Элизабет Адлер - Наследницы

• Название: Наследницы
• Автор: Элизабет Адлер
• Издательство: АСТ, Транзиткнига
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-1702-0271-7; 5-9578-1249-8

Наследницы одного из значительнейших состояний Европы...

Техасская деревенская простушка...

Легкомысленная, кокетливая парижанка...

Решительная, уверенная в себе Йоркширская леди...

Три девушки, которых отыскивает упорный детектив по поручению старого лорда Маунтджоя. Три девушки, которые собираются волей случая под одной крышей дальнего родственника. Что ожидает их там?..

---

– Роузи, не плачь, – сказал он с нежностью. – Я же говорил, что, кажется, люблю тебя. Возможно, когда-нибудь мы поженимся.

– А как быть с ребенком? – спросила Роузи сквозь слезы. – Ему будет нужен отец.

– У него есть отец, – ответил Дэвид. – Обещаю тебе, что я никогда его не брошу. И тебя тоже. Даю тебе слово, Роузи. Просто я не готов жениться на тебе сию же минуту. Я должен подумать.

– Ты только не думай слишком долго, – предупредила Роузи. – Не успеешь оглянуться, как он родится. Осталось всего семь месяцев.

– Семь месяцев?

Роузи, улыбаясь, кивнула:

– Должно быть, это случилось в первую же ночь. Тогда, когда мы были близки в первый раз. Помнишь?

Дэвид заключил ее в объятия и крепко поцеловал, вспомнив, каким потрясающим был тогда их секс.

– Как я мог забыть, – прошептал он.

Ранчо Маунтджой было довольно большим. Сотни акров пустынной степи, бесконечно тянувшейся до горизонта, кое-где поросшей колючим кустарником. Дом был расположен в юго-восточном углу ранчо и окружен амбарами, конюшнями и загонами. Он был построен еще до того, как Джордж Маунтджой поселился в этом простом одноэтажном бревенчатом доме с тремя ступеньками, ведущими на веранду, тянущуюся вдоль дома по всему периметру. На крыльце стояло кресло-качалка, на кухне, служившей также и гостиной, старомодная плита, а «удобства» находились во дворе за домом. Роузи, не прожив там и недели, быстро догадалась, что по направлению ветра можно сразу определить, где находятся «удобства».

На кухне главенствовала пухлая веселая Элиза Джефферсон, черная леди из Галвестоуна, которая жила со своим юным сыном Томасом в двухкомнатном домишке, стоявшем на пыльной, изрезанной колеями проселочной дороге. Она десять лет ухаживала за Дэвидом, и Роузи не видела причины, чтобы менять этот установившийся порядок, но с «удобствами» во дворе надо было что-то делать, да и сам дом требовал обновления.

Дэвид рассказал Роузи о своем отце Джордже и его аристократической семье в Лондоне, и она возмутилась, как такой человек мог жить в подобном убожестве.

– С твоей родословной ты и сам бы мог это понять, – пеняла она. – Что о нас подумают все эти лорды и леди, если они захотят навестить тебя?

– Не беспокойся, Роузи, – сухо возразил Дэвид, – они не показывались здесь пятнадцать лет, и я сильно сомневаюсь, что им захочется сделать это сейчас.

Но на следующей неделе появилась команда рабочих с указаниями от Дэвида выполнить все, что пожелает Роузи. Даже он был удивлен размахом ее планов: она хотела нормальную ванну и клозет; спальню для ребенка и новую кухню для Элизы с современной плитой. В потолки были вмонтированы вентиляторы, чтобы охлаждать горячий летний воздух, а в комнате имелась печка, чтобы согреваться зимой.

Новая мебель была выбрана по каталогу, и Роузи не могла дождаться, когда ее доставят. С большим торчащим животом она отправилась в Сан-Антонио за покупками.

Мисс Драйздейл все еще работала в магазине, и Роузи доставило удовольствие разместить там большой заказ.

– Запишите все на счет мистера Маунтджоя, – сказала она небрежно. – Я миссис Маунтджой.

Конечно, это было враньем, но она носила на пальце кольцо. Это была печатка Дэвида с гербом Маунтджоев, которую носил еще его отец. В перевернутом виде она выглядела как настоящее золотое обручальное кольцо, поверх которого она носила другое кольцо, подаренное Дэвидом: два блестящих маленьких бриллиантика по бокам хорошенького крошечного рубина.

Роузи с уверенностью могла сказать, что произвела впечатление на мисс Драйздейл, хотя та и заметила презрительно:

– Вышла в люди, если я не ошибаюсь, мисс.

– Сука, – с холодной усмешкой парировала Роузи, выходя из магазина.

Все было готово к появлению на свет ребенка. Схватки начались апрельской ночью внезапно, в четыре часа, а уже к девяти часам ребенка подхватили опытные руки Элизы.

– Она такая хорошенькая, – сказала она Дэвиду.

– Она? – удивился Дэвид, стоя у кровати и глядя с улыбкой на Роузи.

– Это не мальчик, – объяснила Роузи, наблюдая, как Элиза заворачивает новорожденную в белую пеленку.

– Эта голубушка будет красавицей, – заметила Элиза. – Светловолосая и голубоглазая, как мама с папой. Да, сэр, она просто голубушка.

Дэвид взял дочь на руки и посмотрел на ее смешное маленькое личико. Ее голубенькие глазки, которые только что раскрылись, смотрели прямо на него, и он внезапно почувствовал, как его сердце наполнилось любовью. Он дотронулся пальцем до щечки девочки и ощутил ее нежность. Она была почти невесомой у него на руках. Наклонив голову, он поцеловал дочь и прошептал:

– Голубушка – вот ты кто. Папина маленькая голубушка.

Девочку всегда звали Ханичайл, хотя при крещении она была наречена Элоиз Джорджия Маунтджой Хеннесси в епископальной церкви Святого Михаила в Далласе.

Церемония состоялась в Далласе, потому что Роузи не хотела, чтобы в Сан-Антонио знали, что она все еще не вышла замуж за Дэвида, хотя очень на это надеялась.

Дэвид купил своей маленькой Ханичайл мягкого, свернутого калачиком медвежонка.

– Вот тебе, моя маленькая девочка, – сказал он с нежностью, сажая его ей в кроватку. – Будешь обнимать его, когда папы нет дома.

Девочка счастливо вздохнула и закрыла глазки. Дэвид тоже был счастлив: теперь его жизнь была полной чашей.

Прошло несколько недель, летняя жара высушила бесконечные просторы Техаса, и Роузи охватило странное чувство.

– Ты просто ревнуешь, вот и все, – резко сказала ей Элиза. Она хлопотала у плиты, помешивая в кастрюлях рагу из цыпленка и мамалыги – любимое блюдо Дэвида. – Вполне естественно, что женщина чувствует себя так после рождения ребенка. Дети всегда на первом месте. Тебе лучше оставить все как есть, – посоветовала Элиза.

– Ну разве это справедливо? – горько заметила Роузи, хотя знала, что дети должны быть накормлены первыми, первыми выкупаны, но почему их надо первыми целовать? Дэвид каждый вечер, возвращаясь домой и взбегая по лестнице, звал свою Ханичайл. Каждый раз только и слышно: Ханичайл, Ханичайл, Ханичайл... «Черт возьми, – думала Роузи, – а как же я?»

Медленно шли годы. Роузи так и не научилась ездить верхом, как этого хотел Дэвид, чтобы она могла повсюду сопровождать его. Зато она научилась водить машину и стала ездить на «форде» Дэвида в Сан-Антонио, где ходила по магазинам, обедала в фешенебельном ресторане, где у нее была возможность продемонстрировать новую одежду. Иногда она возвращалась домой затемно.

Элиза всегда оставалась с Ханичайл до возвращения Роузи и с облегчением вздыхала, завидев прыгающий свет фар, когда машина подскакивала на корнях, выступавших на проселочной дороге, ведущей к дому. Ей всегда приходилось гадать, вернется домой Роузи или исчезнет навсегда, не в силах оставить театр бурлеска, по которому она так скучала.

Подкрашенная новой помадой и источающая аромат новых духов, Роузи бросала пакеты, скидывала туфли на высоких каблуках и начинала рассказывать Элизе о фильме, который посмотрела, о новой модной одежде, которую она видела на городских женщинах, и о местных торжествах, свидетельницей которых она была, сидя в ресторане, но никогда не задавала вопроса о своей уже давно спящей дочери. И Элиза была готова поклясться, что улавливала в дыхании Роузи запах спиртного.

Совсем по-другому было с Дэвидом.

– Эй, Ханичайл! – кричал он, взбегая по ступеням на веранду после окончания долгого рабочего дня. – Где ты, детка?

И с тех пор, как только она начала делать первые шаги в возрасте тринадцати месяцев, Ханичайл бежала ему навстречу так быстро, как только могла; ее светлые волосы развевались, глазенки горели от возбуждения, а на хорошеньком личике сияла радостная улыбка.

Роузи с надутым видом ходила взад-вперед по веранде, куря сигарету – новая мода, которая вошла у нее в привычку, – и молча наблюдала, как Дэвид поднимает дочку высоко над собой. Ребенок визжал от восторга, когда отец делал вид, что роняет ее, затем прижимал к себе и крепко целовал.

– Как сегодня мама? – спрашивал он, подходя к Роузи. Она подставляла ему щеку для поцелуя, он вдыхал запах ее духов и одобрительно говорил: – Ммм, что-то новенькое? – При этом подмигивал ей, давая понять, что позже она может ожидать от него большего. Но Роузи знала, что его сердце принадлежит Ханичайл.

Дэвид впервые посадил Ханичайл на лошадь – на настоящую лошадь, а не пони, так как никогда их не любил, считая, что они слишком проворные и темпераментные, – когда ей было два года. Он привязывал ее к специальному седлу с плетеным сиденьем, стараясь постепенно приучить к нему. К трем годам девочка обходилась без плетеного сиденья и научилась ездить в настоящем английском седле, а когда ей исполнилось четыре года, Дэвид подарил ей лошадь.

Лаки была кобылой в серо-белых яблоках, с развевающейся бежевой гривой и таким длинным хвостом, какого Ханичайл никогда в жизни не видела. Она полюбила свою кобылку с первого взгляда, и эта любовь была взаимной. Ханичайл каталась на Лаки по ранчо вместе с отцом, иногда целый день. Роузи, казалось, никогда не скучала по ней, а вот Элиза за нее боялась.