Джеки Даррелл - Звери в моей постели

• Название: Звери в моей постели
• Автор: Джеки Даррелл
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1967

Книга известного английского писателя и биолога Джеральда Даррелла рассказывает о том, как благодаря усилиям энтузиастов и самого автора создавался зоопарк на острове Джерси вблизи британского побережья.

В том вошла также книга Джеки Даррелл «Звери в моей постели» с ироничными комментариями ее мужа Джеральда Даррелла.

---

— Черт знает что! — разбушевался Даррелл. — Сейчас же пойду к помощнику капитана и потребую, чтобы нас перевели отсюда, сколько бы это ни стоило. А когда вернусь в Англию, сниму шкуру с того типа в транспортном агентстве.

Я осталась ждать в «каюте», а Даррелл ринулся разыскивать помощника. Тем временем дверь каюты напротив отворилась, и оттуда вышла пожилая седовласая дама с термосом в руках. Я вкрадчиво улыбнулась и поздоровалась. Она тоже поздоровалась и представилась:

— Миссис Пирс. Мы с мужем возвращаемся в Буэнос-Айрес.

Я поспешила в свою очередь представиться и сказала, как мы потрясены видом своей обители.

— Не говорите, дорогая. Когда плывешь сюда, еще куда ни шло, потому что в эту сторону не везут иммигрантов, но обратный путь ужасен. Поверьте, мы ни за что не согласились бы путешествовать вот так, но мой бедный супруг — пенсионер, бывший железнодорожник, и билет на хороший пароход стоит куда дороже. Но вы-то почему едете этим классом? Вас не предупредили в транспортном агентстве?

Я рассказала ей, как любезный сотрудник, с которым мы имели дело, расхваливал этот пароход и его удобства, уверил нас, что еще не получал ни одной жалобы от своих клиентов. Миссис Пирс широко улыбнулась.

— Милая девочка, жалоб хватает каждый раз, не столько из-за несчастных иммигрантов, которым все равно, сколько из-за тараканов, из-за обстановки в салоне, где, кстати, подают только пиво, и отвратительной пищи, но хоть бы кто обратил внимание. Вы еще не видели, где приходится спать этим беднягам иммигрантам. Животных так не перевозят, можно подумать, что вернулись времена работорговцев*.

Чистая правда. Нет слов, чтобы описать, как обращались с иммигрантами. Сходство с работорговлей бросалось в глаза, только кандалов не хватало. Полагаю — всей душой надеюсь! — что ныне такая практика прекращена. Дж.Д.

В эту минуту возвратился Даррелл, и лицо его выражало крайнее уныние.

— Извини, Джеки, но все билеты на этот чертов пароход проданы, так что нам придется остаться здесь. Но мне обещали дать знать, если кто-то вернет билет. Надо же мне было свалять дурака и поверить тому типу в агентстве.

Миссис Пирс еще не ушла, я извинилась перед ней и представила Джерри.

— Я понимаю, как вы разочарованы, — сказала она, — но на борту есть несколько англо-аргентинцев, и мы постараемся скрасить вам плавание. К тому же нам предстоят интересные заходы, кое-где будем стоять по два дня, это внесет какое-то разнообразие. Жаль, конечно, что в отличие от нас вам досталась каюта без иллюминатора, так что у вас порой будет очень жарко, но, может быть, в пути кто-нибудь сойдет и вы сможете поменять каюту.

С этими словами она извинилась и ушла, предоставив нам ломать голову над тем, как разместить наши личные вещи.

— Придется отнести все в багажное отделение, — заключил Даррелл.

— Но как же мы сможем, когда понадобится, доставать одежду?

— Тогда и придумаем что-нибудь, а сейчас давай решим, какие чемоданы нам нужны в первую очередь.

С великим трудом, преодолевая сопротивление нашего стюарда, мы переместили большую часть вещей, после чего попытались как-то разместиться в каюте.

Несколько лет спустя мне довелось встретиться с бывшими военнослужащими, на чью долю выпало сомнительное удовольствие в годы войны плавать именно на этом пароходе, и все они дружно выражали свое сочувствие, когда я описывала прелести нашего путешествия. Их удивляло только одно: как это «чертово судно» все еще держится на плаву.

— Не иначе тараканы не дают ему утонуть, — заметил один из них.

По чести, у меня от всего нашего плавания до Буэнос-Айреса остались в памяти только приятные вещи. Все пассажиры, с кем мы общались, были совершенно очаровательные люди, даже те, чьего языка мы не понимали; особенно запомнился веселый эпизод в столовой, когда могучего сложения стюард-испанец с гомосексуальными наклонностями решил поухаживать за Джерри. Давясь от смеха, один наш говорящий по-испански попутчик попытался объяснить любвеобильному господину, что Джерри к нему равнодушен, больше того, англичанин женат, и вот его жена рядом. Однако стюард отказывался этому верить, дескать, у сеньора нет обручального кольца, стало быть, его никак нельзя считать женатым. После долгих уговоров стюард решил, что Джерри просто упрямится. Были потешные сцены и в уборных, особенно в женских, куда постоянно наведывались неграмотные иммигранты мужского пола, которые норовили утащить все сиденья с унитазов, очевидно полагая, что они годятся на красивые рамки для фотографий. В итоге до конца плавания сиденья так и не появлялись.

Еще одной дивной привычкой наших испанских и португальских друзей было разбрасывание на палубе апельсиновых корок и прочего мусора, коему по правилам надлежало отправляться за борт. Пользоваться ванными было невозможно — они вечно выглядели так, точно в них только что искупался линяющий медведь-гризли.

Несмотря на эти мелкие изъяны, нам было очень весело в компании с нашими попутчиками. Каждый вечер они пели под гитару и танцевали, и мы отлично ладили, хотя не понимали друг друга. Теперь я понимаю, что мне представился отличный случай познать испанский и португальский темперамент; заодно я выучила несколько обиходных испанских фраз, что нам очень пригодилось, когда мы покинули пределы Буэнос-Айреса. Словом, я чувствовала себя великолепно, но бедный Даррелл не уставал жаловаться на скверную каюту и отвратительное питание.

Мы побывали в чудесных местах — рыбный порт Виго в Испании; красавец Лиссабон с его старинными зданиями и небесно-синей черепицей; Канарские острова с их коробейниками и дешевым испанским бренди; Ресифе в Северной Бразилии, с потрескавшимися небоскребами в окружении буйной ползучей флоры и с множеством красивейших женщин; Рио с его мозаичными мостовыми, настырным визгом автомобильных гудков и диковинной горой, напоминающей сахарную голову; кофейный порт Сантос — ворота величественного Сан-Паулу, самого большого (тогда) города Бразилии; убогий и приветливый Монтевидео с могилой «Графа Шпее»; оттуда — вверх по грязной Рио-де-ла-Плата к возвышающимся над утренней дымкой очертаниям зданий Буэнос-Айреса, где наступил конец терзаниям Даррелла.

В разгар прощания с Пирсами в коридоре перед нашими каютами нас грубо прервал раскрасневшийся молодой член команды, за которым следовал по пятам элегантно одетый мужчина, похожий на американскую кинозвезду Адольфа Менжу.

— Джордж Гиббс из британского посольства, — представился «Менжу». — Мне поручено помочь вам пройти через таможню и отвезти вас на квартиру миссис Гринслет. Не так-то просто было найти вас, — продолжал он, смеясь. — Наверху, в первом классе, никто даже не знал, что вы находитесь на борту.

— Охотно верю, — кисло ответил Джерри. — Все, что происходит ниже первого класса, ничуть не интересует команду. И все-таки я предпочитаю наших здешних попутчиков паскудным обитателям первого класса, с которыми мы сталкивались во время заходов.

Гиббс понимающе улыбнулся:

— Хорошо, рассказывайте, какой у вас багаж, кроме того, что в трюме?

Наше уважение мистером Гиббсом чрезвычайно возросло, когда мы увидели, с какой легкостью он провел нас с нашим имуществом через таможню, меж тем как остальные пассажиры были заняты горячими дискуссиями с таможенниками в белой форме. Из порта нас быстро провезли по обсаженным деревьями красивым улицам Буэнос-Айреса и поселили в чудесной квартире миссис Гринслет с видом на гавань. Добрейшая хозяйка состояла в дружбе с Ларри Дарреллом и весьма неразумно вызвалась принять нас у себя, когда мы прибудем, о чем у нее было предостаточно поводов жалеть впоследствии. А еще Ларри снабдил нас целым списком людей, с которыми нам следовало связаться, и главное место среди них занимала некая сеньора Бебита Феррейра.

— Вы просто обязаны познакомиться с этой милейшей женщиной и передать, что я буду любить ее до гроба, — сказал он. — Она спасла мой рассудок в Аргентине.

После таких слов нам оставалось только подчиниться. Когда Джерри позвонил Бебите Феррейре, она пригласила нас к себе на ленч. В ту пору, в 1954 году, такси относилось к числу наиболее неуловимых предметов, и мы скоро усвоили, что надо либо ждать свободную машину полчаса, либо следовать пешком к месту назначения. Правда, на этот раз нам повезло, мы прождали всего четверть часа и на весьма ломаном испанском языке попросили отвезти нас в Калль-Посадос. Квартира Феррейры стала для нас спасительным прибежищем на те восемь месяцев, что мы провели в Южной Америке, а сама Бебита — нашим ангелом-хранителем, буквально творившим чудеса. Ей ничего не стоило найти пристанище для коллекции зверей или уговорить сердитого таксиста подвезти шестерку черношеих лебедей. Для нее не существовало невыполнимых задач, и к кому бы она ни обращалась, все это были прелестные, кроткие, милые люди — во всяком случае, в общении с ней.