Брюс Стерлинг - Будущее уже началось: Что ждет каждого из нас в XXI веке?

• Название: Будущее уже началось: Что ждет каждого из нас в XXI веке?
• Автор: Брюс Стерлинг
• Издательство: У-Фактория
• Жанр: Публицистика
• Год: 2005
• ISBN: 5-94799-424-0

Нынешнему поколению суждено увидеть мир, который будет совершенно не похож на наш. Совершив настоящий прорыв в будущее, известный писатель-фантаст Брюс Стерлинг рассказывает о том, как изменится мир в ближайшие пятьдесят лет. Взяв за основу известный монолог Шекспира, Стерлинг посвящает каждую главу своей книги одной из семи сцен в драме человеческой жизни: детству, школе, любви, войне, политике, работе и старости. Рассматривая проблему с нескольких сторон, Стерлинг делится с читателями своими остроумными и неожиданными наблюдениями по поводу роли биотехнологий, информационных сетей, армии, передовых технологий и многого другого в деле становления постчеловечества. Он также анализирует произведения других футурологов (Кевина Келли, Лоренса Лессига и Стюарта Бранда) и знакомит читателя с политическими движениями, способными спровоцировать будущие войны. Параллельно писатель затрагивает многие животрепещущие вопросы современности, в том числе генетические исследования, глобальное потепление, биотеррор.

---

Машинам такой «продвинутой» разновидности действительно нужно новое название. Старый индустриальный термин «машина» слишком отягощен культурным наследием; он обладает устаревшим семантическим значением, типичным для «Новых времен» Чарли Чаплина, где Маленького Бродягу складывают, вертят и калечат огромные слепые приспособления сборочного конвейера. Ситуация, описанная Чаплином, не стала антиутопией, она была лишь временной остановкой.

В наше так называемое постновое (постмодерное) время не имеет коммерческого смысла использовать дорогую человеческую плоть для выполнения скучных, простых, повторяющихся действий. Несовершенство машин было когда-то гигантским генератором рабочих мест, но эра механического несовершенства уже закончилась.

Так что современные люди не деградировали, превратившись в роботов сборочных конвейеров, как в фантастических картинах из «Новых времен» и «Метрополиса». И это произошло не по причине благородных сантиментов или социальной справедливости, а потому, что машины стали – или по крайней мере могут быть – гораздо более исполнительными и доступными, чем люди. Развитие происходит в совершенно противоположном направлении. Машины приобретают качества органических существ. Не интеллектуальные или духовные качества, хотя в нашей философской традиции именно это и считается великой границей, разделяющей людей и машин. Машины не настолько хороши. Они не умеют видеть, не умеют ходить, не могут чувствовать. Они новички в области органического поведения: нельзя просто перепрыгнуть в конец пищевой цепочки. Они приобретают примитивные органические качества: качества микробов, качества наших питомцев.

Так что термин «штуковина» гораздо лучше и точнее термина «машина». Потому что штуковины – это маленькие чудаковатые машинки с очень короткой жизнью. Некоторые штуковины являются блобджектами. Большинство блобджектов – штуковины. Если вы покупаете прикольный новый блобджект-штуковину, вы – на переднем крае. Жизнь удалась!

В XIX веке изготовляли механизмы. В XX веке – изделия. А в двадцать первом производят штуковины. В «изделии» форма определяется функциями. Оно не слишком украшено – это было бы нерационально и неэффективно, так как увеличивает стоимость собираемой на конвейере продукции. Для штуковины функция и является украшением. У штуковины, такой как мобильный телефон или обувь для бега, больше функций, чем пользователь когда-нибудь сумеет изучить, подчинить себе или реально использовать. Они и задуманы так, чтобы обладать чрезмерной и даже нелепой функциональностью. Штуковина «расширяет возможности» пользователя, но далеко не на всю жизнь и не самым предсказуемым способом. У нее совершенно иррациональный уровень возможностей, базирующийся на таких эмпирических ценностях, как «развлечение», «удовольствие», «вовлеченность», «техническая привлекательность», и других страшно интересных и интригующих вещах.

Штуковина – не «машина» и не «изделие». Она не хочет, чтобы вы выполняли какую-то конкретную задачу. Она стремится к тесным взаимоотношениям, она хочет физической близости – всегда быть с вами, как, к примеру, ваши брови. Она хочет, чтобы вы постоянно занимались ею, постоянно нажимали ее кнопки, хранили верность фирме-производителю и зависели от ее услуг.

Штуковине необходим интерфейс и интерфейс для ее интерфейса. Она нуждается в технической поддержке, а техническая поддержка – в собственных средствах технической поддержки. Даже web-страницы нуждаются в web-страницах. И именно это и дает вам работу. Потому как ментальное несовершенство этих пищащих, умоляющих маленьких штуковин стало гигантским генератором рабочих мест. Почти безграничное пространство Сети из быстро устаревающих, вышедших в тираж штуковин способно поглощать усилия и умственный потенциал людей в таких же безграничных количествах.

Подобная ситуация может показаться несерьезной, фривольной и даже компрометирующей. Но подождите минуточку, представьте, что жизнь сложилась иначе. Попробуйте представить версию компьютера по Джону Рескину, изготовленного умельцами из «Искусств и ремесел». Представьте, что вы постоянно верны и преданны компьютеру, который сделан из местных пород дерева и поделочного камня, а не крутите дешевый, непрочный и временный страстный роман с куском пластика. Просто предположите, что некий ультрарескинский Всемирный совет дизайнеров «решил проблему» компьютеров раз и навсегда. Они изобрели и запатентовали новейший, совершенный, верный, подлинно народный компьютер. Так что он будет у вас единственным, постоянным, одним на всю жизнь.

Подумайте об этом, подумайте, насколько страшным и деспотичным стал бы ваш брак с этим механизмом. Вам пришлось бы хранить и оберегать эту машину даже ценой собственной жизни. Если вас попросту не ограничивала бы система слежки, описанная Оруэллом [25], вам, вероятно, пришлось бы выучить язык машин и все существующие языки программирования. Когда развод невозможен, любой неверный шаг может оказаться фатальным, сделав всю жизнь сплошным несчастьем.

Но так как перед вами просто очередной недолговечный кусок пластика от Dell и Wintel, у вас еще остается возможность дышать. Не забывайте, ваш компьютер будет очень настойчиво напоминать о необходимости расширения и апгрейда. А еще он захочет, чтобы его мышку чистили, а его самого – избавляли от назойливых вирусов. Но он не подавит вас полностью, не будет тиранить и не сделает зависимым. Так что вы по-прежнему можете сломя голову бросаться в разнообразную и веселую «штуковинологию» скринсейверов, потокового МРЗ, экранных обоев, виртуальных агентов и так далее.

Компьютер – чемпион среди штуковин, так как он одновременно обладает и поразительными возможностями, и поразительно коротким сроком жизни. Из этого следует: все, что связано с компьютером, все, что имеет чип, становится похожим на штуковину. Автомобиль с компьютером – это компьютер на колесах. Самолет с компьютером – летающий чип. Практически любой объект и процесс могут содержать встроенный чип. А это значит – карнавал штуковин растянулся до самого горизонта.

Помехой на пути будут не чипы или технологии беспроводной связи. Такие чипы, как Transmeta, или беспроводные системы, как 802.11, явно движутся в нужном направлении. Проблема – в батареях. У нас пока просто нет мощных портативных энергоносителей. Мы не можем воткнуть все куда захотим, потому что провода привязывают нас к месту, препятствуя свободному перемещению, а некоторые объекты должны быть портативными, чтобы полноценно функционировать. Отсутствие портативных энергоносителей означает, что армия чипов, уже осаждающая нас со всех сторон, попусту бездействует большую часть времени. Поэтому многие объекты, которые уже могли бы иметь чипы, в том числе вилки, дверные петли, шарниры и кирпичи, спокойно доживают свой век в средневековом мире Рескина.

Но! Если у вас появится очень маленький энергоноситель, который будет работать тихо и надежно, – своего рода примитивное сердце для штуковины, – обстоятельства изменятся радикальным образом. Ваш дом моментально наводнят очаровательные Барби и такие популярные покемоны. Ошеломляющая эпидемия «оживления» затронет все, что вас окружает: тостеры, пылесосы, кроссовки, телевизор, собачий ошейник, пивные бутылки, крем после бритья, дезодоранты, зубные щетки. Начнется настоящая беззвучная какофония интерактивности предметов быта и промышленных объектов. Случись такое, рескинская возлюбленная в конце концов восстанет из своей лодки и наш мир окажется таинственным и жутким.

Повсеместная компьютеризация по-прежнему остается предметом домыслов, но уже перестала быть воображаемой. Ею занимается множество серьезных исследователей в таких серьезных местах, как DARPA [26], IBM, Массачусетский технологический институт, Matsushita и Motorola. Спонсорами разработок микроскопических энергоносителей выступает и целый ряд индустриальных гигантов: ЗМ, Dow Chemical, Eveready, Lucent, Dell, Gillette и даже Procters Gamble – цвет мировой индустрии, смертельно уставший от уже всем осточертевших свинцовых батареек и страстно стремящийся к штуковинам, которые можно разбудить поцелуем.

Концепция ubicomp имеет много названий. Понятийный аппарат этой отрасли-младенца пока молод и еще не устоялся. Карманные компьютеры. Интеллектуальное окружение. Беспроводной Интернет. Периферийный компьютинг. Встроенный Интернет. Повсеместная компьютеризация. Вещи, которые думают. Радиометки. JINI. Носимое оборудование. Wi-Fi. Сетевое обеспечение персональной среды. И так далее. Такие прорывы в языке подобны извержению из тектонического разлома. Налицо все признаки, что вскоре в этой области вырвется на свет что-то масштабное, дорогое и действительно важное.

Предположим, так и произошло. Неважно, как это будет называться, – что это будет означать и как мы это оценим? Motorola спонсирует проект «Вещи, которые думают» в Лаборатории медиа Массачусетского технологического института. Она предпочитает называть свою версию концепции ubicomp «цифровым ДНК». Это риторическое словосочетание – «ДНК» внутри машины – очень удачно вписывается в грандиозную тему «органического поведения в технологической матрице».