Эстер Паперная - Парнас дыбом

• Название: Парнас дыбом
• Автор: Эстер Паперная
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Юмористические стихи
• Год: 1990
• ISBN: 5-280-00892-3

«Парнас дыбом» — сборник литературных пародий, написанных в начале 20-х годов тремя молодыми харьковскими филологами. Авторы рассказывают шуточные истории о попе и собаке, сереньком козлике и Веверлее от имени знаменитых поэтов и прозаиков — от Гомера и Данте Алигьери до Ахматовой и Зощенко. Эта весёлая и вместе с тем серьезная книга приобрела успех и легендарную известность. Она возвращается к читателю после долгого перерыва и адресуется всем, кто любит веселую литературную шутку.

---

Сергей Есенин

Рязанские лощины,
коломенская грусть.
Одна теперь в долине
живу я и томлюсь.

Козел мой златорогий
гулять умчался в лес.
И свечкой четверговой
горел окрай небес.

Рычали гневно тучи,
мотали головой,
уступы тьмы дремучей
глотали тучий вой.

Я проклинаю Китеж
и тьму его дорог,
восстал бездонный вытяж,
разорван козий бог.

Стучали волчьи зубы
в тарелки языков.
Опять распят, погублен
козлиный Саваоф.

О, лебедь гнутых рожек
и ножек серый гусь.
Рязанские дорожки,
коломенская грусть.

1919 г. (А. Финкель)

Марина Цветаева

Вчера лишь нежила козла, —
Слиянье черного и белого,
А нынче я уж не мила —
«Мой козлик, что тебе я сделала?»

Вчера еще в ногах лежал,
Взаимно на него глядела я,
А нынче в лес он убежал —
«Мой козлик, что тебе я сделала?»

И серым волком в злом бору
Похищенное, похищенное,
Ты, счастие мое, ни тпру,
Ни ну — сожратое, сожрённое.

И только ножки да рога,
Вот — ножки да рога успела я
Прибрать от зверского врага —
«Мой козлик, что тебе я сделала?»

Как жить теперь — в сухом огне?
Как в степь уйти заледенелую?
Вот что ты, козлик, сделал мне!
«Мой козлик, что тебе я сделала?»

1924 г. (А. Финкель)

Борис Пастернак ВАРИАЦИИ БЕЗ ТЕМЫ

Старуха. Домик. Хлев и серый козлик.
И ничего. И к козлику любовь,
Что каждый мускул мускусом пронижет,
Мускатным шумом пенным, как прибой.
И небо грузным куполом соборным
Над бором, взбросившим, как бровку, вверх
Фестоны темные бессонных сосен.
И ничего. Старуха. Козлик. Лес...
Рвалась на волю волн озонных жажда
Сплошным «ме-ме»: туда, туда бы, в бор!
Играя в прятки перед тем, как прянуть,
В бору мечась, волчком вертелся волк!
И призмой слез уже в глазах козлиных
Расколот мир на эллипс и на ромб...
Козленка нет. Старуха, хлев и домик.
Рога и ножки. Больше ничего.

1927 г. (Э. Паперная)

Илья Сельвинский ОТРЫВОК ИЗ РОМАНА

Козлик, конечно, тоже пушной зверь,
Как, скажем, сайгак или кабарга,
Но любила его не за это, поверь,
Дряхлая старуха, старая карга,
А просто ей нравилось, что (у, такие зюзики!)
Мягкие, пушистые, серенькие пузики.

Раз козлик пошел погулять в лес,
И тут начались всевозможные толки,
Но как бы то ни было — козлик исчез,
Напали на козлика серые волки.
А всякие шухи да перешухи —
То лишь одни неясные слухи.

Конечно, был бы я Киплинг Редьярд,
Я знал бы, что волк рассказал волчихе.
Да где уж нам уж — и за мильярд
Не разберусь я в этой неразберихе,
Скажу лишь то, что знал еще крошкой:
Оставили бабушке рожки да ножки.

1933 г. {А. Финкель)

Самуил Маршак

Жила-была бабушка,
А сколько ей было лет?
Сколько зим, столько лет —
Ста еще нет.
А было ей девяносто четыре года.
А кто у нее был?
Серый, двурогий, четвероногий.
Козленок.
А как она к нему относилась?
А вот и не относилась,
А без конца с ним носилась,
Бабушка козлика очень любила,
Вот как, вот как, очень любила.
Вздумала бабушка козленка прогуливать:
Мы дадим козленку
Мягкую попонку,
Мы дадим на ножки
Новые сапожки,
ДДТ на рожки,
Чтоб не грызли блошки.
А сама запахнула халат
И пошла готовить салат.
Возвращается —
Ни козленка, ни попонки,
Ни сапожек не видать,
А двурогий, двудвуногий
В лес умчался погулять.
Не было в том лесу ни одной елки,
Но зато были серые волки.
А голодные волки очень грубы,
А у этих волков острые зубы.
Напали на козлика серые волки.
Вот как, вот как, серые волки.
Заплакал козленок тонко-тонко,
А волки сорвали с него попонку,
Загрызли козленка лесные подонки,
Вот и пришел конец козленку.
А на память о бедной съеденной крошке
Оставили бабушке рожки да ножки,
Вот как, вот как, рожки да ножки.

1928 г. {А. Финкель}

Ф.-Г. Лорка

О старухе, в козла влюбленной,
Звонкое сердце, пой!
Волос ее — зеленый,
Голос ее — голубой!

В четыре часа пополудни
Козлик ушел в лес.
В четыре часа пополудни
Солнце ушло с небес.

Колючие пальмы — елки
Стоят фалангою свеч.
Колючие шельмы — волки
Сгрызли голову с плеч.

Кривые козлиные рожки
Раскинулись крючьями рек.
Прямые козлиные ножки
Навек прекратили бег.

Про рожек еще пару,
Про четыре пары копыт
Слушаю плач гитары —
Стонет, дрожит, звенит.

Каморка. Горькая корка,
Санто Карбон[12] на стене.
Федерико Гарсиа Лорка,
Спой, сынок, обо мне!

1930 г. {А. Финкель)

И. Бабель

В глубине двора, распираемого пронзительными запахами лука, мочи, пота и обреченности, полуслепая бабушка Этка колдовала над сереньким козленком. Багровое лицо ее, заросшее диким мясом и седой щетиной, хищно склонялось над лунными зрачками, негнущиеся распухшие пальцы шарили под замшелым брюхом, ища вымя.

«Дурочка, — страстно бормотала Этка, — куда ты спрятала остальные титьки, рахуба несчастная?» Розовые глаза козленка застенчиво мигали.

«Молодой человек, — строго сказала мне Этка, — знайте, что если бог захочет, так выстрелит и веник. Пусть они мне продали не козу, а козлика, все равно я его люблю, как свое дитя люблю!»

Прошел месяц. Весна текла над нашим двором, как розовая улыбка. В ликующих лучах малинового заката навстречу мне сверкнули перламутровые бельма старой Этки. Она несла в грязном переднике козлиные рога и ножки и скорбно трясла седой головой.

«Молодой человек! — крикнула она страстно рыдающим хриплым голосом. — Я вас спрашиваю, где бог? Где этот старый паскудник? Я вырву ему бороду! Зачем он наплодил волков, хвороба на них! Они съели моего козленка, мое сердце, мою радость: он убежал в лес, как дурачок, а они напали на него, что это просто ужас!»

Я молча отошел в сторону, давая излиться этому гейзеру скорби.

1930 г. (Э. Паперная)

Н. Олейников

Старенькая бабушка с козликом жила,
Серенького козлика «лапушкой» звала,
Мыла его мылом, чесала гребешком,
Питала витаминами и сладким творожком.
Но приелся козлику бабушкин уют,
В чаще хвойно-лиственной он нашел приют,
Где от волка серого был ему капут.

И остались бабушке, как утильсырье,
Рожки-ножки бывшего козлика ее.
Кружечка, боченочек, метелочка, совок,
Ты — моя козленочек, а я — твой серый волк.
Торопись, красавица, волка полюбить,
Если тебе нравится съеденною быть.

1934 г. (Э. Паперная)

Александр Прокофьев

Вычегда, Мычегда, Тычегда, Гзёл!
Жил-был у бабушки серый козел.
Кондовой земли первозданная сила!
Бабушка козлика очень любила.
Старуха на ять и козленок на ять!
Вздумалось козлику в лес погулять.
Хвощи, гонобобель, палки да елки!
Напали на козлика серые волки.
Позарастали стежки-дорожки,
Осталися бабушке рожки да ножки.
Вычегда, Мычегда, Тегра, Оять!
Вспомнила бабушка волкову мать...

1939 г. (А. Финкель)

Александр Твардовский

В стороне родной Смоленской,
За околицей села,
В бедной хате деревенской
Бабка старая жила,
Да по слабости по женской
Завела себе козла.
И на серого любимца
Надышаться не могла.
Знать, недаром говорится,
Что любовь бывает зла:
Мол, как сердце разгорится,
Так полюбишь и козла.
Козлик, даром что скотина,
Заскучал не без причины
(Примечай, куда я гну):
Род козлиный — что мужчины,
Подавай им новизну.
Не мила изба родная
И двора того не жаль,
Где от самого от края
Открывалась даль степная,
А за ней лесная даль.
Вот он, лес! В строю могучем
Встали сосны, словно полк,
А из чащи из дремучей
Злой бедою неминучей
Тут как тут явился волк.
. . . . . . . . . . . . . .
Бабка следом, что есть духу,
Прямо в лес. Ни боже мой!
Рожки козлика старуха
Унесла к себе домой
И омыла их, горюха,
Горькой бабьею слезой...
«На старуху есть проруха» —
Было сказано не мной.

1946 г. (Э. Паперная)

А. Барто

Наша бабка горько плачет.
— Где мой козлик? Где он скачет? —
Полно, бабка, плачь не плачь —
В лес умчался твой рогач.
А живут в лесном поселке
Живодеры, злые волки,
И напали на него
Ни с того и ни с сего.

Повалили Козю на пол,
Оторвали Козе лапы,
Сгрызли спинку, шейку, грудь —
Козю нам уж не вернуть.
Тащит бабка по дорожке
Козьи ножки, козьи рожки...
— Ни за что я их не брошу,
Потому что он хороший.

1946 г. (А. Финкелъ)

Андрей Вознесенский