Джеральд Даррелл - Пикник и прочие безобразия

• Название: Пикник и прочие безобразия
• Автор: Джеральд Даррелл
• Издательство: Collins
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1979

В очередной том серии вошли три повести известного английского биолога и писателя Джеральда Даррелла.

Все эти произведения отличаются искрометным юмором, тонким лиризмом и замечательными описаниями животных. Повесть «Пикник и прочие безобразия» издается на русском языке впервые.

---

— Две тысячи фунтов? Дорогой Питер, к сожалению, я не настолько богат, чтобы позволить себе такое удовольствие. Вот если бы умер мой дядюшка…

— Дядюшка? — осторожно произнес я. — Я не знал, что у тебя есть дядюшки.

— Только один, слава Богу, — сказал Гидеон. — Но, к сожалению, он сидит на сундуке, где хранится состояние нашего семейства, и эту старую свинью ничто не берет. Ему девяносто один год, а когда я видел его года два назад, на вид никто не дал бы ему больше пятидесяти. Тем не менее он не бессмертен и сколько бы ни упирался, рано или поздно дьявол прижмет его к своей груди. В тот счастливый день я унаследую хороший куш и библиотеку, которой даже ты, дорогой Питер, позавидуешь. До тех пор не могу позволить себе тратить по две тысячи на книги. Однако ждать башмаков мертвеца скучнейшее занятие, и мой дядюшка — не самый занимательный предмет для разговора, а потому давай лучше выпьем вина и потолкуем о чем-нибудь приятном.

— Не занимательный, говоришь? Тогда он совершенно не похож на остальных твоих родственников, про которых ты рассказывал, — небрежно заметил я, надеясь в душе, что Гидеон поведает кое-что еще об этом нехорошем дядюшке.

— Что правда, то правда, — сказал он, помолчав, — совсем не похож. Но как в каждой деревне есть свой дурачок, так и в каждой семье не обходится без паршивой овцы или безумца.

— Ну что ты, Гидеон, — возразил я. — Зачем же так резко?

— Ты так думаешь? — спросил он, и в свете угасающего дня я рассмотрел капли пота на его лице. — Считаешь, я чересчур жестоко отзываюсь о своем дражайшем родиче? Однако ты не имел удовольствия встречаться с ним, верно?

— Верно, — ответил я.

Обеспокоенный крайней горечью, звучащей в его голосе, я уже готов был оставить эту тему, явно неприятную для моего друга.

— Когда умерла моя матушка, — продолжал он, — мне пришлось не один год прожить в обществе моего дорогого дядюшки, пока я не смог освободиться от него, получив скромную сумму, завещанную мне отцом. Десять лет провел я в чистилище — в обществе этого мерзавца. Десять лет не проходило дня и ночи, чтобы мне не довелось испытать дикий ужас. Его порочность не поддается описанию, и он ни перед чем не останавливается, добиваясь своего. Если дьявол бродит самолично по земле под видом человека, то не сомневаюсь, что он надевает на себя отвратительную шкуру моего дядюшки.

Он резко встал и пошел в дом. Меня озадачила и встревожила горячность, с какой были сказаны эти слова. Я колебался, следует ли пойти за ним или нет, но тут он вернулся, неся графин с бренди и рюмки, сел и налил нам обоим.

— Ты уж извини меня, дорогой Питер, за этот спектакль, за то, что я навязал тебе мелодраму, чье место скорее в парижском театре «Гран Гиньол», чем на этой террасе, — сказал он, протягивая мне рюмку. — Боюсь, мне вредно говорить об этой старой свинье, моем дядюшке. Одно время меня преследовал страх, потому что мне казалось, будто он завладел моей душой… сам знаешь, дети чего только не выдумают. Не один год прошел, прежде чем я избавился от этого наваждения. И все же до сих пор, как видишь, не могу спокойно говорить о нем, так что давай лучше выпьем и потолкуем о чем-нибудь другом, идет?

Я поспешил согласиться, и мы продолжали беседовать еще час-другой. Но в тот вечер я единственный раз видел Гидеона по-настоящему пьяным. Ложась спать, я винил в этом себя, понимая, что основательно испортил ему настроение, настояв на том, чтобы поговорить о его дядюшке.

В последующие четыре года я все ближе узнавал Гидеона. Приезжая в Англию, он останавливался у меня, а я не раз с великим удовольствием гостил в Шато Сен-Клэр. Потом он куда-то исчез на полгода, оставалось только предположить, что им овладела, выражаясь его словами, «охота к перемене мест», и он решил, как это бывало с ним, съездить в Египет, или на Восток, или в Америку. Как раз в это время я был по горло занят делами, и мне, по правде говоря, было не до того, чтобы размышлять о странствиях Гидеона. Но вот однажды вечером, когда я вернулся на свою Смит-стрит смертельно усталый после долгой поездки в Абердин, дома меня ожидала телеграмма от Гидеона.

«Приеду Лондон понедельник тридцатого можешь ли встретить тчк Дядюшка умерщвлен мне досталась библиотека возьмешься ли каталогизировать оценить тчк объясню все при встрече привет Гидеон».

Меня позабавило, что Гидеон, всегда гордившийся безупречным знанием английского языка, написал не «скончался», а «умерщвлен». Однако, когда он приехал, я узнал, что именно так обстояло дело, во всяком случае, по всем наличным признакам. Гидеон прибыл поздно вечером, и мне с первого же взгляда стало ясно, что он пережил нечто ужасное. Не могла же потеря дядюшки подействовать на него так сильно, сказал я себе. Этот факт, скорее, должен был обрадовать Гидеона. Но мой друг сильно осунулся, красивое лицо его было бледно, глаза, под которыми обозначились темные круги, утратили былой блеск и живость. Приняв дрожащей рукой бокал с его любимым вином, он опустошил его одним глотком, словно это была вода.

— У тебя усталый вид, Гидеон, — сказал я. — Выпей еще вина, потом пообедай со мной и ложись спать. Отложим все разговоры на завтра.

— Старина Питер, — ответил он, и губы его скривились в жалком подобии обычной искрометной улыбки, — только не изображай английскую нянюшку и не смотри на меня с такой тревогой. Не подумай, что меня одолевает хворь. Просто мне достались довольно тяжело последние две недели, и я еще не пришел в себя. Слава Богу, теперь уже все позади. За обедом все расскажу тебе, но прежде, дружище, если позволишь, я принял бы ванну.

— Конечно, — поспешил я ответить, после чего отыскал миссис Мэннинг и попросил ее приготовить для Гидеона ванну и отнести его вещи в гостевую комнату.

Гидеон поднялся наверх, и вскоре я последовал его примеру. У гостевой комнаты и у моей спальни были раздельные ванные, площадь второго этажа была достаточно большой, чтобы я мог позволить себе эту маленькую роскошь. Только я начал раздеваться, чтобы самому совершить омовение, как меня испугал громкий протяжный вопль, сопровождаемый звоном разбитого стекла. Эти звуки явно исходили из ванной Гидеона. Я бегом пересек узкую лестничную площадку и постучался в дверь моего друга.

— Гидеон? — крикнул я. — Гидеон, что с тобой… могу я войти?

Ответа не было, я ворвался в гостевую, вне себя от тревоги. Гидеон стоял в ванной, наклонясь над раковиной и вцепившись в нее обеими руками; по белому, как простыня, лицу катились струйки пота. Большое зеркало над раковиной было разбито, всюду рассыпаны осколки вместе с остатками бутылочки из-под шампуня.

— Это он… это он… он… — бормотал Гидеон.

Его качало, и он явно не заметил моего появления. Взяв Гидеона за руку, я вывел его в спальню и уложил на кровать, после чего вышел на лестницу и крикнул вниз миссис Мэннинг, чтобы принесла бренди, да поживее.

Вернувшись в комнату, я увидел, что Гидеон уже выглядит несколько лучше, однако он лежал с закрытыми глазами, прерывисто дыша словно человек, участвовавший в изнурительных гонках. Услышав мои шаги, он открыл глаза и страдальчески улыбнулся.

— Дорогой Питер, — произнес он. — Ради Бога, извини… надо же было мне… у меня вдруг закружилась голова… должно быть, после длинной дороги, когда я почти ничего не ел… а тут еще твое чудесное вино… я упал вперед с шампунем в руке и разбил твое прекрасное зеркало… Виноват… я, конечно, заплачу.

Я велел ему, довольно грубо, не говорить глупостей, и когда миссис Мэннинг, запыхавшись, поднялась по лестнице, заставил его выпить глоток-другой. Тем временем миссис Мэннинг навела порядок в ванной.

— Уф, полегчало, — выдохнул Гидеон. — Совсем другое дело. Осталось только понежиться в ванне, и я буду свеж, как огурчик.

Мне казалось, что ему лучше не вставать, и я сказал, что еду принесут наверх, но он не хотел и слышать об этом. И когда через полчаса Гидеон спустился в столовую, он выглядел уже гораздо лучше, улыбался и шутил, всячески расхваливал кулинарное искусство миссис Мэннинг заверяя, что уволит собственного повара, умыкнет ее и увезет в свой замок во Франции, чтобы она заведовала его кухней. Миссис Мэннинг была — как всегда — очарована им, однако я видел, что роль веселого, обаятельного человека дается ему с великим трудом. Наконец мы управились с пудингом и сыром, миссис Мэннинг принесла графин портвейна и попрощалась до завтра. Я предложил Гидеону сигару, он закурил, откинулся на спинку стула и улыбнулся мне сквозь дым.

— Теперь, Питер, — начал он, — я могу поведать тебе кое-что о случившемся.

— Мне не терпится услышать, дружище, что тебя довело до такого состояния, — серьезно молвил я.

Гидеон порылся в кармане и вытащил большой железный ключ с широкой бородкой и фигурной головкой. Бросил его на стол, и ключ упал на столешницу с тяжелым стуком.