Бруно Ясенский - Человек меняет кожу

• Название: Человек меняет кожу
• Автор: Бруно Ясенский
• Издательство: Таджикское государственное издательство
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1959

В романе «Человек меняет кожу» автор умно, достоверно, взволнованно рассказывает об одной из строек первых пятилеток – плотине через реку Вахш в Таджикистане.

Перед читателем предстает Таджикистан начала тридцатых годов во всей сложности классовой борьбы, которая усугублялась национальным антагонизмом и религиозным фанатизмом.

---

Когда машина подъехала к городку, была уже полночь. Мрак здесь был исколот булавками света. Над котлованом висел белый раскалённый шар, но котлован безмолвствовал, безмолвно стояли экскаваторы с неподвижной, патетически нацеленной в небо стрелой.

– Почему стоят оба экскаватора? Не хватило горючего?

Добродушный прораб, худощавый Андрей Савельевич, тоже встревоженно приподнялся на сиденье.

– Нет, горючее только вчера подвезли. Не пойму, что это такое. Не могли же застопориться сразу два экскаватора!

Машина остановилась; они вчетвером стали карабкаться на отвал. На краю котлована стояла группа людей. Кларк разглядел Кирша и Синицына. Дело становилось серьёзным.

– Что случилось?

Синицын посмотрел на часы.

– Дальверзинцы не вышли на работу. Вся третья смена потребовала прибавки пятидесяти копеек с кубометра. Знают, что некем их заменить, а работу надо закончить к сроку, – вот и попались на удочку рвачам.

Полозова перевела Кларку.

– У нас нет другого выхода, как согласиться на их требование, – обратился к Киршу Кларк. – Каждый рабочий пользуется затруднениями предпринимателя, чтобы урвать лишний цент. Против этого ничего не поделаешь. Каждая смена простоя обойдётся гораздо дороже, чем эти пятьдесят копеек.

– Дело не в пятидесяти копейках, дорогой мистер Кларк, – нахмурился Кирш. – Нельзя поощрять рвачества. Сегодня дадим пятьдесят, завтра потребуют рубль. Мы – не капиталистические предприниматели, у которых каждую прибавку надо вырывать из глотки забастовкой. У нас рабочий обеспечен во всех отношениях, – за исключением разве жилищного, но этого на деньги не купишь, – и ставки здесь больше, чем во всём Союзе. И потом вовсе не каждый рабочий пользуется затруднениями, чтобы вырвать у своего рабочего государства деньги, которых не заработал. Вы ещё мало видели наших рабочих. Только слабый, деревенский элемент поддаётся на кулацкую агитацию.

– Всё это очень хорошо, но у нас нет другого выхода. Перейти опять на две смены?

– А вот выход сейчас постараемся найти, – Кирш оглянулся на Синицына.

– Товарищ Полозова! – позвал Синицын. – Я только что послал Нусреддинова оповестить ребят и срочно организовать комсомольскую бригаду. Берите машину и поезжайте в Курган. Мобилизуйте всех комсомольцев, которых застанете на квартире.

– Есть, товарищ Синицын.

Она быстро сбежала по откосу.

С неба медленно отклеивалась сизая плёнка туч, и небо всплывало из-под неё чёткое, как переводная картинка, со своим серебряным кружком луны, с путаницей мерцающих фонариков, со своим городком, отпечатавшимся сплошным чёрным пятном, исколотым булавками света. Не хватало на нём только людей, скользящих, как канатобежцы, по гребню отвала, и американских экскаваторов, застывших с костлявой рукой, поднятой, как для фашистского приветствия.

– Экскаваторы в исправности? – спрашивал у кого-то Кирш.

Кларк молча следовал за ним.

– Будьте готовы, товарищи. Через час возобновим работу.

Экскаваторщик кивнул головой. Он ёжился в своей тёплой кожаной куртке.

– Что с вами? Вы нездоровы?

– Малярия треплет. Это ничего…

– Чего ж вы дома не остались? Можно было договориться с драгером первой смены, чтобы вас заменил.

– Нельзя. Заболел. Воспаление лёгких, кажется. Драгер второй смены проработал за него две смены подряд.

– Везёт так везёт! Ну, а вы-то выдержите? Завтра найдём вам заместителя.

– Выдержу. Не впервой.

Он поднял воротник кожанки и залез в кабинку.

– Андрей Савельевич, а Андрей Савельевич! – дёргал прораба за рубаху Климентий. – Где же копер-то стоять будет? Там внизу нешто?

– Да отстань ты от меня со своим копром! Видишь, тут не до этого.

– А вы мне только покажите, где это будет. Я сам всё посмотрю и вымеряю.

– Вон там, внизу. Только надо ещё выбрать в этом месте три метра скалы, тогда можно ставить. А раз некому выбирать, значит и постройку подъёмника отложить придется.

Климентий вытащил из кармана складной метр и стал спускаться в котлован.

Через некоторое время Кларк, растерянно бродивший по кавальеру, расслышал вдали шум мотора и всплески хоровой песни. Песня напоминала ту, которую в Москве пел проходивший по улице отряд красноармейцев.

Несколько минут спустя внизу, у насыпи, остановилась легковая машина. Из машины высыпал десяток парней, почти мальчиков, и одна девушка, – Кларк узнал Полозову. Парни с пением карабкались на кавальер, словно хотели взять его приступом. Кларку показалось на минуту, что он присутствует на каких-то ночных маневрах. Вскарабкавшись наверх, комсомольцы по-военному выстроились перед Синицыным.

– А где же Нусреддинов?

– Идёт. Мы его обогнали на дороге.

Нусреддинов с комсомольцами поднимался по другой стороне. Они выстроились парами. В отсвете электрического шара их смуглые лица казались посеребрёнными. Зазвенела песня, и комсомольцы гуськом стали сбегать по уступам отвесной тропинки, на дно котлована.

– Нусреддинов!

– Слушаю, товарищ Синицын.

– Плохой из тебя организатор. Не дело брать тачку и работать самому, – это каждый может. Секретарь комсомольского комитета должен уметь организовывать. Что ж ты больше двадцати пяти человек собрать не мог?

– Ночь, товарищ Синицын, в полчаса всех не разыщешь. Завтра организую как следует, а сегодня не сумел собрать больше, – придётся самому поработать.

Нусреддинов улыбнулся, по тёмному лицу скользнул поперечный блик. Не дождавшись ответа, Керим сбежал в котлован.

– Товарищ Кларк!

На выступе тропинки стояла Полозова.

– Поезжайте домой. Я тут останусь поработать с ребятами. Приезжайте к утренней смене. Буду вас ждать здесь.

Внизу уже звенели первые тачки и первые удары кирки.

– Андрей Савельевич, а Андрей Савельевич! – дёргал запарившегося прораба за руку Климентий. – Я вымерил. Построить можно. Завтра лес приготовить надо. Я сам выберу. Лес привезли подходящий. Послезавтра начнём. Только вот скалу, говорите, выбирать надо. Это они, что ли, выбирать-то будут? – он указал на комсомольцев.

Прораб кивнул головой.

– Они, а кто же?

– Нешто у них сила есть? Не выберут!

– Сколько смогут, столько и выберут.

– Долго выбирать будут. На такую работу мужиков здоровых надо, а такие дитяты и в месяц не выберут. А без этого никак строить нельзя?

– Сказал тебе – нельзя. Не нравится, иди и выбирай сам. Критику наводить каждый умеет, а когда надо помочь, – кишка тонка.

Прораб пошёл к экскаватору.

Ковши полетели вниз и опять взвились вверх. Внизу, под тяжестью тачек, жалобно скрипели доски, ребята держали ручки тачек, как крестьянин держит омач, напирая на него всем телом, и тачка спотыкалась и застревала, как омач в каменистой почве.

«Нет у ребят сноровки, – подумал Кларк, – всё равно тех двух бригад не заменят».

Он всё ещё продолжал стоять на гребне отвала, нерешительно поглядывая вниз. Полозова с парнем в зелёной тюбетейке грузили вываленный из тачек камень в ковш экскаватора. Кларк медлил. По правде говоря, делать ему было нечего, но уходить почему-то было неловко. Он мялся на месте, делая вид, что присматривает за работой, и отдавая себе одновременно отчёт в нелепости своей роли праздного наблюдателя. Он поднял глаза, разыскивая прораба, словно надеясь найти указание для себя в том, что делает сейчас прораб.

По другую сторону кавальера стоял бородатый мужик в картузе, плотник, посматривая вниз. Он топтался на месте так же нерешительно, как Кларк, словно тоже не знал, что ему с собой делать. Кларку эта аналогия показалась обидной. Он повернулся уже, чтобы сойти к автомобилю, когда вдруг увидел, что бородатый спускается по тропинке в котлован. Кларк остановился из любопытства. Бородатый достиг дна и, протиснувшись между комсомольцами, поднял с земли свободную кирку. Минуту он постоял в нерешительности, потом повернулся и, подойдя к самому худенькому подростку, рассыпавшему на полдороге свою тачку, мягко отстранил его рукой, сунул ему кирку, – как ребёнку, чтобы не обиделся, дают в руки игрушку, – и, навалив тачку, плавно покатил её к ковшу. Внизу одобрительно зашумели.

Кларк продолжал стоять. Положение его становилось всё более неловким. Ему казалось, что если он повернётся сейчас и станет сходить к автомобилю, все оглянутся в его сторону.

Тогда случилось совершенно неожиданное. Ковш одного из экскаваторов, нагруженный доверху, не взлетел. Снизу закричали, дёрнули цепь. Ковш продолжал неподвижно лежать.

Кларк быстро подошёл к экскаватору и натолкнулся на прораба, вытаскивавшего из кабинки неподвижного драгера. Кларк помог уложить драгера на камни.

– Что случилось? – прокричал он по-английски в ухо прорабу, и прораб, не понимая английского, понял и ответил:

– Малярия.

Кларк тоже понял. Они уложили упавшего в обморок драгера. Кларк расстегнул драгеру куртку: из-под кожанки дунуло жаром. Прораб побежал за водой. Кларк положил больному руки на лоб. Лоб горел, у человека было не меньше сорока градусов температуры. Прибежал прораб с водой и стал приводить драгера в чувство. Драгер открыл глаза. Глаза его горели, в глазах беспокойной каплей ртути прыгал зрачок.