Кевин Андерсон - Дюна. Батлерианский джихад

• Название: Дюна. Батлерианский джихад
• Автор: Кевин Андерсон
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-021928-8, 5-9660-0056-5

Это – «Дюна».

Самая прославленная сага за всю историю мировой фантастики.

Вы читали сериал «Дюна»? Конечно!

Но – хотите вы знать предысторию саги о Дюне? Хотите знать, с чего началась история многовековой вражды Великих Домов Атрейдес и Харконнен?

Тогда – не пропустите!!!

Перед вами – увлекательная книга, написанная сыном Фрэнка Герберта, талантливым писателем Брайаном Гербертом, в соавторстве с Кевином Андерсоном, автором популярных во всем мире новеллизаций «Секретных материалов» и «Звездных войн».

Вы хотите снова оказаться в мире «Дюны»?

Прочтите. Не пожалеете!

---

На экране локатора терсеро видел, что флот роботов занял позицию и остается на ней, словно ожидая какого-то сигнала от передового отряда кимеков. Ксавьер напряженно думал. Что они делают?

Троица механических гладиаторов выпустила заряды по западному крылу здания парламента. Покрытая великолепной резьбой стена фасада рухнула на мостовую, как подтаявшая весной глыба снега. Посыпались крупные осколки камня и в воздух поднялись тучи пыли. Обнажилась внутренность опустевших кабинетов правительственных чиновников.

Кашляя от дыма, стараясь хоть что-то разглядеть сквозь вымазанное грязью стекло маски, Ксавьер посмотрел в глаза одетого в белое медика, который схватил его в охапку и сменил лицевую маску. Легкие Ксавьера вспыхнули с новой силой, словно в них залили авиационное топливо и поднесли спичку.

– Ты поправишься, – пообещал медик не вполне уверенным тоном и сделал Ксавьеру какой-то укол в шею.

– Хотелось бы. – Терсеро снова закашлялся, перед его глазами поплыли черные круги. – У меня нет времени играть роль раненого.

Ксавьер не думал о себе. Ему не давала покоя тревога за Серену. Всего час назад она готовилась к выступлению перед представителями Лиги. Он молился, чтобы Серена сейчас находилась в безопасном месте.

С трудом поднявшись на ноги, Ксавьер жестом отпустил медика; укол начал действовать. Харконнен настроил портативную тактическую сеть и потребовал дать на свой экран панораму с воздуха, чтобы изучить поле боя с борта воздушного «Кинжала». Он внимательно присмотрелся к черным следам, которые оставляли за собой грациозные титанические кимеки, хорошо видимые на экране. Куда они идут?

Он представил себе маршрут, по которому, наступая, двигались механические исполины – от кратеров и руин главного штаба милиции.

В следующую секунду до него дошло то, что он должен был понять с самого начала. Ксавьер тихо выругался.

Омниус понимал, что поля Хольцмана выведут из строя гелевые контуры схем искусственного мозга, именно поэтому главные силы машинного флота продолжали оставаться на орбите €Салусы Секундус. Однако если кимеки смогут отключить или уничтожить генераторы поля Хольцмана, то планета станет беззащитной перед угрозой вторжения роботов.

Ксавьеру предстояло принять жизненно важное решение, но выбор был предрешен. Нравится это ему или нет, но теперь он главнокомандующий. Убив примере Мича и уничтожив командный пункт милиции, кимеки сделали его, Ксавьера Харконнена, главой всех сил обороны Салусы. И он знал, что надо делать.

Он приказал милиции отойти назад и бросить все силы на то, чтобы прикрыть один-единственный жизненно важный объект, оставив на милость изрыгающих огонь и смерть кимеков все остальные районы Зимин. Если даже придется пожертвовать важной частью столицы, он должен остановить наступление машин и не допустить уничтожения генераторов.

Не допустить любой ценой.

* * *

Что оказывает большее влияние на результат – объект или наблюдатель?

Эразм. Разрозненные лабораторные файлы

Коррин, одна из главных планет Синхронизированного Мира. По вымощенному плазовыми плитами двору робот Эразм не спеша шел к своей роскошной вилле. Он двигался с хорошо отработанной пластичностью, усвоенной им после многовекового наблюдения за грациозными движениями человеческих существ. Вместо лица у Эразма был отполированный до блеска пустой жидкометаллический овал, лишенный какого бы то ни было человеческого выражения. Повинуясь электронным импульсам, этот овал мог, по желанию Эразма, принимать любое нужное выражение, имитируя любую эмоцию, как древняя театральная маска.

С помощью волоконных световодов, встроенных в лицевую мембрану, электронный мозг Эразма воспринимал изображения многочисленных, разбросанных по саду радужных фонтанов, которые так мило дополняли каменные украшения виллы, геммы в форме статуй, сложные и замысловатые ковровые покрытия и обработанные лазерными лучами резные колонны. Потратив на подбор декора много времени и сил, проанализировав и просчитав все возможные варианты, Эразм научился ценить красоту классических форм и очень гордился своим очевидным и отменным вкусом.

Вокруг суетились домашние рабы, выполнявшие рутинные текущие работы – полировали выставленные в саду трофеи и предметы искусства, стирали пыль с мебели, сажали цветы и подстригали декоративный низкорастущий кустарник под алыми лучами гигантского красного солнца. Робкие, трепещущие от страха рабы кланялись проходившему мимо них Эразму в пояс. Он узнавал отдельных индивидуальных рабов, но не давал себе труда запоминать их имена и особенности, хотя искусственный интеллект тщательно классифицировал и упорядоченно записывал в память каждую деталь. Никогда ведь не знаешь, на что может пригодиться мельчайший штрих при построении полной картины.

Кожа Эразма была сделана из органопластических соединений и пронизана нейроэлектронными волокнами. Можно было даже с некоторой натяжкой сказать, что он поистине чувствовал физические ощущения, которые воспринимал через сложнейшую сеть специальных сенсоров, работающих в различных частотных диапазонах. Искусственный покров воспринимал свет и тепло пылающего, как уголь, огромного солнечного диска не хуже, чем настоящая живая плоть. На нем была надета толстая золотая накидка, отороченная карминной полосой, знак, отличавший Эразма от роботов Омниуса более низкого ранга. Тщеславие было еще одной чертой, которую Эразм перенял у людей и которой наслаждался.

Большая часть роботов не пользовалась такой независимостью, как Эразм. Они представляли собой нечто не намного большее, чем мыслящие коробки, гудящие подстанции всеобщего разума. Эразм тоже подчинялся командам всемирного разума, но обладал большей свободой в их толковании. В течение нескольких столетий он развил в себе способность к самоидентификации и обладал неким подобием собственного «я». Омниус рассматривал Эразма в некотором роде курьезом.

Продолжая двигаться по дорожке с совершенной человеческой грацией, Эразм вдруг уловил жужжащий звук. Переместив в ту сторону сенсоры оптических волокон, он увидел маленький летающий шарик, всевидящее око Омниуса. Как только Эразм удалялся от зданий, где были установлены стационарные камеры слежения, за ним тотчас устремлялись крошечные мобильные камеры, фиксировавшие каждый его шаг. Такие действия всемирного разума говорили либо о глубоко засевшем в этом мозгу любопытстве, либо, как ни странно это звучит, о чисто человеческой мании преследования.

Очень давно, работая над усовершенствованием исходной модели А1 искусственного мозга Старой Империи, Барбаросса добавил к ней аппроксимации некоторых личностных черт и способность к целеполаганию. Вследствие такого усовершенствования машины развились в большие электронные умы, которые обладали различными наборами человеческих притязаний и черт характера.

Омниус был постоянно озабочен там, чтобы биологические объекты и даже бастарды кимеки с их человеческими мозгами, имплантированными в машинную оболочку, не могли увидеть эпохальное развертывание видов, которое мог объять гелевый контур машинного разума. Когда Омниус сканировал вселенную возможностей, он наблюдал ее как гигантский экран. На нем отображалось великое множество путей к победе, и всемирный разум был всегда готов воспользоваться каждым из них.

Ядерные программы Омниуса дублировались на всех завоеванных машинами планетах и синхронизировались регулярной юстировкой параметров. Безликие, способные наблюдать и осуществлять межгалактическую сетевую коммуникацию, почти идентичные копии Омниуса находились везде, заполняя все свободные пространства бесчисленными камерами наблюдения, приспособлениями и контактными экранами.

Видимо, теперь распространенному по всей Вселенной всемирному разуму оставалось только шпионить за неимением лучшего занятия.

– Куда ты идешь, Эразм? – Скрипучий голос Омниуса прозвучал из крошечного громкоговорителя, вмонтированного в летающий шарик подвижной камеры слежения. – Куда ты так торопишься?

– Ты тоже можешь прогуляться, если захочешь. Почему бы тебе не приделать себе ноги и не обзавестись телом, чтобы прочувствовать, на что похоже это ощущение? – Металлическая полимерная маска Эразма сложилась в улыбку. – Мы с тобой могли бы прогуляться вместе.

Наблюдательная камера, жужжа, пролетела мимо. На Коррине были очень долгие времена года, так как орбита планеты была весьма удаленной от раскаленного огромного светила. Зима, как и лето, длилась около тысячи дней. Изрезанный ландшафт планеты был лишен девственных лесов или глухих мест, если не считать нескольких древних запущенных садов и возделанных некогда полей, которые были заброшены с момента машинного завоевания и без культивации давно заросли дикой травой.