Дмитрий Шидловский - Противостояние

• Название: Противостояние
• Автор: Дмитрий Шидловский
• Издательство: Крылов
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2003
• ISBN: 5-94371-435-9

«Противостояние» — долгожданное продолжение романа Д. Шидловского «Враги». В книге действуют те же герои — Алексей Татищев и Павел Сергеев. Один — политический и военный деятель государства Северороссия, второй — крупный партийный работник Страны Советов. Две России — коммунистический Советский Союз и капиталистическая Северороссия — накануне Второй мировой войны, которой не избежать и в этом альтернативном мире. Но расстановка сил здесь — иная. И, главное, здесь двое «пришельцев из будущего», заранее знающих, каким будет ход истории, и прилагающих все силы, чтобы этот ход изменить. Но каждый — в своем собственном направлении…

---

Его взгляд, внезапно ставший молодым и колючим, впился в глаза Алексея.

— Это тоже будет вмешательством в историю, — произнес Алексей.

— Не хотелось бы выступать выписывающим индульгенцию падре, — проговорил Санин, — но, во-первых, вы лишь нивелируете последствия другого вмешательства в историю. Во-вторых, перед таким же выбором встал бы любой профессионал, занимающий ваш пост. Ваше отличие от него лишь в том, что вы более четко осознаете последствия. Итак, выбирайте.

— Вы правы… — вздохнул Алексей.

— Я ни в чем не прав, потому что ничего не предлагал, — отрезал Санин. — Я лишь помог вам проанализировать ситуацию. Выбор за вами.

— Да, — с трудом произнес Алексей, — я должен сделать это. Превентивная атака Гитлера грозит меньшими бедами Северороссии… и всему миру.

В комнате воцарилась продолжительная тишина. Наконец Санин снова открыл бутылку коньяка и наполнил рюмочки. Они выпили я закусили.

— Скажите, Лёшенька, — нарушил молчание Санин, — а как вы, собственно, намерены побудить Гитлера выступить? Он личность, как бы сказать помягче, своеобразная. Вряд ли безоговорочно поверит совету презренного славянина. Тем более если это будет Оладьин, разгромивший его «Ингерманландское возрождение».

— Вопрос техники, — небрежно махнул рукой Алексей. — Живет в Берлине еще с двадцать восьмого года один субчик. Монгол. Дело темное, не то он от коммунистов сбежал, не то в каком-то монгольском храме что-то украл. Но корчит он из себя посланца Шамбалы. Мы его еще в двадцать девятом завербовали. Гитлер ему верит… Если этот желтолицый друг в очередном эпилептическом припадке прошепчет дату нападения… Морально Гитлер уже готов. План «Барбаросса» в разработке. Продвижение Сталина к Плоешти его страшно напугало.

Алексей поднялся и произнес:

— Засиделся я у вас. Пора. Еще на службе много дел.

— В добрый час, Лёшенька, — улыбнулся Санин, поднимаясь.

Алексей взглянул на старика и вдруг подумал, что видит его в последний раз. Не в силах сопротивляться непонятному импульсу, он нежно обнял учителя.

* * *

Газета «Санкт-Петербургские ведомости» от 30 апреля 1941 года:

«Вчера в своей квартире на Кирочной улице на восемьдесят первом году жизни скончался доктор исторических наук, профессор Санкт-Петербургского университета Дмитрий Андреевич Санин. Профессор Санин получил широкую известность в научных кругах и среди общественности благодаря своим неординарным выдающимся работам по истории Северороссии и изучению возможных вариантов развития земель, входивших некогда в Российскую империю. Соболезнования родственникам и близким покойного выразили ректор Санкт-Петербургского университета г-н И. А. Турашев и многие другие видные представители научной общественности».

* * *

Смолкли звуки оваций. Генерал-майор Сергей Колычев поклонился многочисленным выстроившимся в зале ученикам, облаченным в борцовские костюмы. На самом генерале в честь праздника красовалось его лучшее кимоно. Его прислал император Японии в знак уважения, благодарности за большой вклад в развитие культурных связей между японским и североросским народами и пропаганду истинного воинского пути. Еще раз обведя собравшихся взглядом, Колычев произнес:

— Благодарю вас за поздравления, господа. Я надеюсь, что высокая оценка моего труда господином президентом вдохновит вас на дальнейший труд и усердие в тренировках. Надеюсь также, что, несмотря на то что наша школа сейчас обласкана властью, вы будете тренироваться не ради чинов и наград, а во имя продвижения по великому пути постижения себя.

Он снова поклонился и повернулся к стоящим за спиной ближайшим сподвижникам. Это были: один из первых учеников, советник президента Алексей Татищев, двадцатипятилетний сын Федор, недавно получивший мастерскую степень и теперь преподававший в Центре, Василий Радзиховский, чемпион Олимпийских игр в Мюнхене по вольной борьбе, и Рихард Занге, подполковник госбезопасности, начальник группы отрядов быстрого реагирования.

— Пошли, что ли, — бросил Колычев.

— Поздравляю еще раз, — произнес, выступив вперед, Алексей.

— Ах, оставь, — поморщился Колычев. — Сколько у нас до банкета?

— Два часа, — улыбнулся Алексей. — Зал ресторана «Астории» снят целиком.

— Хорошо, — безразлично произнес Колычев, — время еще есть. Пойдем потренируемся.

Все вместе они направились в небольшой зал, расположенный в глубине здания.

Эти торжества в честь присвоения Колычеву президентом ордена «Северный крест» первой степени за заслуги перед отечеством и присвоения генералу статуса «почетный гражданин Северороссии» уговорил устроить Алексей. Сам Колычев как-то очень спокойно и даже безразлично отнесся к свалившимся на него почестям и титулам. Алексей в последнее время замечал, что его друг-учитель все более задумчив и погружен в себя. На фоне безудержного роста своей популярности в стране и мире, бурного расцвета школы, обласканный в последние годы, казалось, всеми официальными чинами страны, наставник замыкался в себе и лишь иногда становился прежним. Чаще на тренировках, которые проводил время от времени.

Алексей убедил Колычева, что организация праздника в школе поднимет энтузиазм занимающихся и еще больше повысит ее популярность. Наставник восторга не высказал, хотя и не возражал. Лишь смерил друга печальным и чуточку насмешливым взглядом, произнеся: «Тебе это еще важно?»

И вот теперь, испытывая явное облегчение от того, что официальная часть закончена, Колычев привел своих ближайших учеников в маленький зал для мастерских тренировок и произнес:

— Все это чепуха, ребята, насчет орденов и почестей. Вы знаете, сегодня утром внезапно я вдруг понял, что такое борьба. Только теперь, на шестом десятке жизни и пятом десятке практики боевых искусств, я понял…

Дверь зала скрипнула, и на пороге возник невысокий коренастый человек. Он был облачен в одежду средневекового вельможи и держал в руках длинный, чуть изогнутый предмет, тщательно завернутый в кусок плотного шелка. Он церемонно поклонился и, глядя прямо на Колычева, произнес:

— Прошу прощения, что прерываю вашу беседу, господа. Могу я видеть господина Сергея Колычева?

— Я к вашим услугам, — повернулся к нежданному посетителю генерал.

— Позвольте представиться, — произнес гость, — барон Генрих фон Рункель. Давно наслышан о ваших потрясающих достижениях в области боевых искусств и в фехтовании в частности. Прибыл издалека специально для встречи с вами. Надеюсь, вы окажете мне честь скрестить со мной клинки.

— Уважаемый господин Рункель, — сделал шаг вперед Занге, — я должен уведомить вас…

— Рихард, назад, — скомандовал Колычев, не отрывая взгляда от посетителя. — Это вызов мне, и я буду решать, принимать его или нет. Видите ли, господин Рункель, хотя я вырос в семье потомственных фехтовальщиков и немало обучался этому искусству, все же я больше известен как специалист в области рукопашного боя. Если вас это не смущает…

— Не смущает, — отрицательно покачал головой Рункель. — Мне вы известны как Мастер. А значит, безразлично, пойдет ли речь о поединке вооруженном или безоружном.

— Поясните, какого рода поединок вы предлагаете.

— Я предлагаю поединок на боевом оружии.

— Здесь, в центре, у меня есть только одно боевое холодное оружие, могущее представлять интерес для поединка с вами, — проговорил Колычев, указывая на самурайский меч, установленный на специальной подставке на стене зала. — Отдаете ли вы себе отчет в возможных последствиях поединка на таком оружии?

— Разумеется. — Рункель растекся в улыбке, легким движением освободил свою ношу от шелкового покрывала и продемонстрировал великолепную саблю в богато украшенных ножнах, явно восточной работы. — Уверяю вас, что мое оружие является не менее грозным. Я приношу свои извинения, что вынуждаю вас выйти на поединок в столь знаменательный момент. В день вашего триумфа и славы. Впрочем, как воин вы, безусловно, осознаете, что в нашем переменчивом мире человек должен быть всегда готов к любому повороту событий.

— Разумеется, — проговорил Колычев, глядя противнику прямо в глаза. — Извольте приготовиться к бою.

Он повернулся к ученикам.

— Сергей… — начал было Радзиховский, но замолчал, наткнувшись на строгий взгляд наставника.

— Нет, друзья, — спокойно произнес Колычев, — всему свое время. «Время собирать камни, время разбрасывать камни». Мой час настал. Когда я уйду… Я сказал «уйду», а не «умру», Федор. Когда я уйду, президентом центра станет Татищев. Я знаю, Алексей, что у тебя мало времени. Поэтому ты будешь лишь осуществлять контроль за деятельностью школы. Директором центра станет Радзиховский. На тебе, Василий, будет вся хозяйственная часть, развитие филиалов, спортивное направление. Твоим заместителем станет Занге. Ты, Рихард, будешь заниматься подготовкой инструкторов для вооруженных сил, полиции и госбезопасности, работой в спецлагерях. Федор будет учиться у тебя и вести группу инструкторов самообороны для гражданского населения и группу офицеров полиции и армии. Он станет вторым заместителем директора центра. Со временем, когда Татищев решит покинуть свой пост, он назначит главой школы того из вас троих, кого сочтет достойным. Я искренне надеюсь, что это будет мой сын. Но прошу, Алексей, исходи из уровня мастерства и из интересов школы, а не из личных пристрастий. Я прекрасно понимаю, что вы все уже мастера, и не настаиваю, чтобы вы всегда действовали в рамках заданного мной стиля. Полагаю, в свое время вы придете к необходимости создания своих школ и будете иметь на это полное право. Искренне надеюсь, что вы превзойдете меня. Хочу верить, что ваши разногласия во взглядах на борьбу и амбиции не приведут к разобщенности, не разрушат созданную мной школу, а лишь разовьют ее. А теперь, простите, мне пора. Прощаний устраивать не будем. Все лучшие слова должны были быть сказаны прежде, а отношение лучше всего проявляется в повседневной жизни. Не нужны торжественные проводы и встречи. Они создают видимость, но скрывают суть. Я был горд тренироваться с вами. Большое спасибо всем.