Юрий Кузнецов - Холодная сталь

• Название: Холодная сталь
• Автор: Юрий Кузнецов
• Издательство: ТОО «Харвест»
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 1995
• ISBN: 985-433-016-8

Новая книга серии открывает для читателя прекрасного автора «крутого» детектива – Юрия Николаевича Кузнецова. Два романа «Кровавый след» и «Холодная сталь» раскрывает те стороны работы «органов», которые для большинства людей остаются невидимыми.

---

– Я согласен, – улыбнулся Сергей Драков.

– Вот и прекрасно. Надеюсь, все хлопоты, связанные с твоим переездом сюда, будут быстро улажены. Кстати, ты меня спрашивал о телохранителе. У меня есть на примете один человечек. Он уже приходил с рекомендательным письмом от моего старого приятеля. Я намерен пригласить его сюда еще раз.

– А этому твоему человеку можно доверять? – настороженно спросил Сергей Драков.

– Я очень скоро это выясню, – загадочно улыбнулся отец.

«Я был крайне обеспокоен тем, что Василий Мохов не связался со мной в тот день, когда мы договаривались. Что могло случиться? Я несколько часов мучился этим вопросом и не находил ответа.

Вечером я сидел в гостиничном номере и уже подумывал о том, чтобы принять душ перед сном, когда в дверь вдруг постучали. Я нащупал в кармане пистолет и отошел в угол комнаты с таким расчетом, чтобы меня нельзя было заметить с порога. Я не мог исключить того, что Мохов оказался предателем и заложил меня «азиатам». Если это пришли «мокрушники», чтобы отправить меня на тот свет, то первую автоматную очередь они выпустят прямо перед собой, и лишь через две секунды выстрелят в угол. Этих двух секунд мне вполне хватало, чтобы застрелить посетителей. Благо, пистолет с глушителем!

– Войдите, – разрешил я, держа палец в кармане брюк на предохранителе.

Дверь открылась – на пороге стоял… мой сын Борис.

– Ку-ку, – поздоровался он, и в воздухе сильно запахло водочным перегаром.

Я сразу определил, что мой сынок здорово «заложил за воротник». Интересно, с какой стати?

– Тебе, небось, интересно, чего это я такой поддатый к тебе явился? – дурацкая усмешка перекосила лицо Бориса.

Он захлопнул дверь и нетвердыми шагами прошел в глубь комнаты.

– Ты прав, мне это очень интересно, – искренне ответил я.

Ноги отказались держать Бориса, и он рухнул, как подкошенный, на кровать. Но через секунду сел и залился истерическим смехом:

– Ха-ха-ха!.. Вот, сижу, вот… Ха-ха-ха!

Мое мрачное молчание подействовало на Бориса отрезвляюще, и он раздельно проговорил:

– Я сразу понял – тут что-то нечисто… Сразу же, как только ты выследил меня и предложил мне деньги. И почему я в ту минуту не догадался?

Усевшись рядом с сыном на кровать, я опустил голову и спросил:

– И о чем ты догадался?

– О том, что ты и есть мой родной отец!

Его слова подействовали так, словно на меня вылили ушат ледяной воды. Я вскочил на ноги и начал быстро расхаживать по номеру.

– Прости, Боря, но ты несешь ахинею, – начал я неуверенно защищаться.

Я паниковал. Слова Бориса означали полный провал моей миссии. Это надо же – меня «вычислил» мальчишка, родной сын! Так что уж говорить о матерых волках из «Азии»!

Я не знал, что и предпринять. Связаться с Центром в Москве? А как заставить молчать Бориса?

– Ты, небось, думаешь, что я сейчас закричу: «Ах, дорогой папочка! Я ждал этой встречи столько лет!» – и упаду в твои объятия? Черта с два! Я пришел сказать тебе, что ты мразь и подонок!

– Да как ты смеешь так со мной разговаривать! – закричал я.

– Что, отцовские чувства в тебе вдруг пробудились? – издевательски засмеялся Борис. – А что ж ты, папочка, к этим своим чувствам пять лет назад не прислушивался?

– Я вовсе не твой отец! – вновь закричал я.

В другое время и при других обстоятельствах я бы за такие слова самому себе язык мог отрезать! Но сейчас я пытался воздействовать на сына криком, так как мы оба превосходно понимали, что я не прав.

– Я не твой отец, – повторил я тише ужасные слова. – Но я был его близким другом и не позволю обращаться со мной в такой манере!

– Ах, какая щепетильная натура! – засмеялся Борис. – Прямо-таки кисейная барышня…

– Не надо тебе этого говорить, – начал я убеждать его и положил руку ему на плечо.

– Не надо мне лапшу на уши вешать! – резко скинул он мою руку со своего плеча. – Мне еще в ту нашу встречу твоя физиономия показалась очень знакомой. А дома я пересмотрел все наши семейные фотоальбомы и понял, что ты – мой бывший отец…

От того, как подчеркнуто Борис произнес слово «бывший», меня едва не передернуло.

– Но окончательно мне помогло в этом убедиться другое, – продолжал сын. – Хочешь знать, что именно?

– Я хочу только, чтобы ты поскорее заткнулся…

– Вот этот портрет! – не слушая меня, закричал сын и показал пальцем на портрет Владимира Высоцкого, висевшего напротив кровати.

«Да, с портретом я, пожалуй, оплошал», – мысленно упрекнул я себя.

– Помнишь, на прощание я сказал тебе, что ты очень напоминаешь Владимира Высоцкого?..

– Ни черта я не помню. И вообще, этот портрет висел в гостиничном номере до моего приезда, – на ходу сочинил я.

– Мама рассказывала, что ты всегда был страстным поклонником Высоцкого, – продолжал Борис, совершенно не слушая моих оправданий. – И даже старался походить на него! Ты, дерьмо собачье, старался походить на этого великого человека! Ты, подонок, гадина, мразь, сволочь, тварь паршивая… бросил нас с матерью, когда нам было так тяжело! За эти пять лет ты нам даже открытки не прислал, не соизволил нас навестить! Как я хочу, чтобы ты сдох, ублюдок!

– А вот оскорблять меня тебе не стоило, парень, – спокойно сказал я и ударил сына по лицу.

Он рухнул плашмя на кровать, а потом медленно поднялся.

– Ну вот, а говоришь, что ты не мой родной отец, – снова ухмыльнулся он, и в следующую секунду заехал мне кулаком в челюсть.

Я успел привычно увернуться от удара и перехватил его руку, занесенную для нового удара, за запястье.

– Ты почему так напился? – спросил я его безо всякой связи с предыдущим разговором.

– Только не говори мне, что пить водку вредно, – чуть ли не прорычал Борис.

– Пить водку вредно, – стараясь казаться невозмутимым, сказал я. – Сорокоградусная мешает трезво оценивать ситуацию и принимать правильные решения. Кроме того, она нарушает координацию движений и замедляет реакцию. Из-за нее ты не сумеешь выложиться во всю мощь своих физических данных, когда это понадобится…

– А мне и не нужны сейчас никакие данные, – вырвал Борис руку и потер запястье. – Я хотел только увидеть твои паучьи глаза и плюнуть в твою поганую рожу. Тьфу!

От сыновьего плевка я молниеносно увернулся.

– Ну и реакция у тебя, – не удержался он от восхищения.

– Видишь ли, я одно время служил военным советником в Анголе, – опустился я на кровать и положил руки на колени. – Мне приходилось много перемещаться по тамошним джунглям. А должен сказать, что ядовитых змей в этих лесах была тьма-тьмущая. Я не боялся их укусов – на этот счет всегда имел при себе противоядие. Но страшны были те змеи, которые плевались ядом – своим плевком они попадали с расстояния в двадцать шагов прямо в глаз человека. Яд этих змей действовал мгновенно. Соответственно, мгновенно приходилось и реагировать. К счастью, одновременно с плевком эти змеи издавали особый протяжный звук. Так что, услыхав его, я успевал в нужный момент пригнуть голову. Только мгновенная реакция помогла мне дожить до сегодняшнего дня…

– Я тебе не верю, – сказал сын.

– Клянусь, говорю чистую правду. У меня после этой Анголы загар с кожи не сходил почти два года. Я здорово смахивал после на типичного пуэрториканца. Поэтому мое начальство не придумало ничего умнее, как отправить меня на некоторое время в Соединенные Штаты Америки…

Я сам не мог понять, что это вдруг на меня нашло, почему я начал чистосердечно исповедоваться перед сыном? Я рассказывал ему то, о чем не мог знать больше никто другой, кроме меня самого, и все не мог остановиться. Видимо, меня, что называется, «прорвало» после долгих лет вынужденного молчания, и теперь я изливал душу родному человеку, которого так любил и за которого готов был жизнь отдать! Как я мог объяснить ему, что не подавал весточки о себе эти долгие пять лет только потому, что боялся за их жизнь! Ведь если бы у бандитов зародилось хотя бы малейшее подозрение, что сотрудник знаменитого Четырнадцатого Отдела Владимир Печегин еще жив, они, рано или поздно, разыскали бы мою семью. И тогда Борис не сидел бы здесь, живой и здоровый, и не проклинал бы меня с максимализмом, свойственным его восхитительным семнадцати годам!

– Злостные неплательщики алиментов – мастера сочинять и не такие истории, – презрительно выпятил нижнюю губу Борис.

Это была моя привычка – так выпячивать нижнюю губу, когда кого-то сильно презираешь! Я словно видел свою молодую копию. Но упоминание о неплательщике алиментов здорово меня задело. Так вот за кого они меня принимали все эти годы! И неужели Надежда способна была поверить, что я мог разлюбить ее и бросить? Хотя, как иначе она могла объяснить мое внезапное исчезновение?..

– Боря, ты крупно ошибаешься, – старался я говорить как можно мягче, хотя внутри у меня все кипело. – Прежде всего, давай условимся, что я все-таки не твой отец…