Бенедикт Лифшиц - Полутораглазый стрелец

• Название: Полутораглазый стрелец
• Автор: Бенедикт Лифшиц
• Жанр: Поэзия

Настоящий сборник, приуроченный к 100-летию со дня рождения Бенедикта Лившица (1887—1938) — видного литературного деятеля, поэта, переводчика, является наиболее полным изданием его творческого наследия. В него включены стихотворения, переводы французской лирики XVII и XX веков, грузинских и украинских поэтов, а также его мемуарная книга «Полутораглазый стрелец», в которой содержится ценнейший материал о Маяковском, Хлебникове, Д. Бурлюке, Северянине, Крученых, Малевиче, Филонове и многих других и в целом по истории русского футуризма.

---

Разбей, о тело, склеп свой! Настежь двери!

Пей, грудь моя, рожденье ветерка!

Мне душу возвращает свежесть моря…

247

О мощь соленая, в твоем просторе

Я возрожусь, как пар, как облака!

Да! Море, ты, что бредишь беспрестанно

И в шкуре барсовой, в хламиде рваной

Несчетных солнц, кумиров золотых,

Как гидра, опьянев от плоти синей,

Грызешь свой хвост, сверкающий в пучине

Безмолвия, где грозный гул затих,

Поднялся ветер!… Жизнь зовет упорно!

Уже листает книгу вихрь задорный,

На скалы вал взбегает веселей!

Листы, летите в этот блеск лазурный!

В атаку, волны! Захлестните бурно

Спокойный кров - кормушку стакселей!

248

ПОЛЬ КЛОДЕЛЬ

247

Ты победил меня, возлюбленный! Мой враг,

Ты отнял у меня все способы защиты,

И ныне, никаким оружьем не прикрытый,

О Друг, я предстаю тебе и сир и наг!

Ни юный пыл Страстей, ни Разум, ни Химера,

На ослепленного похожая коня,

Мне не были верны: все предало меня!

И в самого себя во мне иссякла вера.

Напрасно я бежал: Закон сильней меня.

Впусти же Гостя, дверь. Раскройся пред единым,

О сердце робкое, законным господином,

Который бы во мне был больше мной, чем я.

О, сжальтесь надо мной, все семь небес! Заране

На зов архангельской трубы явился я.

Всесильный, праведный, предвечный судия,

Я жив и трепещу в твоей суровой длани!

248. МРАЧНЫЙ МАЙ

Властительницы с взорами козулей

Лесной тропою ехали верхом.

Собаки, дичь подкарауля,

Во мраке лаяли глухом.

Их волосы цеплялись за сучки,

И листья приставали к мокрым щекам.

Раздвинув ветви манием руки,

Они вокруг взирали диким оком.

Властительницы темных рощ, где птица

Поет на буке, и в овраге

Уж вечер, подымите лица,

Порозовевшие от влаги!

249

Я слишком мал, чтоб вас к себе привлечь,

Владычиц вечера! Голубок воркотня

Вам ближе, чем людская речь:

Вы не заметили меня.

Бегите! Лай уж слышен на дороге,

И тяжко наползают тучи!

Бегите! Пыль клубится на дороге,

И листья мчатся темной тучей!

Ручей далеко. Стадо где-то блеет.

Бегу, рыдая.

С горами слившись, туча дождик сеет

Над лесом шестичасовым - седая.

250

ШАРЛЬ ПЕГИ

249. БЛАЖЕН, КТО ПАЛ В БОЮ…

Блажен, кто пал в бою за плоть земли родную,

Когда за правое он ополчился дело;

Блажен, кто пал, как страж отцовского надела,

Блажен, кто пал в бою, отвергнув смерть иную.

Блажен, кто пал в пылу великого сраженья

И к богу - падая - был обращен лицом;

Блажен, кто пал в бою и доблестным концом

Стяжал себе почет высокий погребенья.

Блажен, кто пал в бою за города земные -

Они ведь города господнего тела;

Блажен, кто пал за честь родимого угла,

За скромный ваш уют, о очаги родные.

Блажен, кто пал в бою: он возвратился в прах,

Он снова глиной стал, землею первозданной;

Блажен, кто пал в бою, свершая подвиг бранный,

И зрелым колосом серпа изведал взмах.

251

ЖЮЛЬ РОМЕН

250. ИЗ КНИГИ «ЕВРОПА»

На пятисотый день войны льет беспрерывный ливень.

Как будто мало было нам и сумерек стеклянных,

И ветра, стелющегося вплотную по земле,

И перекрестка, полного каким-то странным пылом,

Как чан, где ядовитые движения кипят,

И вытянувшихся огней, что бродят в полумраке,

Набрасывая в небе план всемирного злодейства;

Нет, были надобны еще и дождь, и грязь, и лужи!

«Поборник истины, ты сожалеешь наше время!

Его страдания тебе сжимают болью сердце!

Не должен был бы ты, восстав, как древние пророки,

Бессмертным возгласом приветствовать грядущий суд?

О пешеход, споткнувшийся на темной мостовой,

Как память коротка твоя и как бессильна жалость!

Ужели ты совсем забыл о временах их счастья?

И смех их перестал звучать в твоих ушах оглохших?

И запах радости их унесли морские ветры?

Припомни ночь, когда, бредя по улицам уснувшим,

Ты в гневе праведном бесчисленные беззаконья

Насильников последнего столетья клал на чашу

Весов, проверенных в теченье сорока веков?

Им вдоволь времени хватило множить всю их мерзость.

Покуда ангел мщения дремал у грани мира,

Они загадили пометом все вершины жизни

И небеса забрызгали блевотиной своей.

252

Послушай, как теперь они из сил последних лгут:

Паническою ложью наводняя все дома,

Они клянутся в том, что жили лишь для Правды вечной,

Для Мысли лишь святой и для Поэзии бессмертной.

Пускай хоть помолчат, оставив идеал в покое!

Когда они вершили торг и в банках и в конторах,

Железным ломом спекулируя, зерном и кожей,

Когда, пресытясь золотом и чуя зуд в карманах,

Они влекли свои жиры на кресла мюзик-холла

Иль ужинали в комфортабельнейшем ресторане,

Попробовал бы кто напомнить им об идеале.

Но может быть, им даруют прощенье мертвецы,

Быть может, искупленье стало делом всенародным,

На радость торгашам и в посрамление поэтам?

Иль десять девственниц пришли торжественным посольством

Облобызать следы плевков на праведном челе?

Не надо стонов, незачем ни головою никнуть,

Ни устремлять глаза туда, где блещет влажный отсвет:

Прекрасней молния, чертящая свой приговор.

Что значит для тебя, паломника в харчевне века,

Землетрясение, крушенье самых крепких стен,

Пеньки фундаментов, торчащие из десен почвы?

Впивай в себя, как музыку, весь треск и грохот ломки,

Испытывай в своих костях все прелести удара,

Свергающего время, осужденное тобой!

Безумным хаосом пьяней, вдыхая запах серы,

Что вырывается из зыбких складок катаклизма!

Взгляни: абсурд и мрак тебе покорствуют, как псы.

Веленья гнева твоего исполнят их клыки.

Ты движешь бурей, мир срывающей с его устоев.

Возрадуйся же! Облекись в блуждающее пламя

И выкрои себе дорожный плащ в огне небесном!»

253

ШАРЛЬ ВИЛЬДРАК

251. ПЕСНЬ ПЕХОТИНЦА

Я хотел бы на дороге

Старым быть каменотесом;

Он сидит на солнцепеке

И булыжники дробит,

Широко расставив ноги.

Кроме этого труда,

Нет с него иного спроса.

В полдень, удаляясь в тень,

Он съедает корку хлеба.

Знаю я глубокий лог,

Где укрылась в дикой чаще

Старая каменоломня,

Позабытая людьми.

Там и солнца луч не светит,

Не накрапывает дождик,

Там залетная лишь птица

Вопрошает тишину.

Это - древняя морщина

На лице земли суровом,

Небом проклятая щель.

Съежившись под ежевикой,

Я хотел бы там лежать!

Я хотел бы быть слепцом,

Что стоит у входа в церковь:

Звучной ночью окружен,

Он поет, в себе лелея

Время, плещущее в нем,

Как под сводом чистый воздух,

254

Потому что он на берег

Выброшен рекой угрюмой,

И его уж не увлечь

Мутной ненависти волнам.

Я хотел бы быть солдатом,

Наповал убитым первой

Пулей в первый день войны.

255

ГИЙОМ АПОЛЛИНЕР

252. СУМЕРКИ

В саду где привиденья ждут

Чтоб день угас изнемогая

Раздевшись догола нагая

Глядится Арлекина в пруд

Молочно-белые светила

Мерцают в небе сквозь туман

И сумеречный шарлатан

Здесь вертит всем как заправила

Подмостков бледный властелин

Явившимся из Гарца феям

Волшебникам и чародеям

Поклон отвесил арлекин

И между тем как ловкий малый

Играет сорванной звездой

Повешенный под хриплый вой

Ногами мерно бьет в цимбалы

Слепой баюкает дитя

Проходит лань тропой росистой

И наблюдает карл грустя

Рост Арлекина Трисмегиста

253. ОТШЕЛЬНИК

Проклятие скорбям и мученичеству

Вскричал близ черепа отшельник босоногий

Логомахических соблазнов и тревоги

Внушаемой луной я не переживу

Все звезды от моих молитв бегут О дыры

Ноздрей Орбиты глаз Истлевшие черты

Я голоден Давно кричу до хрипоты

И вот для моего поста головка сыра

256

О господи бичуй поднявшие подол

Над задом розовым бессовестные тучи

Уж вечер и цветы объемлет сон дремучий

И мыши в сумраке грызут волхвуя пол

Нам смертным столько игр дано любовь и мурра

Любовь игра в гусек я к ней всегда готов

А мурра беглый счет мелькающих перстов

Соделай господи меня рабом Амура

Я Незнакомки жду чьи тонкие персты

На ноготках хранят отметки лжи и лени

Им нет числа но я томясь от вожделений

Жду рук протянутых ко мне из темноты

Чем провинился я что ты единорогом

Обрек меня прожить земную жизнь господь

А между тем моя совсем безгрешна плоть

И я напрасно дань несу любви тревогам