Дмитрий Шидловский - Враги

• Название: Враги
• Автор: Дмитрий Шидловский
• Издательство: Крылов
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2003
• ISBN: 5-94371-364-6

Два друга-студента из России начала двадцать первого века, Алексей Татищев и Павел Сергеев, оказываются в России начала века двадцатого. Но это не совсем та Россия, в которой они родились. В этой России история пошла несколько иным путем (известным тем, кто читал книги Шидловского «Орден» и «Мастер»), однако же, как и в истории подлинной, там тоже произошла революция и началась гражданская война. И два друга, Павел и Алексей, оказались по разные стороны фронта: один встал на сторону большевиков, второй… Второй, Алексей Татищев, к тому времени блестящий морской офицер, оказался одним из лидеров Кронштадтского восстания, которое в данной реальности оказалось успешным…

Альтернативная история двадцатого века — в новом авантюрно-приключенческом романе Дмитрия Шидловского «Враги».

---

— Нет, трижды прав Врангель, что своим спуску не дает, — грохнул кулаком по столу Оладьин. — Вот бы где они у меня были, если бы не твои либеральные иллюзии. Слушай, Татищев, а если поднимем твой спецполк и флот и разгоним всю эту интеллигентскую сволочь к чертям?

— Практически это возможно, — кивнул Алексей. — В армии за вас голосовало девяносто восемь процентов, в полиции — восемьдесят. Но вначале примите мою отставку.

— Почему? — Глаза адмирала снова помутнели.

— Потому, что то государство, которое вы создадите, это не то государство, в котором я хочу жить. Вы знаете, ваше высокопревосходительство, я не трус, и под пули ходил, и в подполье работал. Но мы боролись против узурпаторов. Если вы пойдете сейчас по силовому пути, свернуть уже не сможете. Вы будете арестовывать неугодных вам, лишать собственности не поддерживающих вас. И чем же вы будете тогда отличаться от большевика?

— Вы же знаете, что я антикоммунист, — вскипел Оладьин.

— Я против коммунистов, — покачал головой Алексей, — не потому, что мне не нравятся серп, молот и красные знамена. Я против них, потому что считаю: каждый человек от рождения наделен неотъемлемыми правами. Я сражался против большевиков, которые плюют па эти права, считая людей материалом, сырьем для своих экспериментов. Я не поддержу вас, если вы превратитесь в обычного диктатора, мыслящего подобным же образом.

Оладьин снова обмяк.

— Вы нужны мне, Алексей, — произнес он. — Мы многого добились вместе. Почему вы хотите оставить меня?

— Я не оставлю вас, — с напором произнес Алексей, — если вы не свернете с пути, на который однажды встали. Выбирайте, ваше высокопревосходительство, что для вас первостепенно: личная власть или благо государства. Если первое, я с вами, пусть даже это и означает мою и вашу отставку. Но помните: правитель, действующий из своих личных интересов, ведет страну к гибели.

— К тридцатому году мы должны были включить в свой состав Эстонию и Финляндию, — помотал головой Оладьин, — стать одной из самых мощных военных держав. А что сделают эти?!

— Подчинитесь неизбежному, ваше высокопревосходительство, — проговорил Алексей. — Мы сами установили правила игры. Давайте не будем нарушать их. Надо во что бы то ни стало избежать крови. Не забывайте, что времена меняются. Если мы сохраним демократию, то еще сможем вернуться к власти через те же выборы. Но сейчас народ нас не хочет. Это придется признать и, если мы уважаем своих граждан, признать результаты выборов. Сейчас нам просто надо проанализировать причины, по которым мы проиграли, чтобы извлечь уроки и не допустить ошибок в дальнейшем. Социал-демократы уважают конституцию, они не будут узурпировать власть, как это сделали бы коммунисты или фашисты. Мы сохраним много мест в Думе. Вы сможете стать депутатом и лидером парламентской фракции.

Если же мы пойдем по силовому варианту, это будет лишь началом целой цепи кровавых переворотов. А в конце концов к власти придут коммунисты, потому что они сплоченнее и жестче остальных, а народ к этому моменту уже не будет видеть разницы между нами и ними.

— Хорошо, — вздохнул адмирал. — Ступайте к себе. До передачи власти у нас еще месяц. Постарайтесь привести дела в порядок и сделать максимум возможного за это время.

* * *

Павел шел по коридору в уже известном всей Москве здания на Лубянке. Когда-то здесь находилось страховое общество, а теперь — грозная спецслужба, одно название которой заставляло трепетать многих людей в стане и за ее пределами. «Ничего, — думал Павел, — пройдет еще немного времени, и весь мир будет трепетать перед мощью пролетарского карающего меча. Так и должно быть. Только таким путем мы сможем утвердить свою власть на планете».

«Только таким? — шальная мысль возникла в его мозгу. — Не означает ли это, что мы просто не способны взять власть в ходе свободных выборов, конкурируя с буржуазными партиями? При самом благоприятном стечении обстоятельств, когда нам никто не мешал вести пропаганду, в январе восемнадцатого мы набрали двадцать пять процентов, и то в союзе с левыми эсерами. В нашем мире за коммунистов на президентских выборах проголосовало около половины граждан страны, некоторые даже говорят, что больше половины, а результаты скрыли. Может, и так. Но, что греха таить, многие из выбиравших Зюганова голосовали против Ельцина, а не за коммунизм. Здесь же нам пришлось подавлять мощные крестьянские восстания. Неужели народ и вправду нас не хочет? Бред. Я же знаю, что это единственно верное учение, дорога к светлому будущему. Большинство населения еще не созрело. Но что делать? Не ждать же отстающих! Надо ускорить исторические процессы ради них же, всех людей, живущих на земле, ради блага их потомков».

Навел остановился около нужной ему двери и постучал.

— Войдите, — раздался знакомый голос. Павел вошел.

— Здравствуйте, товарищ Сергеев, — поднялся из-за стола Петерс. — Спасибо, что пришли так быстро.

— Это мой долг, — улыбнулся Павел, садясь на стул для посетителей.

Обстановка кабинета Петерса была более чем аскетичной. Канцелярский письменный стол с примыкающим к нему столом для совещаний. Несколько стульев и три шкафа для бумаг. На крышке рабочего стола размещались: простенький письменный прибор, пресс-папье, стеклянный графин с водой и два граненых стакана. Осматривая скудное убранство кабинета, Павел подумал: «Все правильно, так и должно быть. Все должно быть подчинено одной задаче — борьбе за дело коммунизма. Никакой роскоши, никаких сантиментов. Прав товарищ Сталин, трижды прав. И я должен отдать всю свою жизнь борьбе. Это смысл моей жизни».

— Как работается? — осведомился Петерс, в упор глядя на собеседника. — Как обустроились?

— Нормально, — пожал плечами Павел. — Быт меня не очень волнует. Выделили комнатку недалеко от работы, тому и рад. Служу секретарем в Балтийском отделе Коминтерна. Работа в основном техническая. Ничего особенного. Вы знаете, я бы мог приносить больше пользы нашему делу.

— Все, что делается на благо пролетариата, — полезно, — наставительно проговорил Петерс. — Впрочем, вы действительно чрезвычайно важны для нас. И наш отдел был бы рад установить с вами более тесное сотрудничество, товарищ Сергеев.

— Рад помочь, — улыбнулся Павел.

— Прежде всего меня интересует обстановка в Северороссии, — быстро проговорил Петерс. — Честно говоря, я не ожидал, что Оладьин так легко отдаст власть. Что вы думаете по этому поводу?

— Возможно, — пожал плечами Павел, — он действительно уверовал в идеалы буржуазной демократии. Если честно, я тоже полагал, что он совершит переворот и не допустит конкурента к власти.

— Мы очень рассчитывали на это, — проворчал Петерс. — Если бы события пошли таким образом, мы могли бы спровоцировать там серьезный конфликт между социал-демократами и Оладьиным. Возникли бы уличные беспорядки, а там, глядишь, и до революционной ситуации недалеко.

У Павла загорелись глаза:

— Значит, все же есть планы по восстановлению советской власти в Северороссии?

— Конечно, товарищ, — снисходительно пояснил Петерс, — наша борьба не прекратится никогда.

— Я мог бы помочь, — быстро произнес Павел.

— А вы и так помогаете. Насколько я знаю, вам поставлена задача работать с североросскими коммунистами, проживающими на территории РСФСР, и курировать работу Коминтерна в Северороссии. Это важная деятельность.

— И стоило меня обменивать на иностранного шпиона, чтобы я сидел за канцелярским столом и перебирал бумажки?! – начал кипятиться Павел.

— Не спешите, товарищ Сергеев, — произнес Петерс. — Вы обладаете знаниями и навыками, которые окажутся чрезвычайно полезны для нас в будущем. Но ваше время еще не настало.

— Конечно, — кивнул Павел. — Но есть же и текущие операции. Сама борьба. Все, чем я занимаюсь, очень рутинно и приносит незначительный результат. Какие-то фракции, внутрипартийные склоки, оппортунистические уклонисты. Конечно, я добьюсь проведения генеральной линии… Но я хочу настоящего боя. У меня есть счеты кое с кем в Северороссии.

— Всему свой черед, — отмахнулся Петерс. — Наступит еще время новых боев. Но и сейчас есть невидимый фронт, и бои ведутся на нем не менее жестокие, чем в гражданскую. Кстати, мне стало известно, что вы знали начальника Управления североросской госбезопасности Татищева еще до революции. Как вы можете охарактеризовать этого человека?

— Убежденный антикоммунист, еще с четырнадцатого года. Целью своей жизни поставил борьбу с советской властью. Хитрый, умный…

— Уж в этом-то я убедился, — оскалился Петерс. — Есть какие-либо возможности повлиять на него? Подкупить, подсунуть женщину, посадить на наркотики? В ближайшее время он покинет свой пост, и контроль за ним ослабнет. Да и сам он может расслабиться, оказавшись не у дел. Возможно, затаит обиду на новые власти, а информация, которой он владеет, чрезвычайно ценна.