрториканцы, дважды арестовывался за хранение гашиша и один раз – за нападение на полисмена во время антивоенной демонстрации; Роберт и Сандра Уолберг, брат и сестра, близнецы, оба бывшие работники метеорологической службы, несколько арестов за хранение марихуаны и антиобщественное поведение при захвате студентами городка Университета Южной Каролины (шесть месяцев условно), и Бейла Мурхед, сорок один год, мать человека из нью-йоркских «пантер».

Была кое-какая информация и на некоторых других, но очень мало. Черная чета Линк и Дарлин. Человек по имени Марио, о котором Барбара Норрис сообщала: «Кажется, он у них банкир». Двое недавно прибывших с Западного побережья – некто Клод и Бриджет. И Страттен.

Последнее донесение от Норрис пришло три дня назад. К нему прилагались негативы шестнадцатимиллиметровых фотоснимков Страттена, Корби, Ринальдо и пятерки, прибывшей в этот день из Калифорнии. Там же были отпечатки пальцев Корби, Уолбергов и Страттена, но последние не пригодились, потому что на них не было никаких сведений ни в Вашингтоне, ни в Сент-Луисе. Отпечатки пальцев Ринальдо Барбаре Норрис взять не удалось, но его опознали по фотографии в нью-йоркской полиции.

Близнецы Уолберг имели длинный список арестов за хранение марихуаны; Ринальдо и Корби также были связаны с наркотиками. Возможно, все они были наркоманами. Возможно, поутру они проснутся и поймут, что натворили: убили Барбару Норрис. Они испугаются, попытаются убежать, рассеяться, спрятаться поодиночке. В поисках безопасного убежища они позабудут все свои грандиозные планы насчет взрывов и убийств.

Это было очень удобное предположение, но не слишком правдоподобное. То заброшенное здание на Эр-стрит, которое они использовали, теперь пустовало: они оставили его голым и чистым. Настолько чистым, что не могло быть и речи о кучке напуганных наркоманов, мечтавших просто сделать ноги. Кто-то четко и хладнокровно управлял всей операцией.

Что она раскопала? О чем ей удалось узнать? Лайм давно избавился от иллюзии, что можно хоть сколько-нибудь полагаться на так называемую «интуицию» или смутные предчувствия; но это дело, что ни говори, имело все признаки подготовки к хорошо спланированному и профессиональному теракту.

11.20, восточное стандартное время.

Автомобиль подвез Декстера Этриджа и его телохранителей из Секретной службы к западному крылу Капитолия, и Этридж взглянул поверх толпы на купол, где по флагштоку поднимался государственный флаг, свидетельствуя о том, что первое заседание девяносто пятого конгресса вот-вот откроется.

Он узнавал лица многих из тех, кто сейчас устремился к дверям Капитолия. Большинство пришли пешком из офисов в сенате и Белом доме, хотя кое-кто, подобно Этриджу, предпочел создать впечатление, что прибыл издалека. В архитектурном смысле здание было неудачным, а местами выглядело просто катастрофически, как будто в любую минуту готово было обвалиться, – кое-где фундамент подпирали грубые кирпичные сваи и нелепые столбы; но политики часто склонны к сентиментальности в том, что касается атрибутов власти, и сам Этридж не мог без почтительного уважения взирать на огромный купол этого дома.

Декстер Этридж тысячи раз сидел, слушал, говорил и подавал свой голос в его стенах: он вошел в это здание двадцать четыре года назад, оставался в нем два срока подряд, баллотировался в сенат и проиграл, два года спустя баллотировался снова и выиграл, а потом еще три срока – то есть восемнадцать лет – пробыл в нем сенатором от штата Мичиган. За эти годы он много раз голосовал за успешные законопроекты и не меньше – за те, которые не были приняты; но еще ни разу, насколько ему было известно, его голос не был решающим. Однако, начиная с сегодняшнего дня, каждый раз его голос может быть только решающим: Декстер Д. Этридж, вновь избранный вице-президент, будет привлекаться к голосованию в сенате лишь в случае равенства всех прочих голосов.

Он начал взбираться по лестнице, чувствуя обычную неловкость от присутствия вездесущих телохранителей, которые, не проявляя особой суеты и спешки, всегда ухитрялись находиться на расстоянии вытянутой руки. Постоянно меняясь, эти люди защищали Этриджа и его семью со дня съезда республиканской партии в Денвере, и, хотя с тех пор прошло уже пять месяцев, он так и не приобрел удобной привычки не обращать на них никакого внимания – главным образом потому, что тратил уйму времени на разговоры с ними. Он давно знал за собой эту слабость. Общительность отличала его с детства, он готов был прицепиться с разговором к первому встречному. Впрочем, среди политиков такой порок не редкость.

На вершине лестницы он остановился и наполовину развернулся, чтобы взглянуть на площадь. Внизу копошилась небольшая демонстрация – кучка радикалов с плакатами, девушки в грязных джинсах и длинноволосые парни с неуверенными лицами. Издалека он не видел, что написано на плакатах, но их содержание не вызывало у него никаких сомнений: они хотели Свободы с большой буквы, они хотели урезать расходы на оборону практически до нуля, они хотели закрыть программу строительства автострад и выделить сотню миллиардов на социальные пособия, экологию и здравоохранение.

Что ж, может быть, Клиффорд Фэрли и удовлетворит кое-какие из этих требований, хотя это поднимет волну всяких оговорок и крючкотворства, поскольку ни один демократический конгресс не может одобрить программу республиканского президента без того, чтобы сначала не подвергнуть ее уничтожающей критике; однако в конце концов программа будет принята с чисто косметическими исправлениями, которые успокоят совесть демократов. Самое забавное, что избрание Фэрли должно заставить демократов сдвинуться еще сильнее влево, иначе они уже не смогут критиковать республиканцев как реакционеров и обструкционистов.

Фэрли предложил Декстеру Этриджу избираться с ним в вице-президенты, поскольку Этридж был сенатором от большого индустриального штата (либералы даже пытались приклеить на него ярлык «сенатора от „Дженерал моторс“»); Этридж мог привлечь поддержку крупных бизнесменов, а в фермерских штатах за него голосовали бы как за сторонника консервативных взглядов. Правда, сам он ни разу в своей жизни не называл себя консерватором. «Умеренный» – это слово нравилось ему гораздо больше, и лишь на фоне левого Фэрли он мог показаться правым прессе и некоторым избирателям. Но все это касалось только политики и предвыборной гонки.